– Очень приятно, – Панчук церемонно приложился к ручке красавицы.
– А это рыцарь печального образа, – Кристина вновь рассмеялась, указывая на мужчину. Тот нехотя поднялся и, протягивая руку, представился:
– Бронислав Литус.
За крепким мужским рукопожатием Шатун ощутил скрытую вялость и безразличие.
– А меня называйте просто – Сумасшедший Профессор. Так меня лет десять назад окрестили писаки из «Франц Пресс», и теперь это вроде как мое настоящее имя.
– Неужели вы и есть тот самый ученый? – восторженно взвизгнула блондинка и по ребячьи захлопала в ладоши.
– Да, я и есть тот самый профессор, который десять лет назад предложил бороться с наводнением, как результатом будущего потепления. План был простой и эффективный, построить на берегу северной Африки несколько десятков заводов по опреснению морской воды и орошению Сахары. В результате мы бы смогли превратить пустыню в цветущую землю. Но это объявили полным бредом, как же, толстосумы никогда не согласятся тратить деньги на то, что еще не скоро принесет доход. – Владимир говорил горячо, убедительно, недаром он заучил«легенду» как «Отче наш».
– А чем вы сейчас занимаетесь? – не унималась любопытная блондинка.
– У меня три ученые степени, я владею четырьмя языками – кроме французского родного еще двумя европейскими: английским, испанским, плюс великим азиатским, то есть русским. – На последней фразе Литус неприязненно посмотрел на него и спросил: – Почему же русский вы считаете азиатским?
– А как же иначе, – усмехнулся Шатун. – Европа заканчивается на польско-белорусской границе.
– Это повод, чтобы отметить, – вновь воскликнула Кристина. – У меня в холодильнике есть великолепное эльзасское вино, самый лучший напиток в такую погоду...
Приятные посиделки за бокалом холодного сухого вина затянулись до глубокого вечера. Пока не появился один из «гвардейцев», который сопроводил Шатуна в свободный от проживания домик и грубо бросил на выходе:
– Жить будете здесь. Завтра придет кухарка, она будет вас кормить и смотреть за жильем.
Не прощаясь, боевик удалился. Панчук стащил рубашку и с удовольствием растянулся в глубоком кресле, но насладиться одиночеством ему не удалось.
– Я всегда думала, что Сумасшедший Профессор это маленький человечек с толстыми-толстыми линзами очков и всклокоченными седыми волосами, – из-за ширмы из противомоскитной сетки неслышно появилась Кристина Нильсен. Девушка успела переодеться, на ней был прозрачный пеньюар, сквозь который призывно манили упругие формы.
– Дурацкое мнение Голливуда, – прохрипел Владимир, от возбуждения у него перехватило дыхание и пересохло в горле. Особенно его заводил грудной, с придыханием голос блондинки.
– Я хочу убедиться, насколько же ты сумасшедший, – Кристина приблизилась к креслу вплотную, легкая, невесомая ткань скользнула с ее плеч. Блондинка опустила тонкие пальцы на бедра Панчука, потом ее руки опустились вниз.
Владимир откинул голову назад и прикрыл глаза, но любовные ласки длились недолго. Через несколько минут Кристина взвилась вверх и, оседлав бедра мужчины, бешено задвигалась, упираясь горячими ладошками о колени мужчины и скрестив тонкие ступни на его бычьей шее.
Происходящее напоминало подобие аттракциона «Американские горки», стремительный полет в страну несравненных наслаждений. Возможно, сказалось почти двухмесячное воздержание или это был комплекс женатого мужчины, но Шатун получал незабываемое наслаждение.
Блондинка заурчала, затем громко, по-звериному завыла, не сдержавшись, и еще интенсивнее задергала бедрами. Еще мгновение – и в мозгу Владимира будто взорвался фейерверк...
Через какое-то мгновение, когда он вновь открыл глаза, Кристина уже стояла перед ним, накинув пеньюар. Она послала своими чувственными губками призывный поцелуй и негромким и ровным тоном, будто мгновение назад не извивалась в порыве страсти, произнесла:
– Ты действительно сумасшедшая штучка, малыш. Думаю, нужно будет как-то повторить этот трюк.
– Ты разве не останешься до утра?
– Э-э нет, – теперь улыбка молодой женщины в полумраке комнаты напомнила Шатуну оскал мумии из фильма ужасов. – Мой благоверный может здесь объявиться в любой момент, и я бы не хотела его расстроить. Тем более что это чревато непредсказуемыми последствиями.
Она исчезла так же незаметно, как и появилась, растаяв как сон, как ночные грезы. Панчук поднялся из кресла и, подтянув сползающие брюки, прошел в ванную комнату. Сунув голову под холодную воду, он несколько минут простоял, негромко пофыркивая и отряхиваясь.
Почувствовав, что напряжение немного спало, Владимир выключил воду и направился на поиски спальни. Но застыл, сделав лишь несколько шагов.
В холле сидел Бронислав Литус, а на столе перед ним стояла большая бутылка «Московской» водки, батон сырокопченой колбасы и большой, уже очищенный апельсин.
Незваный гость посмотрел на Владимира, раздвинув в улыбке губы и тихо произнес:
– Как насчет того, чтобы пообщаться на великом азиатском языке?..
В любом плане, будь то план секретной операции или план туристического маршрута, по ходу его внедрения в жизнь обязательно пойдет что-то не так, как хотелось бы. И тогда для того, чтобы довести задуманное до логического конца, потребуются кардинальные меры. Такое решение мог принять лишь опытный профессионал.
План, разработанный в «Комитете информации» в Москве, на другом конце Тихого океана претерпел серьезные изменения. Засланная в Колумбию группа «ботаников», угодив в лапы наркобарона Кортеса, уцелела, но тем не менее их не поместили на базу, где находилась угнанная подлодка. Более того, командира группы поселили отдельно от основного состава. И хотя диверсанты имели миниатюрные средства связи, полноценное общение заметно усложнилось.
Григорий Пройдесвит, оставшись вместо Панчука, теперь срочно по ходу дела менял план предстоящей операции.
Шатуну, который находился в привилегированной части базы, надлежало захватить «языка», чтобы выяснить, где колумбийцы прячут «Краба». На остальных «ботаников» ложилась тяжесть нейтрализации охранения и обслуги базы.
Как узнал Пройдесвит, оружие уже было доставлено в тайник поблизости, оставалось только его извлечь и грамотно применить. Трезвый расчет матерого морского диверсанта подсказывал, что для подобной операции группа слишком малочисленна.
«Нужно срочно изыскивать резервы», – решил про себя Котовский, кое-что он уже предусмотрел. В группе бритоголовых соотечественников, которые, как догадались бывшие морпехи, и захватили подводную лодку, Пройдесвит обнаружил «слабое звено». Невысокий крепыш с опухшим от побоев мрачным лицом держался особняком от остальной группы. Чувствовалось, что он люто ненавидит своих недавних товарищей.
«Резервом такого не назовешь, а вот использовать в качестве союзника можно», – решил Григорий Иванович.
Выбрав момент, когда Райс вечером ушел качаться на спортплощадку, Котовский, оставив на шухере Атамана, последовал за ним, прихватив с собой баскетбольный мяч.
Вербовка прошла на удивление легко – Райс, едва услышав русскую речь, лишь усмехнулся и с горечью произнес:
– Что и следовало доказать: у Москвы действительно длинные руки. Карать будете прямо сейчас?
– Чуть позже, – серьезно ответил Пройдесвит, забрасывая мяч в баскетбольное кольцо. – Но у тебя есть шанс искупить вину кровью.
– Каким образом? – перехватывая мяч, с готовностью спросил Райс.
– Твои дружки наиболее подготовленная часть этого гарнизона. Помоги нам их нейтрализовать.
– Дайте мне оружие, и я сам все устрою, – предложил Райс, голос его звучал ровно и буднично. Огромный оранжевый, как апельсин, мяч, ведомый опытной рукой, взлетел вверх, ударился об обод кольца, где на мгновение задержался, как бы в раздумье, потом провалился во внутрь...
Разговор по душам на великом азиатском языке оказался весьма полезным для Владимира Панчука.
Быстро захмелев, Бронислав разоткровенничался и поведал ему о своем житье-бытье, как сперва из военного моряка он превратился в эмигранта богатой заокеанской страны. Как впоследствии его нашли суровые люди «в черном» и предложили обмен – за одноразовую операцию щедрое вознаграждение и гражданство для него и его семьи. Потом поведал о боевиках-скинхедах, главной ударной силе при захвате «Краба», а также о неожиданной встрече со старым знакомым инженером-испытателем Владиславом Кириенко.
Вначале весь этот разговор походил на провокацию, но позже Шатун понял, Литус исповедуется тому, кто его понимает. Он отдавал себе отчет, что живым ему из этой передряги не выбраться, но ради семьи сознательно пошел на это. Водка лишь ненамного смягчала ужас предстоящей гибели, как у солдата перед атакой.
На следующий день все кардинально изменилось. Кристина нового поселенца в упор не замечала, предпочитая принимать солнечные ванны на заднем дворе своего коттеджа в одиночестве, Бронислав сидел на террасе, рассеянно листая толстую книгу, также не обращая внимания на Сумасшедшего Профессора.
