– А вы? Чем занимаетесь вы?
– Наверное, тоже буду спасать мир, – неожиданно серьезно ответил Эмиль. – Только не так, как дядя. Я собираюсь делать карьеру в Департмент Криминель, по вашему – уголовный розыск. Из этой причины даже имел ссору с родителями, поскольку им хотелось видеть сына в хорошем адвокатском деле. Это наша профессия по наследству, еще мой прадед держал контору «Арно, Флейш и компаньоны» в Лионе. Солидный доход, знакомства, хороший дом, э-э, как это говорят у вас… крутая тачка. Но мне это не совсем хорошо. Поймите меня правильно, Денис. Я не радикал и не сумасшедший. Но я видел арабские и турецкие районы в Париже и Страсбурге, видел, как на улицы выходят целые армии бандитов и что они оставляют после себя. Эта информация осталась во мне, я ее запомнил. Это хуже любой болезни, поверьте. У нас во Франции стало совсем плохо дышать от криминель араб, и с каждым годом все хуже. Против этого нужно стоять… м-м… Бороться. И это есть настоящая работа. А как вы полагаете?
– Дени-и-ис! – пропела на кухне мама. – Тебя можно на минутку?
Эмиль с вопросительной улыбкой посмотрел на Дениса.
– Сейчас! – крикнул матери Денис. – Ну что я могу полагать, Эмиль? Бандитов и здесь хватает, и вряд ли они лучше ваших арабов. Наверное, надо бороться… А почему вы решили пройти стажировку именно здесь, в Тиходонске?
– Юристы в Сорбонне считают, что здесь, в южной России, хорошая школа. Проблемы похожи на наши. Как это говорят, мусульманская диффузия и наркотики. Но у нас в Париже проблемы начались в шестидесятых, а у вас они, если можно так сказать, исторические. Граница культур…
Когда они пришли на кухню, мама сидела у плиты с таким потерянным видом, будто только что ненароком покрошила Джоди в салат.
– Извините, Эмиль, но мне так неудобно перед вами… Все, что вы принесли, это… Это слишком. Я просто не знаю, что мне делать.
Испеченный ею утром «Наполеон» (целых десять коржей!) как-то скукожился на фоне роскошного «Мартеля», коробки конфет «Пале-Рояль» и варварских размеров банки с иранской черной икрой. Джоди, почуявшая великий праздник желудков, сидела под столом, выбивая хвостом чечетку.
Эмиль растерянно развел руками.
– Простите, я не понимал… Что есть плохого? Я неправильно выбирал?
– Все правильно. Какие проблемы, мама? – сказал Денис. – Садитесь, Эмиль. Просто моя мама считает, что под черную икру полагается русская водка. А по мне так сойдет и «Мартель». Включи-ка лучше радио, мам. И давайте ужинать, в конце концов.
«Ты знаешь, сколько стоит во Франции килограммовая банка икры? – спросил Холмс. – Не только студентишка, но даже префект полиции или мэр города Лиона не привезут такой подарок в качестве сувенира… Им это просто в голову не придет!»
Он был прав на девяносто девять процентов. Денис это хорошо понимал, но надеялся на оставшийся процент.
– Так мы будем сегодня ужинать? – повторил он. Глава восьмая Люди и оружие.
– А вот это классическая финка…
Продавец выудил из расшитых ножен полностью утопленный в них нож, выложил на прилавок. Похожий на рыбку. Тусклый клинок с хищной заточкой острия. Денис взял нож в руку. Бочкообразная рукоятка, на вид простоватая и грубая, неожиданно удобно легла в ладонь.
– Вопреки распространенным представлениям, это не боевая, а рабочая модель, инструмент рыбаков, охотников, крестьян, – сказал продавец. – Орудие труда. Таким хоть два часа помашешь, рука не устанет, к тому же можно работать в зимней рукавице.
– Да, – рассеянно кивнул Денис.
Он знал финку с другой стороны. При ударе большой палец накладывается на торец рукоятки и досылает нож в глубь раны, так что рукоять прячется в тело, как в ножны, разрывая ткань и усиливая кровотечение.
– Вот классический охотничий клинок, насаженный на рог оленя, – на прилавок лег другой нож. – Златоустовская работа. Пятнадцать тысяч.
– Чего?! – вскинулся Денис.
– Рублей, конечно.
– Ну, слава богу… А это что за узоры?
Денис показал на волнообразные линии на лезвии.
– Дамаск. Неужели никогда не слышали? – удивился продавец. Это был молодой человек с глазами энтузиаста. – Клинковая сталь, скрученная и прокованная из тонких прутков, что-то вроде слоеного теста. Острее любой бритвы, нитку на лету рубит. Можете проверить. Отсюда и высокая цена…
– А если сточить верхний слой, под ним тоже будет узор?
– Гм… – Молодой человек обескураженно пожевал губами. – Странный вопрос! Кому придет в голову делать такое? И главное – зачем?
– Чтобы проверить, действительно ли это дамасская сталь. Вдруг узор нанесен кислотой? Поверхностное травление? Тогда стоимость сильно завышена! Впрочем, ладно, это я так… А подлиннее и поуже что-нибудь есть?
Денис вернул ему сомнительный «дамаск».
– Назовите размер. Какой вам нужен?
– Сантиметров двадцать хотя бы.
Продавец покачал головой.
– Из охотничьих вряд ли. Классика – это в пределах двенадцати – семнадцати сантиметров. Хотя, бывает, делают и под заказ, там уже сколько заказчик намеряет… У нас есть боевой нож британских коммандос, стилетного типа. Вот он, с черной рукояткой…
Энтузиаст оружейного дела показал на узкий обоюдоострый кинжальчик в дальнем углу витрины, рядом с огромным широким тесаком, похожим скорее на короткий меч времен Римской империи. Кинжальчик был подходящим. Но не вполне.
– Нет, мне нужно лезвие еще уже, – сказал Денис. – И чуть длиннее.
Молодой человек развел руками.
– К сожалению… Это могут быть кортики или классические итальянские стилеты. Они вообще как шила: круглые, треугольные, ромбические, квадратные, но они годятся только чтобы колоть. Селедочку вы ими не разделаете. И это специальный, эксклюзивный товар. Легко такой не найти…
– А это что?
– Складные карманные ножи общего назначения… Вот, со скелетной рукояткой, открывается большим пальцем, клинок стилетного типа, полуторасторонней заточки…
– А это автоматический, производство Германии, называется «калашников», как автомат. Может потому, что похож на автоматный штык, а может, для привлечения покупателей, – энтузиаст нажал кнопку, выщелкнув широкое черное лезвие с узкой блестящей полоской по краю. – Хорошая сталь, отличная заточка, очень острый. В торце есть предохранитель.
Происходящее напомнило Денису «Монархъ». Там он смотрел часы, а здесь ножи. Там говорили о золоте и турбийонах, а здесь о стали и предохранителях. И там и здесь продавцы нахваливали товар и каждый из них был специалистом в своем деле.
– Можно взглянуть?
Денис взял «калашникова» в руку. Он был легкий и очень удобно сидел в ладони. Клинок стоял мертво и не шатался. Надежное и компактное оружие, его можно постоянно носить в кармане, не то что громоздкий ПМ.
– Сколько стоит?
– Тысячу четыреста.
– Ничего себе! Почему так дорого?
Продавец пожал плечами.
– Хорошие вещи дорого стоят.
А так говорят везде.
Понизив голос, молодой человек добавил:
– Раньше за автоматические ножи сажали…
Скрепя сердце, Денис расплатился. Этим он как бы доказал серьезность своих намерений и окончательно расположил к себе продавца.
– А тот, что с дырчатой рукояткой, – всего пятьсот рублей! А есть точно такой же, только из титана, так он одиннадцать тысяч вытягивает. Может, возьмете по дешевке? На вид они совсем одинаковые…
За окном на улице Денис заметил знакомую кепочку, похожую на шляпку гриба.
– Спасибо, – сказал он. – Я загляну как-нибудь еще.
– Да, конечно. Возьмите каталог, – предложил продавец. Он действительно любил свою работу, это было видно не только по глазам, но и по манерам. Как он рассказывал о ножах, как их трогал, как протянул глянцевый журнальчик…
– Выберите, что вам надо. На самом деле, сейчас можно подобрать любой клинок. Это только вопрос времени и настойчивости. Ну и, конечно, денег. У нас есть постоянные покупатели – любители оружия, коллекционеры, я поспрашиваю про стилеты… А вам для каких целей, если не секрет?..
– Для всяких, – туманно сказал Денис. Глава девятая Контора не выдаст – Курбатов не съест.
Денис вышел из магазина и, не оглядываясь, перешел на другую сторону улицы. Там он остановился перед утопленной в нише тяжелой дубовой дверью, над которой висела табличка «Поликлиника № 2 Тиходонского участка Кавказской железной дороги». Денис открыл дверь и оказался в сумрачном холле, пропахшем лекарствами и человеческими телами под теплой одеждой. Миновав окошко регистратуры, он прошел в коридор с низким потолком, где справа и слева располагались двери врачей и деревянные лавочки для посетителей. Посетителей было немного. Пожилая женщина сидела у двери с надписью «терапевт», сложив на коленях большие руки. Рядом молодой человек играл в «тетрис», вяло перебирая пальцами кнопки мобильника. Да еще за поворотом, в самом дальнем конце коридора сидел мужчина в темной кепочке. Просто сидел, разглядывая плакат «Уши держите в чистоте».
