там снаружи в какой очереди стоит. Они видели документы, отпускали материалы, делали пометки и ждали следующего получателя. Их происходящее за стенками вагона не касалось, на что Сосновский и рассчитывал.
«Все, я свое дело сделал, – решил Сосновский. – Дорога здесь одна. Полчаса у меня есть, пока они все получат». И он снова, выждав подходящий момент, исчез в лесу. Ждать пришлось недолго. Сделав по лесу приличный крюк, отдышавшись, он встал у поворота, чтобы видеть проезжающие через контрольно-пропускной пункт машины. Номер нужной он хорошо запомнил. А теперь еще и водитель, и старший знали его в лицо. Вообще-то они должны быть гауптману благодарны, что им не пришлось полтора часа торчать на станции и ждать очереди. Сейчас главное, чтобы с территории станции не выехали сразу две машины.
Не прошло и десяти минут, как на посту показалась нужная машина. Проверив пистолет, загнав патрон в патронник, Сосновский перевесил автомат на левое плечо и вышел на дорогу. Машина выехала из-за поворота, и Сосновский поднял руку, требуя остановиться. Он успел увидеть, как водитель и старший в машине, все тот же немолодой лейтенант, переглянулись, обменялись какими-то фразами, но машина притормозила. Сосновский легко запрыгнул на подножку со стороны водителя.
– Поехали, – приказал он. – Проеду с вами километр. Там стоит моя часть. Трогайте, водитель!
– Я не понимаю вас, – заговорил лейтенант. – Каковы ваши обязанности и почему вы не обеспечены транспортом?
– Я не задержу вас, вы не потеряете времени, – успокоил Сосновский, который просто тянул время. Ему сейчас важно было отвечать что угодно в успокаивающих интонациях и нести правдоподобную чушь. Нужное место в лесу не так далеко.
– Какая часть? – начал волноваться лейтенант. – Медицинская? Вы представитель госпиталя или вышестоящего штаба?
– Сейчас я покажу вам документы, стоя на подножке, – пообещал Михаил и сунул руку в карман шинели.
Выстрел лейтенанту в сердце, и тот откинулся на боковую дверь и медленно сполз вниз, роняя фуражку. Сосновский сунул водителю пистолет под ноздри, чтобы тот вдохнул запах сгоревшего пороха, и приказал свернуть. Бледный как простыня водитель стал поворачивать руль. Они съехали с шоссе на лесную дорогу, машина запрыгала на неровностях. Еще поворот и… Сосновский выстрелил в водителя. Рванув дверь, чтобы успеть поймать руль и убрать ногу убитого с педали газа, Михаил остановил машину и полез в кузов. Он стал распаковывать коробки, тюки и выбирать оттуда то, что нужно хирургу. Получился не такой уж большой набор. Он освободил небольшую коробку, сложил в нее все, что нужно для операции, и выбрался наружу. Снова заведя машину, он разогнал ее и направил в дерево. Спрыгнув, дождался, когда дерево содрогнется от удара. Капот выгнулся, запахло бензином. Вытащив из кармана кусок немецкой газеты, которую он прихватил на станции, Сосновский сложил ее жгутом, поджег и бросил под мотор машины. Схватив коробку, побежал через лес напрямик в сторону карьера. Через пять минут за его спиной в лесу гулко ударил взрыв. Это взорвался карбюратор под капотом. Сейчас будет посильнее! Второй взрыв выбросил над деревьями столб пламени. «Все, рванул бензобак, – с удовлетворением подумал Михаил. – Порядок! Пусть гадают, что случилось. Груз цел, его не украли. Разбирайтесь».
Мокрый и уставший, Сосновский появился у карьера с заветной коробкой. Ему навстречу вышел Буторин, осмотрелся, нет ли преследования. Михаил остановился и с шумом выдохнул:
– Порядок, Витя! Но я устал как собака. Ноги не держат.
– Быстро ты обернулся. Все достал? По списку?
– Как на товарной базе, – засмеялся Сосновский. – Все в соответствии со списком и даже попросил отпустить без очереди.
Когда они вошли в штольню, Артамонов испуганно поднялся с лавки, уставившись на форму и погоны Сосновского. Но тот только махнул рукой.
– Спокойно, папаша! Это маскировочка. Воды дайте, ребята, во рту как в пустыне Сахара. И даже хуже.
Он буквально упал на лавку у стены и принялся жадно пить из фляжки, которую ему протянул Шелестов. Смочив наконец слизистую оболочку рта, он коротко пересказал, как ему удалось достать медикаменты и хирургический инструмент. Признался, что была в голове шальная мысль использовать машину для целей группы, но потом все же решил, что это слишком заметное средство передвижения. Да и сам факт похищения машины скоро станет известен. По лесу тоже особенно на грузовике не поедешь. Колесному транспорту нужны дороги. А как раз на дорогах русских разведчиков и ждут.
Через полчаса, когда вскипятили воду, когда в стерилизаторах приготовили шприцы, продезинфицировали инструмент, врач приступил к операции. Артамонов очень волновался, ведь навыков у него было очень мало, да и те относились к его молодости. Но врачи, как и солдаты, отличаются решительностью. Есть такое слово «надо», у солдата есть присяга, у врача – клятва Гиппократа. И никто из них не вправе отступить. Майснер был без сознания. Шелестов помогал следить за пульсом раненого так, как научил врач. Буторин подавал инструмент как заправская хирургически сестра. Сосновскому доверили следить за освещением. Масляные светильники могли погаснуть в любой момент, а останавливать операцию нельзя. Несколько раз Буторину приходилось салфеткой вытирать лоб врача, когда капли пота готовы были сорваться вниз.
Артамонов работал молча. Только отдавал короткие приказы, что подать, как держать, поправить свет. Все молчали, следя за руками старика. Наконец пуля была извлечена. она упала на салфетку у изголовья раненого. иссечены поврежденные ткани. Теперь врач начал зашивать рану. Обработка шва, наложение повязки.
– Все, – выдохнул старик и без сил опустился на лавку.
Он дрожащими руками стянул перчатки с рук и вытер рукавом лоб. Странно, но во время операции руки врача не дрожали совсем, а сейчас старик с трудом снимал перчатки.
– Вы не поверите, – тихо, с виноватой улыбкой сказал Артамонов. – Я так еще никогда в жизни не боялся.
– Да будет вам, – засмеялся Шелестов. – Вроде бы очень простая операция.
– Простая? – врач покачал головой. – Вы вот думаете, что вся сложность, как
