усмехнулся Шелестов. – Причем, чтобы не мочить одежду и обувь, купание предполагается нагишом!
– Подожди-ка, – Михаил вцепился в рукав Шелестова и показал вправо.
По лесной дорожке к деревушке подъезжали три телеги. Обычные деревенские телеги, но сидели на них немецкие солдаты. Взяв у Шелестова бинокль, Сосновский стал рассматривать немцев.
– Фельдполиция, – произнес он, продолжая наблюдать. – Четыре офицера, четыре солдата и один ефрейтор. Максим, это то, что нам нужно. Фельдполиция. Она никому в армейских частях не подчинена. У нее свое начальство, и с нею стараются дружить. Есть такой элемент заискивания. Все-таки надзор в пределах расквартирования войск.
– Остановились у крайнего дома, – констатировал Шелестов. – А что им тут надо? Деревня-то жителями брошена. Ночлег ищут?
– Брать надо, Максим! – отложив бинокль, горячо заговорил Сосновский. – Такой подарок судьбы. Да в этой форме нам преодолеть до передовой десяток километров – пара пустяков.
– Легко сказать, – проворчал Шелестов, прикладывая бинокль к глазам. – Брать надо так, чтобы форму не попортить, а их девять человек.
Буторин тихо подобрался и поинтересовался, что нового. Шелестов коротко обрисовал ситуацию и предложение Сосновского.
– И что голову ломать? – подумав, заявил Виктор. – Надо их по частям брать. Деревня не жилая? Так? Значит, суеты у них будет прилично. Воды принести, печку затопить, еду приготовить. А может, и на костре во дворе, если с печкой не справятся. У них еще и с ночлегом заморочка будет. В доме, я думаю, им царские полати никто не приготовил. Значит, улягутся с удобствами офицеры, а солдаты, может, и во дворе в телегах на соломе поспят.
– Ну пошли, – согласился Шелестов, отползая за крайние деревья.
Группа подходила к дому двумя путями и очень тихо. Шелестов и Буторин огородами со стороны брошенных и наполовину разрушенных домов, а Сосновский и Коган со стороны реки. Трое офицеров пытались устроиться на ночлег в доме, а один из них, худой и длинный как жердь гауптман, вышел к солдатам и принялся заниматься гимнастикой, выполняя приседания и махи ногами. Шелестов смотрел на немца со злостью. Вот тебе приспичило махать ногами. Не устал, что ли, с дороги! Один из солдат взял два ведра и отправился за водой к реке, другой принялся распрягать коней, привязывая удилами их к телегам, где он наворошил соломы. Другие два солдата достали топоры и принялись рубить дрова. Кажется, печь в доме они не решились разжигать.
Нападать было рано. Просто перебить всю группу не составит труда, но разведчикам нужны чистые, без крови и без пулевых отверстий, мундиры. Пока один таскал воду, а другой рубил дрова, пока разжигался костер, один из солдат отправился осматривать соседние дома. Кажется, у немцев возникла проблема с осью одного из колес телеги. И теперь солдат отправился поискать что-нибудь подходящее, чтобы ее укрепить. Шелестов и Буторин прижались к земле в огороде, прячась за огромными лопухами. Еще немного – и немец их увидит.
Офицеры вышли из дома и отправили внутрь двоих солдат. Один прихватил несколько прутьев, которые, видимо, должны были заменить ему веник. Минут пятнадцать они возились в доме, потом там загорелось несколько свечей. Один из солдат выбежал и забрал из телеги шинели, несколько шерстяных одеял. Буторин лежал рядом и медленно двигался, оттесняя Шелестова от тропинки. Немецкий солдат был все ближе. Шелестов посмотрел на напарника, тот сделал знак, проведя пальцем по горлу. Деваться некуда. Еще минута – и немец увидит русских.
Буторин нащупал камешек, положил его на ноготь пальца и щелчком отправил в траву за спину немца. Тот обернулся на шелест в траве, и в то же мгновение Буторин беззвучно как тень метнулся вперед. Немец не успел пикнуть, как широкая сильная ладонь зажала ему рот, колено уперлось в спину, опрокидывая тело назад. И под лопатку вошла финка, пробив сердце. Не вынимая клинка из раны, чтобы на землю не накапала кровь, разведчики подхватили тело и унесли за дом, где положили в высокую траву.
Все, теперь предстояло действовать. Пропажу своего солдата немцы обнаружат быстро. Кто-то пойдет его искать. Они насторожатся, когда не найдут его или найдут убитым. Разницы никакой. Но тогда все будет испорчено, вся идея, как говорится, коту по хвост. Разделившись, разведчики двинулись к дому, в котором расположились немцы. Солдат с ведрами пришел с реки, вылил воду в корыто, установленное на деревянных чушках, чтобы лошадям было удобнее пить, и снова ушел к реке. Трое офицеров постояли на улице, покурили и, поежившись, вернулись в дом. Длинный офицер отправился вниз к реке.
Шелестов и Буторин переглянулись. Из окна дома, скорее всего, не видно солдат, которые возятся у костра. Да и тем более в доме горит свет, а на улице темнеет. Солдаты присели на корточки возле костра, над которым повесили котел, покуривая, они о чем-то разговаривали. Разведчики неслышно подошли к немцам. Но в последний момент один из солдат обернулся, думая, что пришел его товарищ. Крикнуть он не успел, потому что финка вошла ему в легкое. Второй не успел даже встать и обернуться. Бутрин сжал его голову, уперев колено в спину. Острый клинок скользнул по горлу, распоров его от уха до уха. Подождав, пока тела перестанут дергаться, поднырнув под окном, Шелестов и Буторин подошли к дому и встали по обе стороны от двери.
Громкий всплеск у реки. Или немец полез купаться, или… что-то долго нет второго с ведрами. Послышались шаги. Шелестов повел стволом автомата в сторону тропы, но там появился Коган, вытиравший какой-то тряпкой свою финку. Следом шел Сосновский, небрежно положив автомат на плечо. Разведчики переглянулись. В доме три офицера и ефрейтор. Ефрейтора желательно выманить. Тогда с офицерами будет проще справиться. Сосновский улыбнулся и хриплым, раздраженным голосом по-немецки громко произнес:
– Ты пересолил. Зачем ты высыпал в котел всю соль?
В доме послышался недовольный голос кого-то из офицеров. Поспешно затопали шаги. Ефрейтор не успел выйти из дома, как его сжали сильные руки, зажали рот, и лезвие финки быстро пронзило его сердце. Тело положили подальше от двери. Сосновский посмотрел
