продолжал:
– Наконец, последнее. Ты, Коля, правильно вначале перечислил: и озеро, и нападение в квартире, и здесь… А подстава Шевкунова? Не собираюсь я ничего прощать! И прятаться не буду! Да посмотрите, мы же здесь сила! Это наш корабль. Мои руки до верхов не дотянутся, но здесь эту мразь передушить точно сумею. Конечно, с вашей помощью. Надеюсь, Леша, твое решение, наконец, созрело?!
– Не заводись, Серега. Мы – вместе.
– Тогда чисто конкретно поступаем так…
В семь часов утра на территорию подсобного хозяйства береговой базы в Ханта-губе заехал потрепанный военный «уазик». Из него выбрался мужчина в полевой форме защитного цвета с погонами капитана и прошагал прямо к стоящим на отшибе двум одноэтажным полуразрушенным каменным баракам, которые в ежемесячно составляемых отчетах гордо именовались «животноводческой фермой». Обследовав их одно за другим, подергав ручки запертых помещений и вдоволь насмотревшись на первобытный хаос и ужасающую грязь в открытых боксах и стойлах, он зашел, наконец, в единственный закуток, который с натяжкой можно было назвать обитаемым, а, имея богатое воображение, даже жилым. По крайней мере в окне присутствовало стекло, на обшарпанном столе вперемешку с окурками валялись остатки вчерашнего, более чем скромного ужина, а на топчане в правом дальнем углу под старым, дырявым и грязным армейским одеялом спал человек.
Капитан бесцеремонно ухватил спящего за плечо и тряхнул так, что ветхое одеяльце свалилось на пол, явив взгляду скорченную фигуру матроса. Второе потряхивание окончательно его разбудило, и, мало что еще соображая со сна, тот уставился на посетителя круглыми удивленными глазами.
– Кто ты такой, сынок? – спросил капитан.
– Старший матрос Баженов.
– Тебе говорили в учебке, что, представляясь, помимо воинского звания и фамилии, еще докладывают свою должность?
– Да… – От строго взгляда и начальственного голоса матросик совсем сник.
– Ну?
– Так я же это… сейчас… вот тут… свинок досматриваю.
– И спишь здесь?
– Так точно, товарищ капитан, – старший матрос понемногу приходил в себя, – мне командир роты приказал совсем тут жить, никуда не отлучаться, и за свинок головой отвечать.
– Ладно, боец свинского фронта. Я – главный ветеринар флота, инспектирую такие вот «фермы» и хозяйства. Бери ключи от всех помещений и пойдем осматривать.
Они обошли все закоулки, не пропустили ни одной клетушки. Ветеринар лишь обегал быстрым взглядом каждое помещение, вопросов не задавал, к животным близко не подходил, брезгливо морщил нос и старался не наступить форменными ботинками в продукты их жизнедеятельности. Лишь в самом дальнем чуланчике его заинтересовала металлическая скоба, вместе с частью кирпичной кладки вывороченная недавно из стены, и брошенный рядом лом. Но что-либо сказать по этому поводу матрос-свиновод не мог: ночью он спал у себя в подсобке, а в эту заброшенную часть барака, вообще, неделями не наведывался.
– Что тут смотреть, товарищ капитан? Даже двери без замков. Вон, трава на полу растет. Здесь ничего не хранится, брать нечего. Чего мне в темноту-то таскаться?
Инспекция на этом была закончена. Главный ветеринар слегка пожурил Баженова за разгильдяйство, неопрятный внешний вид и некачественную приборку на закрепленном объекте, сел в поджидавший его «уазик» и поехал в сторону штабного ПКЗ к несказанному облегчению старшего матроса-животновода.
Взойдя по трапу ПКЗ мимо рубки дежурного по части, мужчина из «уазика» прошел прямо в каюту начальника штаба. Погон на его камуфляже теперь не было. Начальнику штаба он представился, как сотрудник МЧС, показал соответствующее удостоверение и попросил оказать помощь в поисках ребенка: десятилетний мальчик из соседнего поселка сутки назад ушел на рыбалку на озера и за грибами, но до сих пор не вернулся домой. Сотрудник МЧС здесь один, так как основные силы ищут в наиболее вероятных местах появления, но мало ли, куда мальчишка мог забрести. Заблудился, устал, ногу подвернул…
Надо бы с десяток человек выделить, чтобы за часок осмотрели окрестные сопки и береговую черту. Пусть немедленно докладывают вообще обо всех незнакомых, подозрительных… Чего в жизни не бывает… А он, конечно, не забудет отразить в своем отчете добровольную и инициативную помощь начальника штаба. Просьба была удовлетворена незамедлительно.
По истечении часа уже можно было с уверенностью сказать, что в Ханта-губе ничего подозрительного обнаружено не было. Сам эмчеэсовец, который все это время опрашивал дежуривших прошедшей ночью на различных постах и вахтах, получил однозначный ответ: ни одного человека в указанное время замечено на берегу не было, кроме моряков, связанных с утренним отходом спецкорабля. Но все они, в конце концов, вернулись на борт.
Не теряя времени, «главный ветеринар из МЧС» до предела разогнав машину, мчался в сторону Мурманска. Его доклад в 711-м номере гостиницы «Арктика» вызвал шок: Редина на берегу не было!
Запрос радиста на борт спецсудна в море о наличии личного состава, сделанный по официальным каналам через Оперативное управление Северного флота, принес через двенадцать минут ответ: «Проверка личного состава согласно корабельному расписанию, а также прикомандированных на переход и членов госкомиссии произведена персонально. Лиц, незаконно отсутствующих, нет».
Капитан второго ранга Шевкунов, еще не успев опустить на рычаг трубку служебного телефона после разговора с Мурманском, уже понял: задание его сотрудники на плавмастерской провалили. А ведь всего несколько часов назад оттуда он получил категоричный доклад: «Казачок нейтрализован!» Дальнейшее вмешательство Игоря Леонидовича в события на борту судна невозможно: отсутствует независимая связь. Придется полагаться лишь на инициативу и профессионализм своих агентов. Ха, агентов! Ну, Володя, еще куда ни шло, а второй-то мальчик еще и стажером только начал сотрудничать. Это он сам отрапортовал Жилинскому: «Двое!» Для размаха.
«Теперь не мешало бы слегка подчистить собственную задницу», – резонно рассудил Шевкунов, и уже через десять минут на стол начальника Особого отдела лег на подпись приказ, датированный вчерашним днем, об официальном прикомандировании сотрудника и стажера его отдела на спецсудно в период перехода Ханта-губа – Новая Земля для «обеспечения повышенного режима секретности».
Поразмыслив еще немного, Игорь пришел к двум выводам: во-первых, проблемы доставки груза морем его напрямую не касаются, во-вторых, в планы непременно будут внесены серьезные коррективы, но уже не на его, шевкуновском, уровне. Значит, теперь надо лишь не оказаться в роли тех щепок, что летят, когда рубят лес. Но и не отстраняться слишком уж далеко и категорично от заманчивой московской сиськи: больно удачно он ее нащупал, чтобы теперь доверить благодатный процесс доения кому-то другому.
«Эх, друг-Серега, а зря я тебя изначально в серьезные противники не зачислил!» – запоздало пожалел Шевкунов.
Когда на корабль поступил запрос из Оперативного управления Штаба флота о наличии личного состава, радист, как положено, незамедлительно передал
