Приём старый и безотказный — говорю же, я оттуда родом, сам через всё это прошёл. Сотовой связи с районом боевых действий нет, чтобы созвониться, надо ехать в дивизию, просить разрешения у начальника штаба, чтобы дал команду связистам. Короче, целое дело. Когда там вояки до ближайшего переговорника доберутся, это вообще вопрос. Разоблачения можно было не опасаться как минимум в течение суток. А нам больше и не надо.
В общем, все обрадовались, сказали, чтобы приезжал вечером, посылки будут готовы.
Ну и славно. Вот ужо я к вам заеду вечерком…
Потом мы немного покатались от этого «полковничьего» дома к району, в котором живёт Арсен, и к двум выездам из города. Отработали безопасные маршруты прибытия и варианты эвакуации.
Место для нычки «мерса» нашли неподалёку от усадьбы Руденко — не специально, просто там район тихий, старых домов много. Посмотрели со всех сторон — лучше не бывает. Я позвонил Арсену, попросил к телефону Шарипа. Спросил, как там Султан поживает. Шарип сказал, что поживает нормально и уже созвонился с ребятами из Минвод. Более того, они уже выехали! Так что мне не надо беспокоиться.
— Адрес пиши, — я опустил пожелания насчёт моего беспокойства и продиктовал адрес. — Ровно в семнадцать тридцать выгонишь тачку за ограду. Я заберу. Не надо, чтобы Султан меня видел. Адрес ему передай, пусть те ребята сразу туда едут…
В семнадцать тридцать у нас что? Правильно, на город потихоньку опускаются сумерки. Самое моё любимое время. Мы подъехали с Ильясом, он сел за руль «мерса», я на «шахе» поехал впереди, проверяя маршрут.
Спрятали «мерс» уже по тёмному, вызвонили Артура. Дождались, когда он подъедет, поставили на значительном удалении в удобном месте (там посадки рядом, места этого удобного — немерено).
Оставили Артура на позиции, потом я позвонил на номер Васиного начальника. Зажал нос, изобразил акцент и сдал адрес.
— Хорошо получилось, — похвалил Ильяс. — Судя по голосу, говорил толстый хачик лет под пятьдесят.
После этого мы организовали микрошопинг. Посетили универмаг, там купили две туристические жилетки с безразмерными накладными карманами, затем заехали в магазин радиодеталей, кое-что там приобрели и направились к Арсену. Я позвонил, попросил Шарипа выйти. Шарип сказал, что мы можем заходить — Султан уехал по делам, будет только часа через два, женщинам велели находиться на своей половине, так что нас никто не увидит.
Это было кстати. Мы заехали, я с ходу попросил у Шарипа две гранаты. Шарип покачал головой (вообще, жадный товарищ), но гранаты дал. Я вернул ему бинокль, поблагодарил, сказал, что нам нужно полчаса поработать в тишине. Нас оставили в комнате, и мы с Ильясом принялись заряжать жилетки. То есть быстренько изготовили пару нехитрых радиовзрывных устройств: граната, провода, телефон на вводе, уложили их в карманы жилеток, карманы намертво зашили суровыми нитками. Если такую жилетку надеть на футболку, сверху рубашку, застегнуть, потом свитер, затем куртку, застегнуть… Короче, чтобы снять, понадобится время. А порвать карман — замучаются.
Телефоны были дагестанцев, а сигнал на них я собирался посылать с трубы Руденко. Как видите, полное безотходное производство. Хе-хе…
Потом мы ещё несколько раз позвонили на номер, который дал нам Вася, и на разные голоса вовсю сдавали наших дагов. И Шарипа привлекли — у него такой приятный акцент… Короче, было весело.
В половине восьмого приехал Султан. Арсен не пустил его в дом, сказал, чтобы шёл в мастерскую, делом занялся. Мы, чтобы не стеснять хозяев, стали собираться. Чего их стеснять? Тут у них скоро такое начнётся, не до нас будет!
Я сказал Шарипу, чтобы поднял из подвала наших дагов, а пока он этим занимался, написал кое-что на листке, который упаковал в конверт.
Даги смотрели выжидательно: ну что, получилось или как?
— Всё нормально, ребята, — успокоил я их. — Будем вас вывозить. Но сначала заедем в один адрес, кое-что сделаем.
Потом отвёл Шарипа в сторону и вручил ему конверт.
— Это что?
— Это список. Я тебе не говорил, но… ситуация очень сложная. Короче, если со мной вдруг что-то случится, придётся тебе меня дублировать.
— А что может случиться?
— Всё что угодно. Так что будьте начеку. И ещё… Арсен много знает. Достаточно того, что он нас видел.
— Ну, это ты зря. За Арсена я не волнуюсь…
— Да нет, я тоже не волнуюсь. Просто, если он попадёт к чекистам, расскажет всё что знает. И не потому что слабый — пытать его как раз никто не будет. Вкатят препарат, и начнёт болтать, не остановишь. Ты меня понял?
— Да я-то понял… Но, надеюсь, до этого не дойдёт.
— Я тоже надеюсь. Ну всё, счастливо. Поехали мы…
* * *
Мы стояли неподалёку от панельного дома, в котором наивные люди ждали, когда я пожалую за посылками.
В начале девятого позвонил Артур и сообщил: у нашей нычки какая-то нездоровая возня. Чего там происходит конкретно, рассмотреть невозможно — темно, но началось всё с того, что крепко стукнулись две машины. Так крепко, что слышно было, наверное, на всю округу.
— Понял, спасибо. Поезжай к дому Арсена. Встань в конце улицы, слушай.
— Слушать?
— Да, именно слушай. Близко не подъезжай, нечего там светиться…
Минут через двадцать где-то вдалеке крепенько громыхнуло. Больше с места нашего стояния слышно ничего не было, но тут же позвонил Артур и доложил:
— Ну, блин, тут такое творится! Вот послушай…
Я послушал — трубка передавала какую-то равномерную стрельбу, как будто кто-то садил из пулемёта, не жалея патронов.
— Хорошо, — похвалил я Артура (за что, он и сам, наверное, не понял). — Уноси оттуда свою задницу. Встречаемся в пансионате.
— Проблемы? — поинтересовался Ильяс.
— Проблемы, — я делано вздохнул — в машине сидели посторонние, которым не обязательно было знать детали. — Поехали.
Мы подъехали с обратной стороны дома и оставили машину на обочине. С дагов сняли наручники и сказали, чтобы они топали в третий подъезд, поднялись на клетку между пятым и четвёртым этажом и ждали.
— Ждать чего?
— Ждать недолго. Мы проверим всё, подойдём. Давай, не балуйтесь там.
Затем мы прихватили сумку с «заряжёнными» накануне жилетками и все вместе обогнули дом. Ильяс сразу пошёл в первый подъезд, а я остался посмотреть, как там зайдут наши пленники. Сейчас втемяшится им в башку, рванут — и весь план коту под хвост. Мало того, что они в розыске, поди, разберись, что там у них на уме после многих часов лежания в багажнике и сидения в подвале.
Даги прошли несколько шагов и встали.
— Там люди, — негромко произнёс один, обернувшись ко мне. — Что делать?
Да, как раз напротив «нашего» подъезда горел свет, на лавочках расположилась стайка ребятишек и девчат. Как водится: пиво, ломкие пронзительные голоса и показная крутость, которую можно сбить одним щелчком.
Ну что ж, это приятно — наши товарищи всё же чувствуют себя в розыске. И тикать пока не собираются.
— Там дети, — поправил я своего подопечного. — Просто большие дети. Идите, не обращайте внимания. Будут хамить — дайте в рожу. Гарантирую, что в ментовку они стучать не побегут.
— Ладно, — даги двинулись дальше и без проблем вошли в подъезд.
— Развелось вас тут! — куражливо бросил им вслед кто-то из сидящих на лавочке. — Суки черножопые…
Ну, спасибо, на такое я даже и не рассчитывал. Приятно, когда ситуация прогибается под тебя по ходу действия, а не наоборот. Обычно бывает, что именно тебе приходится приспосабливаться к ситуации. Причём приспосабливаться зачастую абы как, спешно, в режиме жёсткого цейтнота.
Я скользнул в подъезд, поднялся на пятый этаж, без проблем залез на чердак — никто не вышел посмотреть, кто это там скрипит ржавой лестницей…
Ильяс уже был в «нашем» блоке, стоял рядом с дагами.
— Ну что, обозвали?
— Да они пьяные. Молодёжь, да что с них возьмёшь…
— Ну ладно, переживём. Всё, ребята, пошли.
Мы спустились на третий этаж, и я позвонил в дверь квартиры полковника Фёдорова.
Дверь открыла его жена, это с ней я разговаривал днём. В доме пахло свежей выпечкой, из гостиной раздавались детские голоса. Это хорошо мы попали!
— А мы уже думали, вы не приедете! Заходите… Ой, а это все с вами?
— Заходите, вам же сказали, — я подтолкнул дагов, пропустил Ильяса, зашёл сам и, захлопнув дверь, включил камеру. Затем, направив объектив на жену полковника, у которой от удивления начали округляться глаза, негромко произнёс:
— Отчёт группы «Трибунал Джихада». Семья полковника Фёдорова…
«… — Что бы вы хотели сказать гражданам России?
— Честно говоря, ничего я не хотел бы им сказать. Потому что говорить рабам бесполезно: раб — он по своей натуре ничего не решает, и даже если он тебе в чём-то соболезнует, но даже во вред себе он будет исполнять приказы хозяина. Лично я считаю всё российское общество рабским, мне просто жалко граждан России. Но единственное я хотел бы сказать.
