Никита Филиппов, а Афанасий Рыбаков. Значит, и искать его нужно как Афанасия Рыбакова.
Вот эти соображения Завьялов и выложил перед Ольхиным и Волошко.
– Ну, а что? – почесал затылок Волошко. – По-моему, убедительно. Конечно, это может быть и ложный след, но ведь никакого другого следа у нас пока нет.
– Что ж, поищем Афанасия Рыбакова, – сказал Ольхин.
– Так-то оно так, – еще раз почесал в затылке Волошко. – Да вот только где его искать? В какую сторону кидаться?
– У тебя есть конкретное предложение? – глянул на Волошко Ольхин.
– Я думаю, надо начать с города, – не совсем уверенно произнес Волошко. – Сейчас народ становится на учет, составляются всякие списки. Получение пайков, то-се… Вдруг и Афанасия Рыбакова мы обнаружим в таких списках!
– Это вряд ли, – не согласился Ольхин. – Как ни крути, а в городе известно об убийстве гражданина Афанасия Рыбакова. И вдруг в каких-то списках объявляется Афанасий Рыбаков! Зачем Улыбке так рисковать? Он парень осторожный и бдительный… Я так думаю, что он уже далеко. Где-нибудь в тех местностях, которые мы освободили раньше.
– Не согласен, – возразил Завьялов. – Во-первых, попробуй еще туда доберись! Сто раз остановят по пути. Кто ты, что ты, куда направляешься?.. Ну, и так далее. Да и если доберешься в какое-нибудь Поволжье, это тоже не спасение. Мигом спросят – а откуда ты взялся, почему не в армии? И к немцам он не ходок. Во-первых, чтобы до них сейчас добраться, надо переходить линию фронта. Во-вторых, для чего тогда было красть документы? Нет, он где-то рядом… И одновременно – далеко от нас.
– Это как так? – не понял Волошко. – Рядом, и одновременно далеко? Так не бывает.
– Например, записался в Красную Армию! – неожиданно осенило Ольхина. – Ну, а что? Чем не возможность спрятаться? Кто его будет искать в армии? Многие на освобожденных территориях так делают. Например, партизаны. Да и все желающие. Некоторых даже мобилизуют. Бойцы на фронте всегда нужны.
– Да, но там война… – покрутил головой Волошко.
– Когда штормит, любая гавань хороша, – усмехнулся Ольхин. – Помню, в детстве мы пели такую пиратскую песню. По-моему, это как раз и есть такой случай.
– А вот мне сдается, что это не слишком надежная гавань, – не мог успокоиться Волошко. – Потому что найти человека в армии не так и сложно. Особенно, если его призвали совсем недавно. А уж если мы вдобавок знаем, из какого города он призван, то и того проще.
– Возможно, он надеется, что мы не догадаемся о таком его трюке, – усмехнулся Ольхин. – Потому что где же это видано! Фашистский агент не пожелал убегать вместе с немцами, а записался в Красную Армию! Попробуй догадайся!
– А мы, значит, догадались? – спросил Волошко больше сам у себя, чем у кого-то из присутствующих. – Мы, стало быть, такие проницательные и умные? Ну-ну…
В ответ на это Ольхин лишь молча пожал плечами. То же самое сделал и Завьялов.
20
Став неожиданно для самого себя подпольщиком, Никита поначалу затосковал. И даже испугался. Конечно, он пока с трудом представлял, что значит быть подпольщиком в оккупированном фашистами городе, но понимал, что это – опасно. Как ни крути, а такое занятие было сопряжено с риском для жизни. А рисковать Никита любил лишь в одном случае – за бильярдным столом. Да и то какой там риск? Сегодня ты проиграл, а завтра выиграл. Тем более что выигрывал он гораздо чаще, чем проигрывал. А вот подпольная борьба – это совсем другое дело. Тут-то, пожалуй, придется что-то взрывать, в кого-то стрелять, в ответ кто-то будет стрелять в тебя… А уж это настоящий риск. Нет, это не для Никиты. По большому счету ему было все равно, при какой власти жить. Он считал, что приспособиться можно к любой власти и к любым обстоятельствам. Ну, а почему бы и нет? У него, у Никиты, мирное ремесло – игра в бильярд. Он не желает ни с кем воевать. Он хочет разъезжать по южным городам, играть в бильярд, пить вино, любить женщин. Он мирный человек.
Но вместе с тем приходилось считаться с обстоятельствами. Коль уж он записался в подпольщики, коль уж судьба распорядилась таким-то образом, значит, хочешь того или не хочешь, а придется соответствовать выбранной деятельности. По крайней мере, поначалу. А дальше – поглядим. Дальше может вырисоваться какой-нибудь другой, более заманчивый и безопасный вариант. И более прибыльный, потому что от подпольной борьбы какая прибыль? Никакой прибыли, только риск и маета. Ничего, ничего! Умный человек всегда найдет выход из положения, и притом с выгодой для себя. А Никита считал себя умным человеком.
На задания он не напрашивался, но и от поручений тоже не отказывался. Надо расклеить листовки – расклеит. Надо сосчитать, сколько немецких солдат расквартировано в здании бывшей школы – добросовестно сосчитает. Надо поучаствовать во взрыве немецкого склада с горючим – поучаствует. Тем более что любая акция с его участием заканчивалась неизменным успехом, никто Никиту не выслеживал и не пытался арестовать. Постепенно ему даже стало казаться, что подпольная борьба – это такая игра, нечто вроде игры в бильярд, вот только ставка в ней – не деньги и не репутация непобедимого игрока, а собственная жизнь. А играть Никита любил, и потому он исподволь втянулся в подпольное коловращение, и это ему даже стало нравиться. Он выполнял поручения и улыбался.
Но постепенно фашисты стали обращать на действия подпольщиков пристальное внимание. Начались облавы, аресты, по городу поползли слухи о расстрелах. И Никита затосковал. Ему враз разонравилась подпольная борьба, он стал изыскивать способы, чтобы уклониться от заданий, а порученные задания перестал выполнять, каждый раз находя причины, по которым якобы их было выполнить невозможно.
Тем более к тому времени он узнал, что, оказывается, в городе, несмотря на фашистскую оккупацию, по-прежнему действуют подпольные бильярдные заведения, и по ночам там происходят бильярдные бои на интерес, то есть со ставками. Однажды Никита посетил такой клуб и убедился, что да, мастера в городе, несмотря на войну, не перевелись. Правда, уровень игры был уже не тот, да и ставки были специфические. Деньги, тем более советские, никому не были нужны, на кон все больше ставились продукты, выпивка, одежда. Но все же это была настоящая игра, столь привычная и
