— Но почему ты так уверена, что это самоубийство? — Говорю же, мне так сказал человек из милиции, который позвонил. Представляешь, после того, как все соседи видели, как муж переживал из-за моей измены, что теперь подумают? Он из-за меня и моего любовника покончил с собой!
— Но он не переживал из-за измены, — напомнил Родион. — Мы-то с тобой знаем, какой я был любовник, и какая была измена.
— Ты это прокурору сообщать собираешься? — резко спросила Светлана.
— При чем тут прокурор?
— Я сейчас еду опознавать труп. Наверняка меня спросят, были ли у него причины для самоубийства. Что, по твоему, а должна ответить?
— Ну…
— Вот и придумай, что мне говорить, ты ведь теперь тоже замешан. Приезжай, — попросила она. — я боюсь… Завтра я буду тебя ждать…
— Завтра?
— Да, он… ушел из жизни, — произнесла она решительно после некоторой запинки, — где-то в ста километрах от Москвы… У меня записано название города… ну, районного центра, как мне сказали. Ты заглянешь ко мне завтра вечером? — жалобно добавила. — А то я одна со всем не справлюсь…
— Могу даже проводить в этот районный центр, — Родион решил сделать широкий жест.
— Ни в коем случае!
— Зря отказываешься. В электричках небезопасно…
— Как я буду выглядеть, если приеду на опознание трупа мужа вместе с тем самым любовником, из-за которого он покончил с собой?
— Я не был тем самым любовником, из-за которого он покончил с собой, — снова напомнил Родион, но в трубке уже раздавались короткие гудки.
С заплетенной косой Светлана была похожа на солистку фольклорного ансамбля. Родион прождал минут сорок у закрытой двери и собирался уходить, когда она наконец появилась из лифта с большой черной сумкой.
— Его вещи, — она протянула сумку. — Не знаю, что с ними делать, — и достала ключи.
Сумку Родион поставил в прихожей. Светлана сразу прошла в комнату, села в кресло, скинула туфли и принялась разминать пальцы на ногах.
— Находилась, — пояснила она. — Пришлось еще от электрички топать.
— Странно, что тебе вернули вещи.
— Почему?
— Я думал, вещественные доказательства не отдают.
— Какие еще вещественные доказательства? — спросила она раздраженно.
— Ну, на одежде могли остаться отпечатки пальцев, следы крови или еще чего-нибудь, что может помочь найти убийц…
— Не было никаких убийц. Он все сделал сам.
— Ты же прекрасно знаешь, что у него не было повода…
— Чего теперь говорить, — она устало покачала головой. — Думаешь, я не требовала, чтобы провели расследование? Догадайся, как мне не хочется, чтобы это оказалось самоубийством? Ведь теперь все считают — я во всем виновата. Прочитай официальный ответ. Вручили вместе с вещами.
Она швырнула ему на колени дамскую сумочку. Среди помады, пудреницы, солнечных очков, мятых бумажных салфеток и прочей дребедени он отыскал то, что она называла официальным ответом. На бланке остались жирные пятна. А текст гласил: на основании результатов вскрытия сделан вывод, что смерть наступила в результате самоубийства.
— Есть, оказывается, такая статья в Уголовном Кодексе — доведение до самоубийства. Мне один симпатичный следователь сообщил, — сказала Светлана, когда Родион закончил читать. — Как ты думаешь, мы под нее подпадаем?
— Нет, там другое имеется ввиду.
— Я тоже так думаю. Потому и призналась следователю и даже сказала: если бы каждый муж, которому изменили, лез в петлю…
— Прекрати, — перебил Родион. — Мы прекрасно знаем, что у него были финансовые затруднения, ему угрожал Руслан, может, еще какие нелады, короче, сотни причин, из-за которых он мог решиться на самоубийство. Сотни причин, кроме одной — супружеской измены. Потому что он сам организовал этот спектакль. А ты говоришь следователю, что он полез в петлю потому, что ты ему изменила…
— А предсмертная записка?
— Какая записка?
— Ты ведь сам мне ее передал. Где он пишет, что во всем виноват сам. К тому же, достаточно спросить у соседей, все видели, как вы ругались после того, как он застукал тебя в моей постели. И если я стану доказывать, что он покончил с собой из-за чего-то другого, каждый решит, что я это специально говорю, чтобы снять с себя вину за его смерть. Моральную вину, — уточнила Светлана.
— А следователь не удивился, что в приступе ревности твой муж помчался за сто километров и ждал две недели, а не побежал тут же к первому попавшемуся суку?
— Наверное, он не такой специалист по приступам ревности, как ты.
— Нет, серьезно, чего это твоего мужа понесло в этот районный центр?
— Загадка, — она пожала плечами.
— И еще одна загадка — почему сразу не установили личность, а только, после того, как нашли машину? Я заметил, он повсюду таскал с собой такую маленькую сумочку с документами и деньгами. Тебе ее вернули?
— Нет. Кажется, нет, — Светлана покачала головой. — Может, она осталась в машине?
— А где, кстати, машина?
— Заплатила одному гаишнику, он перегонит. Одни траты, — Светлана вздохнула. — Сейчас еще Руслан должен прийти…
— Руслан?
— Я сообщила ему про Валентина. Если человек умер, нельзя же требовать долги с родственников?
— Это Руслан так тебе сказал?
— Нет, он как раз наоборот считает. Вот поэтому я и попросила тебя тут быть — поможешь договориться.
— Когда просила приехать, почему не предупредила, что мне надо будет разбираться с этим бритоголовым?
— Разве? — с иронией сказала она. — Забыла, наверное. Сам понимаешь, сколько всего свалилось.
— По-моему, ты меня подставляешь.
— С какой стати? — с обидой спросила женщина.
— Если я стану обсуждать с Русланом долги твоего мужа, значит, я имею к ним какое-то отношение?
— А как же иначе! — Светлана строго посмотрела, — Валентин ушел из жизни по нашей вине — твоей и моей. Мы несем равную ответственность!
— По моей вине? — Родион задохнулся от негодования. — Какой такой, интересно, вине?
— Ты соблазнил его жену, — строго пояснила Светлана.
— Не делай из меня дурака! Мы-то с тобой знаем, что это было за соблазнение…
— Мы-то с тобой знаем, — она согласилась. — А Руслан? А десятки свидетелей? Пойми, если мы начнем оправдываться и доказывать, что постельная сцена была срежиссирована самим Валентином, нам все равно никто не поверит.
— Так вот зачем ты затащила меня в постель? Чтобы я разделил его долги?
— Все-таки ты дурак, — зло бросила она. — Он что, и повесился для того, чтобы ты долги разделил? Ему-то теперь какая разница, кто его долги возвращать станет?
— Ему уже все равно, — согласился Родион. — А тебе?
— Не волнуйся, — Светлана гордо выпрямилась. — свои долги я плачу сама. Я прекрасно знаю, что ты не виноват в смерти Валентина, и не возьму у тебя ни копейки, даже если ты попросишь. Слава Богу, есть квартира… Продам. А тебя я попросила прийти по одной причине — чтобы рядом был мужик, когда я стану разбираться с этим бандюгой, понял?
— Извини…
— Нет уж, — она замотала головой. — Скажи, разве я не имела на это право? Ведь то, что мы поначалу изображали, после произошло взаправду. Женщина имеет право на защиту мужчины, с которым переспала.
— Конечно, имеет…
Вот тебе и необременительные встречи, подумал Родион, как раз когда у дверей протренькал мелодичный звонок.
— Голубки в сборе, — Руслан был доволен. — Ну что, ухайдакали Семеныча? Честно говоря, я думал, он понты кидает, когда тут с топором… Ан нет, искренне переживал человек. Взял и повесился… — он театрально вздохнул.
Руслан напомнил Коровьева из «Мастера и Маргариты», который рыдал по зарезанному трамваем Берлиозу, повторяя «хрусть и пополам».
Родион улыбнулся.
— Тебя-то его смерть не очень огорчает? — строго спросил бритоголовый. — А зря. Если бы я сам ветерок наслал, или болезнь какая от природы — тогда другое дело. На таких жмуриках ни сраму, ни долгов. А раз он по вашей вине досрочно освободился, вам по его векселям и платить.
— То есть, у тебя и природы равные права? — уточнил Род.
— Подождите, — Светлана встала слева от него. — Мы, по-моему, встретились для серьезного разговора.
— Базар уже идет, — кивнул Руслан. — Серьезнее некуда.
— И много он был должен? — спросил Родион.
— Достаточно.
— А кто это может подтвердить?
— Чего? — Руслан набычился.
— Сегодня ты пришел и говоришь — он был мне должен. Завтра еще кто-нибудь придет и снова потребует. А вдова должна всем платить?
— Он что, придурок? — Руслан перевел взгляд с Родиона на Светлану. — Ты ему не объяснила, с кем разговаривать придется?
— Я не умственно отсталый, и мне не надо ничего объяснять. Если покойник был что-то должен, с него и спрашивай. А то — наехал на женщину, решил, что легкая добыча.
