– Ты, Рауль, как всегда, излишне подозрителен. Сеньор всего лишь русский шпион. А ты его хотел записать в наемные убийцы.
Вадим, застегивая пиджак, с интересом оглянулся. Брюнетка, в это время проходящая контроль, через плечо разговаривала со своим телохранителем.
– Все русские – мафиози, сеньора, – безапелляционно заявил громила и, встретив взгляд Вадима, грозно нахмурил брови. – И этот малыш – не исключение.
– А еще мы пожиратели детей и хорошеньких женщин, – не удержался Вадим.
В дополнение к сказанному он перевел на испанский русскую поговорку про то, что мал золотник, да дорог. Правда, ввиду отсутствия в языке Сервантеса такого понятия, как золотник, он заменил его на бриллиант. И добавил, глядя на сурового Рауля, несколько слов про большую бестолковую кучу, правда, не определив точно ее состав, хотя это и без уточнения было понятно. На даме за ее «шпиона» он отыгрываться не стал, ограничившись выговором бодигарду. Правда, и этого было достаточно, чтобы брюнетка поняла, что ее одернули. А ты не хами! Даже если считаешь, что тебя не понимают.
Шкаф по имени Рауль, посчитав услышанное оскорблением, что было недалеко от истины, насупился, расправил плечи и попытался шагнуть к Вадиму. Резкий оклик полицейского остановил телохранителя. Служитель закона выкинул руку и указал место, где должен стоять рассерженный бодигард. На шум из глубины зала уже спешили встревоженные его коллеги, на ходу лапая кобуры пистолетов.
Оценив обстановку, Рауль мгновенно вскинул руки с открытыми ладонями, показывая, что он белый и пушистый. Брюнетка остановила полицейских коротким «ноу проблем» и с холодным интересом посмотрела на Вадима. Тот спокойно принял взгляд и коротко склонил голову, как бы принося извинения за резкость. Дама, не дрогнув ни единой черточкой лица, выдержала паузу и затем безразлично отвернулась. Надо было полагать, что на этом инцидент исчерпан, тем более что тезис «ноу проблем» подтвердил коллегам полицейский на досмотре.
– Проходите, сэр, не задерживайте регистрацию, – подал голос строгий секьюрити. Уголки его рта неожиданно тронула улыбка, и он негромко под нос пробурчал: – У этих русских всегда было хорошо с юмором.
Похоже, американец неплохо понимал по-испански.
Утро догнало их «Боинг» над Мексиканским заливом. Солнце искрилось миллионами блесток на бесконечной глади воды, уходящей к далекому горизонту. Вадим мог рассматривать такую замечательную картину через иллюминатор. Он сидел уже не у прохода, откуда наблюдать пейзаж было проблематично, а у окна. Справа от него располагался латинос лет тридцати, крепкого телосложения, с зачесанными назад блестящими иссиня-черными волосами. Молодой человек загрузился в самолет в Майами и попросил Вадима поменяться местами. Несколько сконфузившись, сосед пояснил, что у него проблемы с желудком и он будет тревожить Веклемишева, отлучаясь в туалет.
Следовало отметить, что хворость особо не проявлялась, и молодой человек по нужде более чем за два часа полета отлучился всего лишь один раз и то ненадолго. А так латинос сидел в кресле, держа на коленях закрытый ноутбук, который вытащил из сумки сразу после взлета. Он устремил все свое внимание в салон, высматривая впереди для себя нечто интересное. Что он там хотел разглядеть, помимо затылков пассажиров, было совершенно непонятно. Мужчина временами елозил в кресле, иногда задевая Вадима.
Веклемишев попытался снова вчитаться в парагвайскую газету, но и на этот раз долго не выдержал. Новости экономики, политики и светской жизни Асунсьона и прилегающих к столице территорий были для него не слишком интересны по банальной причине – крайней отдаленности от предыдущей жизни. Вадим отложил газету и от скуки через спинку кресла стал изучать названия дисков, которые выложил перед собой на откидной столик юный сосед с плеером.
На его удивление у парнишки был неплохой вкус. «Пинк Флойд», «Лед Зеппелин», «Дорс» – классики тяжелого рока. Их Вадим слушал в дни своей юности, да и в зрелости не чурался, как и более поздних, но никак не менее серьезных групп «Нирванна» и «Ю ту».
От созерцания дисков Веклемишева отвлекло очередное активное шевеление справа. Латинос дернулся, заерзал на своем кресле и задел локтем Вадима. Веклемишев с досадой покосился на него и разглядел, что сосед очень заинтересовался стюардом, который катил мимо них тележку по проходу. На ней стоял никелированный кофейник и еще что-то, накрытое белой салфеткой, судя по очертаниям – чашки. Стюард, молодой чернявый парень в белом коротком кительке с нашивками авиакомпании, прошествовал с сервировочной тележкой по салону и скрылся за занавеской, закрывающей проход в бизнес-класс и пилотскую кабину. Сосед, едва не свесившись с кресла, внимательно проследил за ним, потом выпрямился, вытянул шею и опять начал всматриваться в салон.
Неожиданно Вадим понял, почему он не сумел сосредоточиться на газете и вообще чувствует себя не слишком комфортно. Неизвестно, какая хвороба мучает соседушку-латиноса и из-за нее ли он так напряжен и суетлив. Возможно, такое поведение мужчины действительно обусловлено болезнью, усиленной аэрофобией. Могло быть что угодно. Но эта волна напряженности, которая исходила от соседа, хлестнула и по Веклемишеву, плеснув в его сознание холодные брызги тревоги.
Разбираться в своих ощущениях и давать волю фантазиям Вадим не стал, однако насторожился. Нервозность латиноса, его поведение, не совсем адекватное для стандартного пассажира, несколько напрягали. Что он высматривает в салоне, зачем ему ноутбук, который мужчина даже не пытается открыть, почему его так сильно заинтересовал стюард, судя по всему, везущий кофе для экипажа?..
Словно услышав Вадима, сосед неожиданно перестал суетиться и застыл, глядя прямо перед собой. После минуты затишья он снова ожил, полез во внутренний карман пиджака и что-то вытянул из него.
Будто ненароком скользнув в его сторону взглядом, Веклемишев разглядел, что латинос держит в руках небольшой предмет размером с палец. Без сомнения, это была флешка. Выходило, что его подозрения беспочвенны. Сосед, наконец, успокоился и решил поработать на ноутбуке.
Вадиму ничего не оставалось, как расслабиться и приписать свои опасения разыгравшемуся маразму. Привыкший к постоянной аналитической работе, причем в очень специфическом направлении, мозг не смог выдержать даже недолгого отдыха и начал функционировать с четким шизофреническим уклоном. Мания преследования уже налицо. А там и кровавые мальчики в глаза полезут...
Однако расслабиться не получилось. Кто-то другой, может, и не обратил бы внимания, однако профессиональный взгляд Вадима в момент засек безмолвный диалог стюарда, возвращающегося с пустой тележкой, с кем-то из пассажиров в первых рядах. Совсем незаметные движения век и подбородка не вызывали сомнений, что парень в белом кителе сигнализирует о чем-то сидящему там человеку.
Стюард, шагая по проходу, приближался к их ряду. Веклемишев не смотрел в его сторону, однако периферическое зрение не выпускало парня из вида. И он поймал миг, когда глаза стюарда встретились с глазами его соседа. И Вадим мог поклясться, что произошло то же самое, что он уже видел несколько секунд назад: едва заметное движение век и неуловимый кивок, обращенные к латиносу с ноутбуком. Если бы Викинг не ожидал этого, он, может, и не обратил бы на мимику стюарда никакого внимания, как и все остальные пассажиры. Но он обратил. И никаким шизоидным бредом здесь не пахло.
Внешне Веклемишев остался совершенно спокойным, но его мозг заработал в усиленном режиме, прокачивая ситуацию. Охотничий пес принял стойку. Что происходит в самолете? Кто эти люди, подающие сигналы друг другу? Может, они террористы, готовые захватить «Боинг», или наоборот – агенты службы безопасности, пытающиеся предотвратить теракт? Вполне могло быть, что это полицейские, участвующие в операции по поимке или слежке за преступником. Все варианты имели право на существование.
Наработав предположения, Веклемишев остановился на главном: на собственном отношении к происходящему. Кидаться с шашкой наголо и рубать предполагаемых террористов было бы идиотизмом. Тем более что они запросто могли оказаться полицейскими или бойцами спецподразделения. Кстати, Вадим знал и явно подозревал лишь двоих – своего соседа и стюарда. А того, кто сидит в первых рядах, он с ходу вычислить не мог. И сколько их может находиться в самолете? Передать сообщение командиру экипажа? А что он может ему сообщить? Что стюард делает глазки пассажирам? И отправить весточку шеф-пилоту через самого стюарда? Послать сигнал с борта самолета? Куда, чем и как?.. Быстрее его пошлют, причем уже известно куда.
Ни один из активных вариантов не годился. По крайней мере, в ближайшее время, до той поры, пока окончательно не прояснится обстановка. Ему оставалась роль наблюдателя и не более. А может, и вовсе ничего не произойдет. Такое вполне могло случиться, хотя Вадим в это не верил. Просто не верил, и все. И не от того, что был пессимистом, а потому что у него появилось предчувствие, которое его редко подводило в жизни.
