Мы приближаемся к южному выезду из города. Здесь самый большой и хорошо охраняемый КПП. Это своеобразный форпост федералов: здесь берёт начало дорога в мятежную горную Ичкерию[3]. В этом месте, образно выражаясь, заканчивается федеральное влияние. Это только образно – на самом деле такого влияния вообще нет. Федералы охраняют самих себя, далее сфера их интересов не распространяется: даже самые высокие федеральные марионетки местного разлива вынуждены самостоятельно заботиться о своей безопасности.
На КПП нас поверхностно досматривают, не проявляя особого рвения. Заглянув в термос с горячим супом, омоновец спрашивает:
– Ну что, скоро там вода будет?
– Скоро, – серьёзно отвечает Аюб. – Дня через три доберёмся…
Привычка – хорошее дело. Очень помогает при подготовке к акциям. К нам привыкли, мы здесь четвёртый день катаемся. В трёхстах метрах отсюда, на пустыре, работает буровая установка на базе военного «ЗИЛа-131». Бригада в составе трёх человек бьёт артезиан якобы для новой водонапорной башни. Документы в порядке: есть распоряжение администрации, договор с Кавказгеоспецстроем, разрешение коменданта.
Людям патологически хочется верить в доброе. Никто из федералов почему-то не обратил внимание на два скользких аспекта в этой ситуации.
Во-первых, у нас, если есть деньги, очень легко провести любые документы. Комендант подмахивает разрешения, не читая, в администрации всегда есть свои люди, и так далее. По телевизору регулярно со скорбью в голосе сообщают: ах, ах – в Чечне опять обнаружены махинации с субсидиями на разрушенное жильё (пенсиями, гуманитарной помощью, зарплатой и так далее – смотри полный список в разделе «социальная сфера» соответствующего документа). Ай, какая неожиданная новость! Смешно…
Во-вторых, никто не задумался над целесообразностью оборудования артезианской скважины именно в этом месте. Результаты разведки водоносных пластов никто не затребовал, есть они здесь или нет – один Аллах знает. Зато каждый местный вам с уверенностью скажет: бурить в этом районе – очень небезопасное занятие. Запросто можно на газовый «карман» напороться. А это чревато самыми печальными последствиями.
В общем, подготовка к операции проходит практически в идеальных условиях. Никаких препятствий, несмотря на объявленное федералами усиление, нет. Утром Аюб привозит сюда буровую с бригадой, в обед – от двенадцати до трёх дня, по-разному, – меня с горячей пищей. Тоже мне, Манька-повариха…
Обед – ещё одна привычка федералов, полезная для нашего дела. Это обыденно, не внушает опасений и некоторым образом успокаивает. Не нашлось у федералов знатока местных обычаев, который сразу бы обнаружил подвох. На буровой-то работают чеченцы. А для любого нормального горца обед – что для неверного намаз! Искони сложился распорядок: горец завтракает до свету, весь день занят делами, может мимоходом что-нибудь перехватить на скорую руку. Основной приём пищи, с обязательным горячим блюдом, – ужин. Вечер, никуда спешить не надо, можно сидеть в кругу семьи и неторопливо насыщаться. Вот так у нас принято…
Как я уже говорила, на буровой работают трое. Двое обычных бойцов и один особый. Это наш шахид – Муслим.
За Муслима я не беспокоюсь, Аллах миловал, не попал мальчишка в одну компанию с головорезом Аюбом. Этот пункт нашей подготовки можно смело считать одним из самых надёжных, потому что я занималась им лично сама.
В честь нашего прибытия бойцы заглушили мотор работающего «ЗИЛа» и вытащили канистру с водой – сполоснуть руки. По-хорошему, надо бы нормальное омовение сделать да на молитву присесть – они не просто так болтаются, шахид с ними! Но тут условия не позволяют, поэтому придётся обойтись без этого.
– Проверяли? – интересуется Аюб.
– Нет, сегодня не проверяли. Недосуг, видимо.
– Надо же! – удивляется Аюб. – Какие добрые! Ну-ну…
Федералы с КПП каждый день проверяют, чем тут наши занимаются. В первый день вообще три раза приходили. А сегодня не удостоили вниманием. Буровая стала обыденностью. Хороший знак.
– Как ты? – ласково обращаюсь я к шахиду.
– Нормально. Я готов…
Мальчишка бледноват, но держится молодцом. Он одет во всё чистое, только спецовку скинуть. Парень три дня постился, отсюда бледность.
Из уважения к шахиду бойцы выливают суп в яму. Вчера и позавчера тоже так делали. Они едят серый лаваш с зеленью и сыром и то отходят в сторонку, чтобы не смущать нашего героя.
Пока бойцы перекусывают, Аюб занимается делом. Он удаляется в глубь пустыря на тридцать шагов, снимает штаны и присаживается – вроде бы по большой нужде. Аюб плохо «замаскировался» – я его вижу, но делаю вид, что не замечаю, смотрю в другую сторону. Если сейчас федералы с КПП смотрят в бинокль, им, наверно, очень смешно. Живописная такая картинка: нохчо-богатырь, обделавшийся в панораме серого пустыря…
Аюб между тем привязывает к ноге капроновый шнур, натягивает штаны и идёт обратно. Сегодня ночью он доставил сюда закладку и замаскировал её. Колоссальная работа, под силу только такому здоровяку: пришлось с километр идти с черепашьей скоростью, волоча тяжёлый груз, а последние несколько сот метров вообще ползти.
«ЗИЛ» стоит задними габаритами к КПП. Это дополнительная гарантия спокойствия для федералов. Машина громоздкая, в «расшпиленном» состоянии, да ещё и задом к объекту. Никому и невдомёк, что накануне с машиной поработали наши мастера, и теперь достаточно трёх секунд, чтобы она отделилась от буровой установки.
Аюб, поравнявшись с передним бампером, ловко цепляет конец шнура к лебёдке – всего на три секунды задержался. Затем он выходит из-за мотора и призывно машет рукой. Типа, прекращайте чревоугодием заниматься, пора работать.
Бойцы быстренько завершают свой «обед» и запускают двигатель. Спустя несколько секунд к машине «приезжает» заготовка – резиновая камера с тротилом. Общий вес – пятьдесят кг. Вот так всё просто, проверяйте хоть каждый день…
Один из бойцов хлопает ладонью по капоту и огорчённо разводит руками. Мол, упрямится железный конь, неполадки какие-то. Это перестраховка – моторная часть с КПП не видна, но каждый играет свою роль в соответствии с расписанным сценарием.
Аюб «помогает» – забирается на бампер и принимается ковыряться в моторе. На размещение и подготовку взрывчатки у него уходит четыре минуты. Молодец, Аюб, он хоть и сын барана, но мастер своего дела. Приятно с таким работать.
Вот капот захлопнулся, Аюб спрыгнул на землю. Всё, можно ехать.
– Сегодня твой день, – говорю я на прощание шахиду. – Вот я стою рядом с тобой… и уже сейчас начинаю ощущать запах мускуса[4]! У тебя всё получится. Весь народ с замиранием …сердца следит за твоим подвигом.
– Я готов, – недрогнувшим голосом отвечает Муслим. – Я всё сделаю как надо…
Мы возвращаемся. На КПП нас не досматривают, машут ручкой – проезжайте. Спасибо. Хорошее дело – привычка.
Метрах в трёхстах от КПП, по дороге в город, расположена чайхана. Здесь начинается жилой квартал – в домах, меньше других пострадавших от бомбёжки, ютятся люди.
Аюб загоняет «Ниву» на небольшую стоянку и глушит мотор. Здесь нас ждёт Шапи, он приехал на грязной старенькой «шестёрке» бежевого окраса и привёз мне портативную видеокамеру.
Мужчины заходят в чайхану. Мне очень хотелось бы выпить стакан горячего сладкого чая, но я остаюсь в машине – дела в первую очередь. Да и женщина я, негоже мне с мужиками.
Чайхана вполне безопасное место. Сюда часто заходят федералы, КПП рядом, они чувствуют себя здесь как дома. И поэтому не проявляют особой бдительности.
Примерно через полчаса мне на мобильный звонит наш разведчик Ахмед:
– Едут к вам. Будут минут через пятнадцать.
Всё, фаза подготовки завершена. Настало время действовать. Я звоню Лечи и спрашиваю:
– Вы готовы?
Это вторая группа, они работают на Северном КПП.
– Давно готовы, – сообщает Лечи. – Можно?
– Как Заур?
– Нормально. Только бледный немного.
– Бледный?
– Ну, конечно, бледный! Если человек не жрёт ничего трое суток…
– Выбирай слова, Лечи. Наверно, ты хотел сказать – «постится»?
– Ммм… Да, именно это я и хотел сказать. Короче, в порядке он, всё нормально.
– Хорошо. Минут через десять можете начинать…
Вот в чайхану вошла очередная федеральная троица. Двое здоровенных мужиков, один из них совсем юный – он как-то странно посмотрел на меня, как бы оценивая. Может, я ему мать напомнила? Даже у такого должна быть мать… Третья у них… женщина. Худенькая, бледненькая, аристократического типа личико, беретка надета набекрень, кокетливо так… Странно, что делает с этими зверюгами такая дамочка? Впрочем, это не так важно – пора работать.
Я подхожу к окну и зову мужчин. Аюб определяет место, где его подобрать, садится в «шестёрку» и едет по улице прочь от КПП – разогнаться. Минут через пять мы с Шапи на «Ниве» выезжаем по узкому переулку к окраине. Отсюда хоть и далековато, но хорошо просматривается КПП и наша буровая установка. Это место я выбрала заранее, сейчас я стою под прямым углом к основной трассе, КПП и буровая от меня примерно на одинаковом расстоянии. Хороший ракурс для съёмки.