Он долго всматривался, зачем-то шевеля губами. И вскинулся:
– Это же второй фигурант! По Евдокимовой!
– Оченно, знаешь ли, похоже, – сказала Даша. – Знаешь, где у нас штаб Шантарского военного круга? Молодец. Возьмешь своих лучших ребят и парочку машин. Все, что нужно. Формальностями пренебречь, я за все отвечаю, с санкции верхов. Короче, есть подозрение, что этот тип именно там имеет честь служить. И задача у тебя немудрящая: засечь его при удаче, тихонечко вести, установить личность. Только, я тебя умоляю, работай ювелирно. Он не интендант и не коновал, настрой ребят в этом ключе… Чтобы работа была по высшему классу.
– Это во что же мы вляпались?
– В уголовщину, как всегда, – хмыкнула Даша. – Ну, ты уяснил всю деликатность задачи? Все шишки – на меня, ни о чем таком не беспокойся. И повторяю, Паша, – работай ювелирнейше, не нарвись там…
Легко представить, в сколь приятном расположении духа она сидела на совещании. Рычать хотелось. Меж тем совещание на Черского было делом серьезным, и там требовалось не отсиживать, а работать: через шесть дней граду Шантарску исполнялось триста семьдесят лет, и это событие в верхах, как водится, решено было отметить по-старорежимному грандиозным праздником с ряжеными казаками, красочными шествиями, концертами на открытом воздухе и прочей белибердой. В общем, если древние римляне как-то ухитрялись сопрягать раздачу хлеба с культурно-массовыми мероприятиями вроде гладиаторских боев, нынешние власти надеялись выехать на одних зрелищах. Гладиаторских боев, правда, не предвиделось, спасибо и на том.
Любое подобное мероприятие для милиции означает головную боль, начинающую к тому же мучить загодя. В готовность приходят все службы, в том числе и уголовный розыск, поскольку по стариннейшей традиции, неведомо из какого столетия идущей, карманники обожают работать в праздничной толпе, да и другие криминальные элементы находят, чем заняться с пользой для себя.
Для Даши дополнительным испытанием оказалось еще и то, что ее впервые явили миру в качестве и. о. начальника городского угро. Пришлось, конечно, влезть в мундир – и ощутить некоторую неловкость под пытливыми взглядами полусотни пар глаз. Кое-кто о новом назначении прослышал заранее, либо по должности, либо благодаря сарафанному радио, но для большинства получился сюрприз. Можно представить, сколько будет сплетен – в пересудах чиновники любого ведомства дадут сто очков вперед бабкам с дворовых лавочек, ибо пересуды эти – неотъемлемая часть чиновничьего бытия. Неважно, полагаются чиновникам погоны или униформой остается штатский костюмчик…
Но справилась, в общем – успела подготовиться, да и знала предмет трудами покойного Воловикова. Методика была разработана, конечно же, до нее, оставалось браво отрапортовать о полной готовности и сидеть с умным видом, делая соответствующие заметки в блокноте, – все равно потом получишь уйму документов, где те же ценные указания будут разжеваны на сто кругов…
Самое паршивое, что приходится сидеть до конца. И она сидела, равнодушно слушая сетования майора из батальона ГАИ. На него, как гром с ясного неба, свалились лишние хлопоты – в кои-то веки Шантарский военный округ решил провести маневры на дивизионном уровне, часть техники должна была проследовать своим ходом впритык к северной окраине города, и на отдельный батальон свалились лишние хлопоты.
«Впрочем, это, как в анекдоте, – подумала она, слушая вполуха жалобы майора на нехватку бензина и запчастей для разболтанных легковушек. – Мне бы ваши заботы, Марья Петровна…»
С Галаховым так и не удалось поговорить – его, едва совещание кончилось, перехватил генерал Трофимов. Даша так и не решила, хорошо это или плохо, что не перекинулись словом. Может, и к лучшему – неизвестно еще, как он примет ее светлую идею установить наблюдение за штабом округа…
Вернувшись к себе, она шагала по коридору в глубокой задумчивости – и оттого проглядела опасность, от которой при другом раскладе могла и спастись бегством. На фанерном стульчике возле ее кабинета восседал Петр Матвеич Кухарук, и на коленях у него лежала не обычная тощая папочка – картонное вместилище толщиной с кирпич. Из-под расстегнутой шубейки павлиньим разноцветьем светила орденская колодка солиднейших размеров. Ветерану органов недавно стукнуло восемьдесят, но он был хоть и тощ, как вяленый лещ, однако, боек и верток, подобно престарелому генералиссимусу Суворову. Знающие люди как-то говорили Даше, что по старинной примете такое случается от пролитой крови: дольше всех живут фабриканты оружия, фельдмаршалы и просто маршалы – любимцы смерти, поставщики костлявой…
Кухарук вышел в отставку майором, но клиентов костлявой успел переправить несказанное количество – сначала резал финских егерей в жесточайшей лесной войне без правил на Карельском перешейке, потом перехватывал немецких парашютистов в первые месяцы войны, партизанил в Белоруссии, чистил тылы двух фронтов, гонял бендеровцев по Карпатам, тренировал польскую погранохрану в те веселые времена, когда земли к востоку от Эльбы кишели вовсе уж неизвестно чьими бандами, успел даже пошерудить в Маньчжурии, о чем рассказывал вовсе уж скупо. Профессионал был крутейший – именно он не так давно показал Даше, как следует качественно калечить человека обычной авторучкой, а также за десять минут растолковал, почему знаменитые «А зори здесь тихие» Васильева являют собою, с точки зрения специалиста, чушь собачью, не имеющую и тени реальной основы. Если бы он при этом еще и не писал стихов…
На три буквы не пошлешь – живая легенда… Пришлось со всем почтением пригласить в кабинет и соорудить чайку. Все шло, как обычно – хрупкий старичок долго сетовал на рыночные отношения, безжалостно зарубившие на корню его первую и единственную книжечку, презентовал Даше последний шедевр: балладу «Мог стать генералом» в машинописном исполнении. Она рассеянно выхватила взглядом эпохальное четверостишие:
– Рванул капитан дверь притона рукою
и крикнул: «Ни с места! Стреляю!»
Но тут грянул выстрел… и вниз головою
он пал, прошептав: «Умираю…»
И пропела про себя без тени почтения услышанное где-то:
– Ах, где мой табор, маманя с батей,
пришли мильтоны, да на закате…
И грянул выстрел, второй и третий,
и сиротою рассвет я встретил…
Удивительно ложилось на тот же мотив… Подняв глаза от листочка, она с ужасом обнаружила, что Кухарук водрузил папку на стол, распутывает желтые тесемочки… Лицо у него стало важное, прямо-таки озаренное.
– Не беспокойтесь, Дарья Андреевна, – объявил старикан чуть сварливо. – Это уже не поэзия, тут гораздо серьезнее… Гораздо. Аналитическая записка для руководства. Поскольку никого из руководства мне дождаться не удалось, приходится передать вам согласно субординации. Вместе со справочным аппаратом.
И он непринужденно вывалил Даше на стол груду газетных вырезок, аккуратно подклеенных на листы плотной бумаги. Труд, надо полагать, был проделан титанический. Сизифов. Там и сям отдельные абзацы подчеркнуты разноцветными фломастерами, а на бумаге сделаны пометки – мелким, но удобочитаемым почерком.
Поверх всего этого легли два листочка машинописи – через один интервал, тоскливо подметила Даша. Заголовок выделен прописными буквами.
АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЗАПИСКА ОБ ИМЕЮЩИХ МЕСТО СЕПАРАТИСТСКИХ ВЫПАДАХ ОБЛАСТНОЙ ПЕЧАТИ.
Даша даже потерялась на секунду. Тихо спросила:
– Это что, всерьез?
– Я же говорю, Дарья Андреевна, это гораздо серьезнее, чем поэзия. Поэзия моя хотя и исполнена гражданского звучания, но в данном случае речь идет о крайне опасных тенденциях, представляющих прямое нарушение Уголовного кодекса… – Кухарук значительно воздел палец. – И я вас просто-таки умоляю отнестись со всей ответственностью. Знаю вас как перспективного, растущего кадра, отмеченного правительственной наградой, что имело отражение в средствах массовой информации… – и он без малейшей передышки выпустил еще пару длиннейших фраз касаемо надежд на достойную молодую смену. – Потому и смело передаю в ваши руки. Должен отметить, данная записка составлена не без помощи одного молодого человека, с самого начала проникшегося ответственностью, потому я и не разделяю порочных взглядов об аполитичности нынешней молодежи… Коля Андрианов из «Ведомостей» помогал, проделал массу работы…
Краем уха Даша слышала, что какой-то шустрый журналист давно уже обхаживает старичка, надеясь подвигнуть все же на писание сенсационных мемуаров. Однако, похоже, пока все обстояло как раз наоборот – не потерявший остроты ума Кухарук сумел сам использовать шакала пера для своих целей…
– Солидно вы с ним перелопатили… – сказала Даша из вежливости, чтобы хоть как-то отреагировать.
– Будьте уверены, ни один материал за последние три месяца не остался неохваченным, – гордо заверил Кухарук. – Собственно, это уже не выпады – целенаправленная пропаганда, которая должна быть непременно пресечена…
