Распоряжения были такие: дубль Верховного топает к лифту, мы изготавливаемся возле окон, секьюрити — напротив двери на лестничную клетку.
Степа сказал, что вторжения следует ожидать из любого окна, а учитывая характеристики стекла, непременно со взрывом. То же самое касается и двери: секьюрити находятся слишком близко, при взрыве их контузит. Поэтому всем надо держаться подальше от окон и дверей и занять круговую оборону в центре зала, стащив в две баррикады столы, лавки и вообще все, что хоть как-то может защитить от пуль и осколков. Вторая баррикада — резерв на случай смены позиции для защиты от вражьих гранат или если взрывом повредит первую.
Озадачив личный состав насчет оборудования позиций, Степа принял под локоток Верховного и начал что-то негромко и вкрадчиво ему втолковывать. Вот несколько слов, которые долетели до моих ушей: «…снайпера…» и «…собьют по-любому…».
Ага, уже интересно. Я так понял, что старшина собирается улететь с Верховным и его дублем (вертолет небольшой, много народу не влезет), а нас оставить героически обороняться от «стилетов». Степе, очевидно, этот вариант по каким-то причинам (!) не понравился.
Разговаривали они недолго. Примерно через минуту, или того меньше, дом основательно тряхнуло — где-то внизу прогремел взрыв — и это, видимо, послужило сигналом для старшины, который выскочил из кабинета и припустил к лифту. Теперь, помимо черного дипломата, он был навьючен секретным ноутбуком, объемным вещмешком и двумя длинными тубусами.
К тому моменту Степе удалось склонить Верховного к другому решению и следующие полминуты были потрачены на переодевание.
Верховный отдал свои обдергайки дублю и, оставшись в одних труселях, находчиво замотался в половик, на котором совсем недавно пытался дремать старшина.
Дубль переоделся и отдал свой костюм одному из секьюрити.
Секьюрити облачился в костюм, а Верховный, в завершение всеобщего переодевания, нацепил на шею дублю свой жетон на цепочке.
Жетон имел форму равностороннего треугольника, а был ли там выгравирован пресловутый глаз, я рассмотреть не успел, поскольку все произошло очень быстро.
Старшина, которому не удосужились довести изменения в планах, попытался с ходу утащить Верховного в лифт.
— Без меня! — рявкнул Верховный.
— Не понял? — удивился старшина. — Что вы имеете…
— Вы летите без меня. Ты, Олежка и твои двое пацанов.
— Опять не понял… — старшина явно был в ступоре. — Но почему…
Степа вовремя нашел нужные слова:
— «Стилеты» всегда работают с солидным прикрытием. Есть вариант, что крыша под прицелом снайперов и вы не добежите до вертолета. Есть вариант, что вертолет собьют с земли из ПЗРК[11]. Есть вариант… что я ошибаюсь, прикрытия нет, все пучком и вы спокойно улетите. Как именно все получится, сейчас даже Нострадамус не скажет. Но в любом случае, если ОНИ решат, что Верховный улетел, все вопросы будут решены.
Старшина растерялся и сник. Я видел, что у него дрожат губы, то ли от обиды, то ли от страха, то ли еще от чего, неважно, в общем, он был в шоке и я его прекрасно понимал. Думаю, не каждый день в дом Верховного вламываются люди, которые всегда считались его надежным инструментом. И не каждый день тебя отправляют в полет с таким откровенным напутствием: летите, голуби, летите, шанс выжить — один к трем.
— Да все нормально, сейчас отчалите! — Степа ободряюще хлопнул старшину по плечу. — «Мираж» здесь?
Старшина справился с собой: с трудом сглотнул комок, кивнул и протянул Степе черный дипломат. Степа вынул из дипломата небольшой матовый цилиндр, вручил его Верховному, и мы поспешили в кабинет.
Старшина отправил на крышу дубля с двумя секьюрити, а сам присоединился к нам, чтобы оказать последние по… Нет, как-то это зловеще получается: просто чтобы помочь.
Окна кабинета выходили на восток, в тыл усадьбы. Все пространство от здания до забора было покрыто глубокими сугробами, до половины засыпавшими изящные голубые ели.
Первым прыгнул Верховный. Он вошел почти по горло, но очень шустро выкарабкался до пояса (и куда только радикулит делся?) и пролез на три метра дальше. Вторым пошел Веня, затем я. Последним прыгнул Степа, ловко замел за собой следы прихваченным у очага совком и махнул старшине.
Старшина закрыл за нами окно, прощаясь, помахал рукой и исчез в глубине кабинета.
Не знаю… Может, показалось, но когда я напоследок поймал его взгляд, в нем сквозила фатальная обреченность. Кажется, он не верил в счастливую треть из предложенного Степой набора вариантов.
Верховный плотнее замотался в половик, мы сбились в кучку, ощетинившись стволами в разные стороны, затем Степа раскрутил цилиндр и включил тумблер.
— Бумм! — глуховато долбанул второй взрыв внутри дома.
— Тр-р-ррр! — отсалютовали нам на прощание лопасти взлетающего вертолета.
Нет, к нашему прибору эти звуки не имели никакого отношения. После включения тумблера вокруг нас ровным счетом ничего не изменилось. Разве что в глубине цилиндра зажегся крохотный зеленый светодиод.
— Может, закопаться поглубже? — в голосе Вени отчетливо звучали панические нотки. — Как вообще работает эта хреновина?
Перевожу с банкирского на общий: они только что положили два десятка лучшей в мире охраны… у нас тут один нормальный стрелок — Степа… и мы залезли в сугроб, в котором не то что маневрировать, даже пошевелиться сложно… мы что, все разом сошли с ума?!
Мне его переживания были очень близки. Нет, я парень не робкого десятка, но в этот момент испытывал такие же чувства и просто горел от желания предложить что-нибудь более полезное для улучшения нашего положения.
— Так, внимание всем, — без эмоций скомандовал Степа. — С этой секунды и далее: ни единого звука. Ни единого движения. Что бы ни случилось, все дружно работаем статуями.
— Нет, это понятно, но как работает эта…
— Хреновина действует просто, — подсказал Верховный. — Собирает информацию об окружающем пространстве и проецирует ее на себя, в круг радиусом от трех до пяти метров. На однотонном фоне это работает на сто процентов, все, кто сюда посмотрят, будут видеть голый снег.
— А теперь замерли! — напомнил Степа. — Больше повторять не буду.
* * *
Полет «Воробья» был недолгим.
Я уже было подумал — все, повезло, вертолет благополучно выскочил за территорию усадьбы, развернулся по дуге на северо-запад и начал было набирать скорость…
И тут откуда-то из леса в небо взмыла крохотная светящаяся точка, оставлявшая за собой тонкий инверсионный след. Спустя несколько секунд точка пересеклась с удаляющимся винтокрылым силуэтом и в небе вспыхнул багровый шар. Вслед за этим до нас донесся звук, похожий на далекий раскат грома.
— П…ц! — ошеломленно пробормотал Веня. — Вы видели это?
— Молчать, — страшным шепотом предупредил Степа. — Еще слово, и я сверну тебе шею.
Через несколько секунд над краем крыши показалась голова.
Я замер и перестал дышать.
Человек смотрел в нашу сторону, прощупывая цепким взглядом каждый метр. Когда этот взгляд буквально «прошелся» по моей голове, я был близок к сумасшествию: на какое-то мгновение от страха у меня помутился рассудок и я перестал понимать, где я и что со мной происходит.
Человек закончил осмотр и сообщил кому-то:
— Восток — чисто.
Голова исчезла.
«…Они люди…»
Да, да, слава богу, что это так! Они люди и ничто человеческое им не чуждо. Они не видят на три метра в землю и не знают о существовании некоторых хитрых приборов. И это нас спасает.
Мы подышали пару минут, приходя в себя, затем Верховный пожаловался:
— Мне холодно. Может, уже можно…
— Ждем, — тихо ответил Степа. — Я скажу, когда можно…
Спустя минуту одно из окон кабинета распахнулось и в нем показался человек в сером комбинезоне. Точно так же, как и тот, что смотрел с крыши, человек прощупал взглядом каждый метр с нашей стороны и сообщил кому-то:
— Подтверждаю: восток — чисто.
Человек исчез, окно осталось открытым.
Правильно, какой смысл закрывать? Всех убили, а мертвым не холодно.
Еще минуты через три со стороны ворот раздался звук нескольких моторов. Этот звук стал постепенно отдаляться, вскоре исчез вдали и над загородной резиденцией Верховного воцарилась тишина.
— Можно двигаться, — скомандовал Степа. — Алекс, вперед. Изобрази нам разведдозор…
Глава 11
Эвакопункт резерва
Вертолет уверенно держал курс на эвакопункт Резерва.
Игорь тревожно поглядывал в иллюминатор и баюкал в руке Символ. Нацепить его на шею Игорь не решался: во-первых, Символ источал тошнотворный запах горелого мяса, во-вторых, неловко было делать это в присутствии «стилетов», которые все знали.
