— А почему не на крыше?
— А зачем... — тут Вася внимательно посмотрел на меня и надулся. — Да сам ты такой!
— Да, непросто вам, военным, в мирной жизни...
Рацию выключил?
— Выключил... И ни хера она не мирная. Вон, каждый день пачками валят, прямо в центре города. Ты бы видел, что у них тут творится — куда там нашим сводкам...
Вася каждый день теперь смотрит новости — времени навалом, некуда девать. И читает газеты. Утром покупает, интересуется новостями на пару с Петрушиным.
— ...Он идет, из машины, а оно уже в подъезде, со стволом. Он — туда, а оно — нэ-нэ ему! И пи...дец.
Ну, пардон, блин, — в смысле, хана. А какие люди? Всякие начальники и директора. «Мерседесы». Охрана рядом. А еще, наоборот, — он в машину, а она — ба-бах! И пи...дец. В смысле — хана. Короче, полный беспредел. И никакого боевого охранения на дальних подступах, никаких тебе дозоров... А если бы, допустим, в другом доме круглосуточный наблюдатель, да с оптикой, а у самого ствол в рукаве... Или, прежде чем садиться в «мерс» — Глебыч пусть проверит...
Тут в фойе ввалились с улицы «акулы пера», и грустное Васино повествование было прервано.
Все сразу стали снимать нас на камеры и назадавали кучу вопросов.
Как давно вы тут?
Давно. Первого сентября заехали.
Тут же откуда-то возник начальник пансионата — кругленький крепыш, торжественно подтвердил: да, первого заехали, ведут себя хорошо, не привлекались, не злоупотребляют... Видимо, получил указание сверху. Система работает.
Вы в курсе?..
Да, в курсе — по телевизору рассказывали. Очень удивились! Откуда что берется?
А вы видели?..
Нет, не видели. По центральным каналам только рассказывали, а запись трансляции отчего-то не показывали (так оно и было на самом деле). А чеченские передачи у нас тут телевизор почему-то не ловит. Гы-гы...
А что насчет первого сентября?
В смысле?
Да у Чернокозовского сизо! Там вроде бы видели людей, похожих на вас, и даже сняли...
Нет, тут им точно ничего не светит. У нас там только Петрушин хорошо нарисовался, остальные получились смазанно, мельком — это мы смотрели.
Мало ли похожих на нас военных? Ничего не знаем, не были, не принимали.
А какие соображения? Почему так все получилось? Отчего вокруг ваших невзрачных персон такие активные ритуальные пляски?
Ну, мало ли как оно могло получиться...
Тут я с глубоко задумчивым видом поскреб затылок и выложил заготовленную Ивановым комбинацию. Вроде бы мы на годовщину Хасавюртовского договора крепко гуляли с местными в Гудермесе — аккурат перед отправкой в отпуск. Администрация пригласила. Там было несколько видеокамер, много снимали, мы тоже неоднократно в кадр попадали. Правда, вряд ли хорошие кадры получились — сами понимаете, как оно бывает в процессе длительного застолья. Вот вы сейчас нас снимаете — и опять же, неизвестно, чем все это потом закончится...
С точки зрения любого нормального военного, это была натуральная дичь. Хасавюртовский договор, который мы промеж себя называем не иначе как «день Большого Предательства», — страшный позор для России. Ручаюсь, что никому из администрации и в голову не может прийти приглашать русских военных на празднование такой годовщины. Это все равно что пригласить немецких ветеранов СС к нам на 9 Мая! Приходите, гости дорогие, водочки попьем, Хатынь и Бухенвальд вспомним...
Тем не менее «акул пера» такая версия вполне удовлетворила. Все-таки умница у нас Иванов, разбирается в ситуации... Пошушукались они промеж себя: ага, это многое объясняет...
В общем, уехали они вполне довольные.
Мы обсудили встречу, посмотрели — Серега из-за угла на камеру снимал. Вроде все нормально. Лишнего ничего не сказали, вели себя примерно. Вот и ладно.
Пошли обедать, организовали нештатные смотрины поварихам — боевым подругам наших боевых роботов. Ничего поварихи, аппетитные. Ядреные такие пейзанки, от тридцати до сорока, румяные, пышные, экологически чистые. Петрушину в самый раз, под стать габаритам. Прекрасная вечерняя тренировка. А Вася, наверное, прыгает вокруг своей Дульцинеи по номеру и восторженно вопит: «Неужели это все мое?!!!»
Ну да ничего. Мал золотник, да дорог. И впечатлений куча — как раз на новый военный роман про похождения Сурового Крюка...
* * *
Следующие два дня — тринадцатое и четырнадцатое сентября — прошли лениво и благостно, без каких-либо катаклизмов. Тринадцатого после завтрака поехали в город: беспорядочный шопинг и плановая покупка телефонов. Иванов вообще-то вчера планировал, но как-то руки не дошли. После обеда с добавками уже лень было. А с утра — в самый раз.
Прокатились, развеялись, приобрели телефоны в пределах двухсот у.е. Мимоходом, как водится, накупили всякой дряни. Потом осмыслили, оказывается, без всего этого можно запросто обойтись. Это нормальное явление: в плане шопинга на «большой земле» все военные, живущие в командировках, — жуткие чайники.
Полдня Вася отчасти доставал всех нас и конкретно просвещенного по этой части Серегу: настраивал звонки, забивал наши номера в память, ставил «любимые номера», АОН, голосовой набор и все остальные доступные услуги сервиса, которые нужны ему были, как голой заднице встопорщенный еж. Потом обзванивал всех по нескольку раз — типа, проверка связи. Затем начал звонить по всем номерам своих приятелей и знакомых, что были в записной книжке, но шибко в этом не преуспел — деньги быстро кончились. Спасибо, что в пансионате отсутствуют услуги по пополнению счета, надо в город ехать.
Освоились мы быстро, но бездумно тратить время на отдых были не расположены, потому как не привыкли сидеть сложа руки. Иванов позвонил Вите: что слышно, какие новости? Витя новостями не располагал, был по-прежнему благодушен и посоветовал наплевать на все и отдыхать. Вы, типа, в отпуске? Вот и пользуйтесь. Расслабьтесь на полную катушку.
Иванов не постеснялся, позвонил командующему. Доложил о встрече с журналистами: все нормально, без осложнений. Только снимали все подряд, запросто могли запечатлеть какую-нибудь приметную «привязку». Командующий похвалил, сказал, что он уже давно в курсе, и посоветовал примерно то же, что и Витя, но в приказной форме: сидеть на месте, за ворота — ни ногой, отдыхать! На «привязку» просто не обратил внимания, а на вопрос о сроке пребывания ответить не смог или не захотел. Все по-прежнему, до «особого распоряжения»...
Посовещались с Ивановым, решили так: еще пару дней для очистки совести посидим, потом опять всех «местных» — по домам, а товарищи Петрушин, Вася и Глебыч останутся «на хозяйстве». Товарищи не возражали, похоже, им тут не на шутку понравилось.
На всякий случай в столовую и по территории пансионата ходили парами, чтобы никто не заподозрил в нас компанию. В кучу собирались только в номере у полковника с Глебычем да когда в город на шопинг выезжали. И это вовсе не потому, что мы страдаем шпиономанией. Просто полковник выдвинул идею — после отъезда журналистов, — что журналистам ничего не мешает «зарядить» по нашу душу какого-нибудь агента из своих кругов. Посадить наблюдателя на недельку, посмотреть, с кем дружат, как себя ведут. Люди мы «интересные», вдруг как-нибудь себя проявим в неформальной обстановке? А путевку сюда достать — раз плюнуть. Через каких-нибудь знакомых ментов или военных, тех же самых хамоватых полковников.
Поэтому и соблюдали некое подобие конспирации.
Утром четырнадцатого я обнаружил, что у Васи свежеизодрана щека, а левое ухо слегка припухло. Или не слегка... Когда пришел, не знаю, спать ложился, его не было, проснулся — на месте. Это же ночной ниндзя, входит бесшумно, когда хочет и куда хочет.
— Оглобля?
— Да ну, какая оглобля... — Вася был странно мрачен и не расположен к шуткам. — Так, обычный штакетник...
На завтраке я обратил внимание, что Петрушин выглядит вполне сносно, хотя тоже слегка мрачноват. Одна повариха присутствовала, но имела красные глаза и внушительный бланш под левым оком. И у Васи — левое ухо. Что это, детская болезнь левизны?
Вторая повариха отсутствовала вовсе. Но самое страшное — Вася с Петрушиным в этот раз остались совсем без добавки! Петрушин попробовал было общаться с присутствующей поварихой, но тут же был с позором изгнан из кухни. О боже, что это?!
Иванов, не страдающий отсутствием наблюдательности, тоже кое-что заметил. После завтрака пригласил всех к себе в номер и вкрадчиво поинтересовался:
— Ничего не хотите сказать?
Петрушин шумно вздохнул и лаконично доложил все как есть. После мероприятия следовали по установленному маршруту. У конечного пункта напоролись на засаду. Отразили нападение, но, ввиду наличия явно превосходящих сил противника, вынуждены были отступить. Отходили организованно, петляли, на территорию базового лагеря проникли уже без всяких «хвостов».
Результат: потерь в живой силе не имеем, но любовь кончилась, и теперь придется питаться на общих основаниях, потому что добавки больше не будет.
