– Я же сказал: неприятный. Полная противоположность тому, что я могу предложить тебе здесь.
– И что вы можете мне предложить? – Регина недоверчиво прищурилась.
Громов молча извлек из кармана футлярчик, прихваченный из квартиры Северцевых, высыпал на ладонь его содержимое и продемонстрировал девушке крохотные капсулы, похожие на янтарные бисеринки. Они сверкали в свете лампы, и зрачки Регины немедленно приобрели точно такой же оттенок.
– Откуда у вас это? – прошипела она.
– Ты уже взрослая девушка, сама должна понимать.
– Отдайте!
Попытавшись завладеть капсулами, Регина промахнулась и больно ударилась бедром об угол стола. Это не удержало ее от повторного броска, завершившегося столкновением с газовой плитой.
Громов покачал головой:
– Ничего у тебя так не получится.
Регина провела языком по губам, пробуя их на шершавость, и хрипло спросила:
– А как получится? Говорите, не тяните кота за это самое!
Она неотрывно смотрела на приманку, не подозревая, что Громов подменил ЛСД заурядным синтомицином, которым разжился во время ночного визита в аптеку. Разницу можно было обнаружить лишь при внимательном рассмотрении капсул. И уж конечно, не в том взвинченном состоянии, в каком находилась Регина.
– Этот приз, девочка, ты получишь только в награду за откровенность, – заявил Громов, спрятав горошины синтомицина в кулаке.
– Откровенность? – Было очевидно, что Регина готовилась выслушать предложение совсем другого рода. Впрочем, сейчас ей было плевать на то, какой ценой будет достигнута заветная цель. Не мытьем, так катаньем. Не катаньем, так… В общем, это не имело для Регины принципиального значения.
– Вы хотите задать мне вопросы насчет Валентино? – догадалась она. – Ладно, я вам все расскажу. Но сначала…
– Ты что-то спутала, девочка, – перебил ее Громов. – Условия ставлю я. Оглянись, видишь дверь за своей спиной? Это кладовка. Не очень вместительная, чтобы там было комфортно пережидать ломку, но другого подходящего помещения у меня не имеется. Так вот, или ты выкладываешь мне все, не торгуясь и не виляя из стороны в сторону, или мы откладываем разговор… – он сделал вид, что размышляет, – суток эдак на двое. Что выбираешь?
– Спрашивайте, – буркнула Регина. Для решения дилеммы ей не потребовалось и секунды.
– Присаживайся за стол, – любезно предложил Громов. – Попьем чайку, побеседуем. Ты любишь пастилу?
– Терпеть не могу! Ненавижу! – Она с вызовом посмотрела на Громова, однако поспешила опустить глаза, вспомнив, что в руках этого человека находится ее судьба.
– Тебе с сахаром?
– Что вы хотите знать про Валентина? – ответила Регина вопросом на вопрос. Ее не на сладенькое тянуло, а на кисленькое. И она желала поскорее покончить с формальностями.
Громову почти не пришлось понукать ее или возвращать в нужное русло. Монотонно, но зато очень подробно Регина изложила историю своей любви к Валентину Мезенцеву… и ЛСД. Однажды она рассказала новому знакомому, как легко получить порцию экстази на любой дискотеке, а он заявил, что привез из Голландии кое-что получше. С этого все для Регины и началось. Этим все для нее и закончилось. События, которые происходили с ней в промежутке между приемом первой дозы и сегодняшними мучениями, девушку, похоже, совершенно не интересовали. Словно речь шла о чьей-то чужой жизни.
Тот факт, что процветающий коммерсант Мезенцев неожиданно перевоплотился в покойного подполковника Рябоконя, Регина не бралась ни объяснять, ни комментировать. Смерть близкого человека волновала ее только по одной причине: мертвый, он никак не мог продолжать снабжать ее заморским снадобьем.
– Вот и все, что я знаю, – глухо сказала она. – Был Валентино, да сплыл. А вообще-то туда ему и дорога. Зато я теперь ученая. Больше на эту удочку никогда не попадусь.
«Уже попалась, дуреха, – возразил Громов мысленно. – Плотно сидишь на крючке, а трепыхания твои – только видимость. Одной тебе уже не выпутаться – ты не золотая рыбка, которую всякий готов отпустить на все четыре стороны. Но желания исполнять ты будешь исправно. Любые желания. Каждого, кто поманит тебя наркотиком. Что же с тобой делать, а?»
– Оглохли вы, что ли? – повысила голос Регина. – Все, баста. Мой рассказ закончен. – Ее глаза нетерпеливо сверкнули.
– Ты не коснулась лишь одной темы, – флегматично сказал Громов, отставив пустую чашку. – Какие подарки тебе делал твой замечательный ухажер?
– Подарки? – Взгляд Регины убежал в сторону, но тут же вернулся назад, как примагниченный. – Да так, ерунда всякая, ничего особенного. – Она сморщила нос. – Парфюмерия, побрякушки, плеер. Еще белья было много, в основном розового. Валентино от него тащился.
– Отца с матерью он ведь тоже не забывал, м-м? – Громов прикурил сигарету, поглядывая на гостью одним глазом.
– Да ему на них, по большому счету, начхать было, – заявила Регина. – Его я интересовала. В розовых чулочках.
– А как же термос?
– Какой термос? – Более фальшивой интонации она не смогла бы подобрать при всем желании.
Громов извлек из кармана заветный цилиндрик, повертел его в пальцах и задумался вслух:
– В унитаз спустить, что ли?
Регина упала грудью на стол и протянула руку:
– Эй, мы так не договаривались!
– Вот именно, – согласился Громов, делая вид, что намеревается встать и осуществить задуманное. – Договор у нас с тобой был совсем иной.
– Погодите!
– М-м? – Он взглянул на девушку со слабым интересом, готовым исчезнуть в любую секунду.
– Я вспомнила. Однажды Валентино действительно приволок какой-то термос неохватный. – Регина опустила голову так низко, будто решила получше рассмотреть утенка на своей рубашке. – Он сказал, что хочет сделать сюрприз Григорию Петровичу, моему отцу то есть. Попросил положить ему в сумку перед полетом.
– Перед его последним полетом, – уточнил Громов. – И ты просьбу своего щедрого друга выполнила, не так ли? Ты ведь ни о чем таком не догадывалась, да?
– Да! – выпалила Регина. При этом она с вызовом вскинула голову, и стало заметно, как сильно перекосилось ее лицо.
– И потом ты тоже ничего не заподозрила, – продолжал Громов, – когда самолет, которым управлял твой отец, разнесло на кусочки. Заодно с подарком фальшивого Мезенцева. Вместе с твоим родным отцом.
– Не заподозрила!
– А теперь убита и твоя мать. – Голос Громова сделался совсем уж невыразительным. – Выстрелами в лицо. Прямо на рабочем месте. И сделал это один из сообщников твоего жениха.
– Что? – Регина отшатнулась назад, едва не свалившись с табурета. – Когда?
– Вчера. – Громов скрестил руки на груди. – В то самое время, когда ты безмятежно ловила свой кайф. Да и для тебя это путешествие должно было стать последним… Что скажешь, девочка? Желаешь обсудить это или сейчас для тебя важнее другое? – Он протянул через стол раскрытую ладонь, на которой перекатывалась золотистая горошина.
– Мамочка, – прошептала Регина. – Как же так, а?
Громов молчал, наблюдая за внутренней борьбой девушки, которая отражалась на ее лице. Она была недолгой, борьба. То, что одержало победу, стремительно схватило подачку и отправило ее в рот.
* * *
Регина сидела на корточках в прихожей и смотрела в стену перед собой. Мыслей не было, одно сплошное предвкушение. Когда стена начнет превращаться в экран, проецирующий первые фантастические картины, можно будет перебраться на диван, а еще лучше – закрыться в ванной. Шум воды перерастет в чарующую музыку, пространство вокруг разрастется до невероятных просторов, и придет легкость, без которой стало невозможно выносить существование. Регина точно не помнила, с какой силой давит на нее атмосферный столб при обычных обстоятельствах, но этой ночью давление явно сделалось десятикратным. Вот-вот раздавит, как жалкую букашку. Вся вселенная ополчилась против нее.
Участок обоев, на котором был сфокусирован ее взгляд, слегка потемнел. «Кажется, началось», – с облегчением подумала Регина, но тут же сообразила, что видит перед собой лишь тень, упавшую на стену. Это был ее мучитель, конечно же, он собственной персоной, кто же еще?
– Чего вам еще от меня надо? – страдальчески спросила Регина. – Оставите вы меня, наконец, в покое или нет?
– Уже оставил, – сказал он, положив трубку на корпус радиотелефона. – Скоро мы расстанемся.
Регина передернула плечами. Ей было абсолютно все равно, расстанутся ли они и свидятся ли когда-нибудь снова. Лишь бы поскорее ускользнуть в иное измерение.
– Знаешь, что такое синтомицин? – осведомился Громов, не двигаясь с места.
– Не знаю и знать не хочу. – Регина с ненавистью уставилась на его джинсы. Поднимать взгляд выше не хотелось. Слишком уж тяжелыми сделались ее веки. А глазные яблоки ворочались в орбитах чуть ли не со скрипом.
