— Подъем. Уходим.
— Куда? Зачем? — наперебой стали спрашивать Гуффи и Сумико.
— Ночью змеи спят, а что будет днем — неизвестно, — мутно объяснил Давыдов, поднимая с земли длинную жердь.
Дум-Дум уже стоял рядом со своим командиром, готовый к любому исходу. Раздвинув стенку тростника, разведчик шагнул в болотную жижу, но всплеска не последовало, вместо вязкого ила под подошвами он ощутил твердую поверхность.
Так шли всю ночь. Болото уже сменилось густыми зарослями, но их ничто не могло заставить остановиться. На рассвете Денис вывел их из лесной чащи, впереди простиралась узкая долина, раскинувшаяся между двумя пологими горами. Это был уже знакомый ориентир; до границы с Таиландом, что называется, было рукой подать.
— Кажется, у нас появился шанс выжить, — сверившись со своим «джипиэс», проговорила Сумико и устало опустилась на влажную траву…
Глава 2
Переоценка ценностей
Последнее время генерал-лейтенант всем остальным видам отдыха предпочитал охоту. Каждое воскресенье он приезжал в правительственный заказник Завидово и, взяв ружье, уходил на дальний кордон, самый глухой, куда не захаживала нога большого чиновника, да и егеря редко наведывались.
Чем ближе заместитель министра подбирался к заветной цели, тем осторожнее становился. Виталий Сергеевич, опытный опер, лучше других знал, что провалы чаще случаются на финальной стадии, когда люди расслабляются, посчитав себя в «шоколаде», а потеряв бдительность, становятся потенциальными мишенями. Ремизов быть мишенью не собирался.
— Тебе, что, Сергеич, на старости лет генеральской зарплаты стало не хватать, что решил промыслом заняться? — подшучивали над ним вельможи из правительства, наведывающиеся в Завидово отдохнуть от «трудов праведных».
На что замминистра с неизменной улыбкой отвечал:
— Да какой это промысел! Просто сердечко стало пошаливать, вот врачи и рекомендовали хотя бы раз в неделю совершать пешие прогулки. А где же в Москве гулять? Повсюду асфальт, бетон… Вот и приходится сюда приезжать, все‑таки природа, отдых. — И, взвалив на плечо двухстволку, подобно старинному стрельцу, не спеша уходил в чащобу.
Только далеко в бор генерал не углублялся; неподалеку его поджидал неприметный джип, за рулем которого сидел олигарх Логинов собственной персоной. Так было и на этот раз. Первое, что сразу бросилось в глаза милицейскому начальнику, это мрачное выражение лица и землистый цвет кожи олигарха.
— Здравствуй, Александр свет Васильич, — забираясь в салон внедорожника, поздоровался Ремизов; свою двухстволку он поставил между ног, слегка повернув на водительское кресло. — Че, сокол, невесел, что буйну головушку повесил?
— Да так, что‑то предчувствия одолевают не особо позитивные.
— Ты это брось, Александр Васильевич. За твои предчувствия отвечаю я, и могу заверить: ничего тебе не грозит. Однако ты меня не особо радуешь, хотя я свою часть договора выполнил. А вот ты…
— А вот я тоже… Господин генерал, вы ведь получили обещанные тридцать процентов акций моего банка. Что еще? — слегка запинаясь, заговорил Логинов.
Глаза заместителя министра и бизнесмена встретились. Милицейский чиновник криво усмехнулся, потом дернул головой и сквозь зубы сплюнул по‑блатному в открытое окно.
— Вот только не нужно меня держать за лоха пушистого. Я таких деловаров, как ты, еще в годы перестройки пачками отправлял осваивать районы Крайнего Севера.
— Ко мне какие претензии? — Голос олигарха звучал равнодушно, а глаза были стеклянными, как у мертвеца.
Ремизов хорошо знал такой человеческий тип, они живут только внешне, на самом деле давно умерли и разложились, превратившись в тлен. Такие, как правило, не обманывают подельников, но уже не боятся смерти.
— Я ведь тебя предупреждал: о подпольных делах твоего концерна мне известно не меньше, чем тебе; и теперь, когда я стал полноправным компаньоном, заметил, что с этого момента прибыли концерна упали почти на двадцать пять процентов. Сразу на добрую четверть, с ума сойти можно. Или, может, мировой экономический кризис ударил и по рынку нелегальной торговли наркотиками? Так?
На этот вопрос замминистра ответа не дождался, а потому предположил:
— А мне кажется, что кризис тут ни при чем, просто кому‑то жалко расставаться с деньгами, и это элементарное крысятничество.
— Мне не нравится тон этой беседы, — даже не взглянув на своего сурового и могущественного компаньона, ровным голосом сказал Логинов. Он действительно его не боялся: настолько свыкся со страхом, что перестал его замечать.
— Ничего, потерпишь, не Рождественские встречи. Так что с недостающими деньгами? Я точно знаю, что доходы упали от сокращения поставок героина. Ты нашел новый канал сбыта? Кто это — Штаты, Канада или, может, Монголия?
— Знаешь что, генерал, — Логинова вдруг прорвало, он неожиданно проворно развернулся в кресле и уставился на Виталия Сергеевича исподлобья, как дикое животное, готовое броситься в атаку, — а давай я тебе солью всю «тень». Это не только банк в офшоре, но и контрабандный трафик с «зелеными коридорами», и обширная сеть распространителей; также подпольные конвертационные центры, несколько «прачечных», которые смывают грязь с неправедно нажитых денег. В общем, ты сам знаешь, забирай все. Я оставлю себе лишь легальный бизнес и даже не буду заикаться насчет доли за продажу «дури».
Виталий Сергеевич был уверен, что сейчас олигарх искренен, иначе не стал бы делать такие фантастически богатые подарки.
— Что произошло на самом деле, Александр Васильевич?
— Не знаю, — удрученно пожал плечами Логинов. — Со мной связался адвокат Сэя Ричард Алан Бакарич и сообщил, что возникли форс-мажорные обстоятельства и временно будут перебои с поставками «дури». Но через несколько недель он все с лихвой компенсирует.
— Да ты что? — глаза генерала подозрительно сощурились.
— Так и сказал, — серьезно подтвердил бизнесмен, он уже настроился на рабочий лад и теперь размышлял, войдя в логическое русло. — Если что‑то и случилось, то это у них. И больше уже по твоей линии. Может, удастся выяснить?
— Наведу справки, — угрюмо пообещал замминистра.
Говорить больше было не о чем. Не прощаясь, Ремизов покинул внедорожник, ружье переложил на сгиб локтя и бодро зашагал в сторону небольшого лесного озерца. За его спиной раздался визг покрышек: джип бизнесмена понесся в направлении юго-западного КПП, через который проехал на охраняемую зону; теперь он явно торопился покинуть правительственную вотчину.
Виталий Сергеевич не обернулся, все его мысли сейчас были заняты предложением Логинова о передаче ему теневого бизнеса. Эта мысль разливалась по генеральскому сознанию, как быстродействующий яд…
— Ну, как все прошло, Виталий Сергеевич? — Возле генерала будто ниоткуда возникли три могучие фигуры, облаченные в мохнатый камуфляж, с портативными автоматами «Каштан» в руках, внешне смахивающими на израильский «узи».
Ремизов окинул бойцов оценивающим взглядом профи и вскоре заметил четвертого наблюдателя — тот сидел высоко на дереве и издалека напоминал большую ворону в гнезде. Это была личная, тайная гвардия замминистра, такие же головорезы, как и те, которых чиновник отправил на заклание в джунгли Камбоджи.
— Все нормально, — ответил Ремизов, похлопав старшего по плечу, потом добавил: — Только наш барыжный друг ведет себя не очень правильно. Я бы сказал, не совсем адекватно.
— Так, может, для профилактики за рога и в стойло? — с готовностью предложил один из бойцов и для наглядности звучно стукнул кулаком о раскрытую ладонь.
— Это всегда успеется. Сейчас меня больше волнует другое…
Всю полученную от Логинова информацию Виталий Сергеевич уже переварил и определился в своих дальнейших действиях. Теперь ему следовало найти предлог по линии Интерпола «пробить» адвоката камбоджийского наркобарона. И, главное, не привлечь внимание к себе…
Девушка была огненно-рыжей, с молочно-белой кожей, щедро усыпанной пятнами веснушек, с небольшой грудью, с большими, как будто расплывшимися, сосками абрикосового цвета. Она лежала на узкой кушетке, широко расставив ноги. Уже более получаса над ней трудились двое чернокожих атлетов.
Иссиня-черные тела бугрились жгутами накачанных мышц, а кожа блестела от обильно выделяемого пота. В небольшом помещении спальни стоял приторный запах дешевой косметики и человеческих выделений. В начале экзекуции девушка пыталась сопротивляться, кричать, но потом лишь стонала, а когда к оргии присоединился третий негр, слышно было только их напряженное пыхтение.
За происходящим в спальне через открытую дверь наблюдали из гостиной. Зрителей было трое: мужчина средних лет в дорогом костюме и остроносых лакированных туфлях и двое пожилых людей. Старик лет шестидесяти, невысокий, грузный, с едва прикрывающими макушку редкими седыми волосами, из‑под которых виднелись бледно-коричневые пигментные пятна; и примерно его возраста дама, с узким лицом и длинной шеей, на которой отчетливо виднелись следы от пластических операций. Эта пара была облачена в пижамы и длинные халаты, из чего можно было сделать вывод, что они являются хозяевами дома. А то, что запястья рук были плотно примотаны к подлокотникам широкой лентой скотча, говорило, что поздний гость вовсе не желанный. И если лица хозяев были искажены гримасой ужаса, то гость абсолютно без эмоций наблюдал за групповым изнасилованием, время от времени затягиваясь короткой сигарой.
