Вот такая вот любопытная беседа.
В тот же день я, разумеется, связалась с аэропортом и выяснила, что в течение последующих десяти дней единственным гражданином России, прибывающим в Ла-Пальма пассажирским утренним рейсом из Каракаса, будет некто Владимир Михношин, город Москва. Причем прибывает послезавтра.
На следующий день я, разумеется, тут же связалась с Москвой и передала моим командирам суть диалога.
В Центре моментально начался переполох. Оказывается, там только что упустили из-под наблюдения именно что некоего Владимира Михношина, город Москва, — молодого ученого, который должен на днях читать в Каракасе доклад на международной конференции по фармакокинетике. Однако сей ученый, чей доклад, как неожиданно выяснилось, ни в коем случае обнародовать нельзя, исчез из Каракаса самым загадочным образом — за день до судьбоносного доклада… И тут он, вдруг оказывается, зачем-то летит в Панаму, в Ла-Пальма! Да еще за ним охотятся какие-то местные мафиозники!!! Нет, ребяты, стоп-машина, мы вам покажем еще кузькину мать!..
В общем, мне надлежало лететь в Ла-Пальма, взять персону «В. А. Михношин» под контроль — немедленно по прибытии того в Панаму изолировать и любыми путями доставить в особую точку в колумбийских прибрежных водах, где его будет ждать спецплавсредство — для возвращения на Родину. Просто и сердито.
— Да уж, сердито… Спецплавсредство! Это ведь подводная лодка, я так понимаю? — тихо спросил Борисыч, впервые за все время позволив себе перебить рассказчицу. До того он слушал внимательно, но создавалось полное впечатление, что ни единому слову Любы он не верит.
«Неваляшка» в ответ снисходительно улыбнулась:
— Да какая подлодка! Вы, уж простите, фильмов о Джеймсе Бонде насмотрелись в своей Канаде… Обыкновенное научно-исследовательское судно — кажется, океанографическое… Ну, не совсем, конечно, обыкновенное, однако, уверяю, ни один таможенный или пограничный контроль подвоха не заметит…
— То-то там, в лодке, ты все горизонт рассматривала.
— Именно. Я к кораблю вас везла, а бензин вот взял и закончился…
Они уже углубились в ненавистный лес километра на три и позволили себе краткую передышку — не столько чтобы в самом деле отдохнуть, сколько услышать правду. Рассадив Летисию и Лопеса подальше друг от друга — чтоб не договорились о чем-нибудь.
…В аэропорту Ла-Пальма Вовик не проявился. Но, по словам стюардессы, после посадки из самолетика вывалился какой-то подозрительный патлатый парнишка — то ли обкуренный, то ли просто пьяный — и ломанул напрямик через взлетно-посадочную полосу к приполосным кустикам, на ходу приплясывая, подпрыгивая и зажимая обеими руками детородные органы, однако как его зовут и откуда он прибыл, никто из экипажа не знал. «Багаж при нем имелся?» — спросила я. «Да какой там багаж, всю дорогу проторчал в бортовом сортире… — раздраженно ответили мне. — Короче, сеньора, ищите своего бой-фрэнда в местном полицейском участке…»
Но и в местном полицейском участке означенного парнишки не нашлось — равно как, по данным паспортной и таможенной служб, никто с нужными мне ФИО и приметами границу Панамы не пересекал аж в течение последнего полугода. Иными словами, никакой В. А. Михношин в Ла-Пальма не прилетал по определению!
— Не, стойте-ка! — возмутился Вова. — А как же я, по-вашему, сюда попал?..
— Пить меньше надо, — философски заметил Миша.
— Если б не пил, мафиозники давно бы меня зацапали, — огрызнулся Вова. — Видите: пить не даете, так целая армия у нас на хвосте сидит…
— Ладно, заткнись.
…Но я-то знала, что он прилетел, — стюардесса точно описала мне его внешность! Стало быть…
Стало быть, решила я, каким-то загадочным образом Володю из-под моего носа выкрали люди Маэстро и переправили на свою базу.
Значит, я должна найти эту базу С-117.
Но.
Из гостиницы «Эль Греко», где я остановилась, мне удалось связаться с моей… моим помощником у Падре-Эскобары — помощник уверял, что русский, как сообщил Падре Маэстро, в Ла-Пальма прибыл, однако от группы захвата самым загадочным образом ускользнул. Падре рвет и мечет, Маэстро поднял на ноги всех своих людей в Ла-Пальма, но русский как сквозь землю провалился.
И тут…
Сначала я, конечно, заподозрила многоходовую, сложную игру Медельинского Картеля (или еще какой-нибудь организации), направленную против нас, но буквально в течение десяти минут убедилась, что судьба сама посылает мне в руки джокер. В ожидании рапорта моей… моего помощника у наркобарона Эскобары я сижу у окошечка в «Эль Греко», думы невеселые думаю, и тут…
В самом деле, совсем как в романах про какую-нибудь Анжелику: и тут мимо окна моего номера прошествовал измученный нарзаном не кто иной, как В. А. Михношин — причем в сопровождении моего же соседа по гостинице, Мишани Сукнова, и еще какого-то парня в футболке с русской надписью! И брели они не куда-нибудь, а к нам в отель!!!
Собственно, вот и все. Остальное, ребята, вы знаете. Я напросилась к вам на вечеринку, сгоношила Мишку на круиз по морю, надеясь упредить захват Вовы людьми Падре… Но не учла одного: что нам подсунут «жучок», по которому Картель будет четко отслеживать курс катера…
— Ну точняк! — встрепенулся Мишка. — Помнится, когда мы к порту из гостиницы шли всей гурьбой, вокруг крутились какие-то цыгане — бабки выклянчивали. Я их шуганул. Значит, они «жучок» кому-то из нас и прицепили?
— Нет, — серьезно ответила Люба, искоса наблюдая за Лопесом. Пленный сидел с виду спокойно. Если можно так выразиться — фаталично. — У простого «жучка» в одежде или вещах не хватит мощности, чтобы сигнал достал до берега… Подозреваю, что маяк был на борту самой «Виктории» — снаружи, там рыбацких лодок полно, запросто могли прицепить, на магните-то… Подготовиться к прямому захвату у наших противников времени не оставалось, слишком много нас было и слишком быстро мы сорвались в этот круиз, вот они и решили потянуть время, проследить за нами. Простите, Борисыч, я в вас человека Маэстро подозревала.
— Н-да? — хитро прищурился старик.
Любо виновато кивнула.
— Миша и Таня отпадают — я в первый же день проверила, кто вместе со мной в гостинице живет, Вовка — само собой разумеется, Леша — он после аппендицита… Так что остаетесь вы.
— Благодарю, — не вставая, поклонился Борисыч.
— А вот я знала, что вы не та, за кого себя выдаете, — внезапно заявила Татьяна.
Люба удивленно перевела взгляд на переводчицу:
— Вот как? Откуда?
— Ну… Начала подозревать еще там, у сарая с лодками. Вы же за Лешу, уж простите, как клещ уцепились, а тут вдруг отпустили его с Борисычем — навстречу погоне, даже слова поперек не сказали, не удержали. А уж потом стала замечать, как вы все время нас направляете.
— Да, — нахмурилась Люба, — у лодки прокол получился. И не первый. — Улыбнулась чуть смущенно: — Я ж не боевик, я обычный агент влияния…
— Значит, они за Вовкой охотятся… — пробасил Борисыч. — А вы, значит, его прикрываете…
— Так, погодите-ка, — вдруг хлопнул себя по колену Алексей. — Значит, ты с этим Падре… — Он пощелкал пальцами, замялся.
— Да, — твердо сказала Люба.
— Но какого черта он тебе сдался?!
— Не мне, Лешенька… — негромко сказала Люба, — России. Я влияю на него, он влияет на правительство Колумбии. Это политика, милый. Грязное дело.
— И получается, что тогда, ночью, в рубке на «Виктории», ты со мной…
— Да, — повторила Люба и посмотрела ему в глаза; Леша отвел взгляд. — Извини, хороший мой, — добавила она тише, — так было надо… Надо было увести катер подальше от Панамы, поближе к точке изъятия, а иной возможности для взбалмошной стриптизерши из Свердловска я не придумала. Вот и пришлось заниматься любовью с тобой — и одновременно направлять «Викторию»… А кроме того, я должна была посмотреть на твой живот.
— ???
— Ты же вроде бы в Ла-Пальма остался потому, что тебе аппендицит вырезали? Вот я и хотела удостовериться, что шрам есть и что он свежий. То есть что ты не врешь…
— Ну и как? — скрипнул зубами морячок. — Удостоверилась?
— В полной мере.
— Спасибо, — неожиданно искренне улыбнулся Леша. И принялся ковырять царапину на левой руке.
— За что? — подняла брови Люба.
Моряк задрал голову и посмотрел на переплетение лиан, скрывающее небо Колумбии, за которым без устали кружили глазастые стервятники, зачем-то потрогал светящийся красным синяк на скуле. Ответил едва слышно:
— За то, что сказала «заниматься любовью», а не «трахаться»… Я… — Он запнулся. Помотал головой, встал и шагнул в сторону от полянки, повернувшись к спутникам спиной. Бросил, не оборачиваясь: — Да провались ты…
