– Тут ведь что интересно, – произнес Сергей Сергеевич и посмотрел в глаза Маркелову. – Через две недели после этого разговора Звонарева и застрелили. Странное совпадение, правда?
Алла Ивановна вышла из метро. Перейти улицу, пройти квартал, потом еще одна улица – и уже ее дом. Она всегда ходила от метро пешком.
Старенький «Фольксваген», который со скоростью пешехода катился вдоль тротуара, она не видела. И только звуковой сигнал привлек ее внимание. Обернулась. За рулем машины сидела девушка: длинные волосы, солнцезащитные очки, лицо показалось ей незнакомым. Но девушка назвала ее по имени.
– Полина?! – только по голосу смогла определить Алла Ивановна.
Совсем недавно она видела Полину на Кипре, и вдруг такие разительные перемены во внешности.
Полина распахнула дверцу машины, приглашая сесть.
– Что за метаморфозы! – воскликнула Алла Ивановна.
– Маскировка.
– Прячешься? – приняла все за шутку Алла Ивановна.
– Я действительно прячусь.
– От кого?! – округлились глаза у женщины.
– А-а, – махнула рукой Полина. – На Кипре неудачно сложилось, пришлось срочно уехать. Теперь я в Москве, но никому об этом не говорю. В своей квартире даже не появляюсь, мобильный телефон забросила куда подальше, машину одолжила у бывшего приятеля. В общем, меня тут как бы и нет.
– Это настолько серьезно?
– Серьезнее не бывает, – вздохнула Полина.
– Может быть, тебе обратиться в милицию?
– Чем они помогут? Охрану ведь ко мне не приставят. У меня есть в милиции знакомый, он на Кипре был рядом со мной, ну и что? Еле оттуда ноги унесла. Так что лучше уж я сама.
– Сама – что? Защищать себя будешь?
– Заботиться о собственной безопасности, – поправила собеседницу Полина. – Мне приходится быть осторожной.
– Но так же нельзя, – сказала Алла Ивановна. – На всю жизнь не спрячешься. Что-то надо делать.
– Я делаю. Я потому к вам и приехала. Хочу кое о чем вас расспросить. Помните, вы рассказывали про слова моего отца? Ну, он сказал когда-то давно, что у меня будет жених, он поведет меня в ресторан, потом подарит перстень…
– Да, я помню.
– Что это вообще за история такая? Вы еще когда-нибудь слышали от него об этом?
– Нет.
– Но это было с чем-то связано! С чем-то очень важным!
– Это очень несерьезно выглядело, Полина.
– Ничего себе «несерьезно»! Папа как бы случайно это говорит, а потом, спустя десять или двенадцать лет, все, что он напророчил, вдруг начинает сбываться на Кипре. Ну с чего бы это? А он сам?
– Кто?
– Папа! Он сам что сделал? Дал Хеджи двести долларов…
– Кто такой Хеджи?
– Мой знакомый. Он мне эту машину как раз одолжил. Так вот папа дал ему двести долларов и предложил сводить меня в ресторан. Тоже все с ресторана начиналось! Ну что за навязчивая идея такая!
– Я не знаю.
– Вы вспомните, – попросила Полина. – Ну вот вы сказали в прошлый раз, что мама на папу обиделась, что у них до ссоры дело дошло. Значит, эта тема для них была какая-то неприятная? И не случайно она выплыла?
– Все выглядело так, будто и прежде это обсуждалось. Или не обсуждалось, а просто было в жизни, как бы присутствовало. Какой-то случай. И папа твой тогда так сказал… Он как бы уколол… Как бы назло. Мне это так запомнилось.
– Может быть, это мамина была идея – с женихом, с рестораном, с дорогими подарками? А папа ее просто высмеял?
– Ну что ты, Полина! – засмеялась Алла Ивановна. – И от папы твоего те слова было странно слышать, а мама… Нет, нет! Понимаешь, есть вещи, которые одному человеку можно приписать, а другому просто невозможно. Мама у тебя была удивительная. Сама интеллигентность. И чтобы она мечтала о женихе с машиной и кооперативной квартирой! Нет! Знаешь, мы тогда иначе жили. Не так, как сейчас. Интересы были другие, я бы так сказала. А эти перстни и машины… Вульгарно. Понимаешь? Это не ее стиль. И не стиль твоего папы.
– Но он же сам! Он своими руками дал Хеджи деньги!
– Вот этого я не понимаю. Все-таки он и твоя мама… Нет, конечно, они были разными людьми…
Замолчала, задумалась.
– Скажите, а почему они жили плохо?
– Что?!
Кажется, Полинин вопрос привел Аллу Ивановну в замешательство.
– Они плохо жили, – сказала Полина. – Почему? И когда все сломалось? Ведь они любили друг друга. По любви поженились. Я родилась…
– Ну зачем, Полина? Их же нет.
– Но я-то есть! Это были мои родители!
Долгая пауза.
– У них были трудные отношения, – сказала Алла Ивановна.
– С каких пор?
– Все время, которое я их знала. На людях, естественно, все у них было вполне прилично, но дискомфорт в отношениях ощущался, это не скроешь, как ни старайся.
– А причина в чем?
– Причины я не знаю.
Полина не верила. Потому что видела взгляд своей собеседницы. Это был жалеющий и лживый взгляд врача: знает диагноз, но ни за что не скажет больному. Правды от нее не добьешься. Полина вздохнула, не сдержавшись.
– Хорошо, – сказала она. – Не знаете так не знаете.
Но оставалась еще эта странная история с женихом. Антон устраивает ей ужин в ресторане, потом дарит перстень, потом автомобиль… А автомобиль, кстати, оплатил Прокопов…
– Вы такую фамилию – Прокопов – когда-нибудь слышали? – на всякий случай поинтересовалась Полина.
– Конечно.
Конечно! Она говорит – конечно!
Полина обмерла.
– Они учились вместе.
– Кто? – упавшим голосом осведомилась Полина.
– Твои родители и этот самый Прокопов. Он еще потом в тюрьму попал.
– Зачем ты меня искал? – спросила Полина.
С Хеджи она встретилась в районе Триумфальной площади, посадила в свою (то есть в его, Хеджи) машину и повезла на Ленинградское шоссе, где у нее была назначена встреча, – по дороге как раз можно было поговорить.
– Соскучился, – сказал Хеджи.
Вроде бы в шутку. Полина шутки не приняла.
– Я не настаиваю на восстановлении отношений, – сообщил Хеджи. – У каждого уже своя жизнь. Но друзьями-то мы можем остаться.
– Товарищами, – поправила его Полина.
– Вот как?
– Да, именно так.
Хеджи насупился и был теперь похож на обиженного ребенка. Взрослые обидели его походя, а малыш распереживался.
– Есть такая избитая фраза: «Между нами все кончено», – сказала Полина. – Это про нас, Хеджи. Поверь, у меня нет неприязни к тебе. Просто был такой момент, когда я потеряла друга. Мне был нужен защитник, а его не оказалось рядом. И пришло разочарование.
– В той ситуации я ничего не мог сделать!
– Поэтому мы и расстались, – сказала Полина, – что ты не смог.
– Черт побери! – взвился Хеджи. – Ты научилась как-то походя раздавать людям оценки!
– Мне приходится это делать. Потому что я одна и мне не на кого опереться.
Сказано без рисовки и надрыва. Просто констатация факта.
– Как знаешь, – сухо сказал Хеджи. – Давай тогда о делах. Тебя разыскивают.
– Кто?
– Твоя кипрская тетушка.
– Ты не шутишь?
– Какие уж там шутки.
– Но как она тебя нашла? Уму непостижимо!
– Все очень просто. Она знала, что я ди-джей, знала, что работаю на радиостанции, знала, что меня зовут Хеджи… Это только кажется, что Москва – город большой.
– И ты сказал ей, что видел меня?
– Нет, ведь ты просила. Я отнекивался как мог. Не знаю, поверила ли она. Но настоятельно просила передать, что ты ей очень нужна. Вот я и позвонил тебе.
– Спасибо. Но я тебя прошу – если она снова появится, продолжай придерживаться прежней версии. Ты меня не видел, ничего обо мне не слышал…
– Не очень-то ты любишь своих родственников.
– Поменьше бы нам таких родственников, мы бы дольше жили.
– Да, ты изменилась, – окончательно утвердился в своих предположениях Хеджи. – Может быть, и хорошо, что мы уже не вместе.
– Наконец ты это понял. Что еще у тебя?
– Ничего. Сказал все, что хотел. Останови где-нибудь здесь, я выйду.
Полина остановила машину. Хеджи распахнул дверцу. Но прежде, чем он ушел, Полина успела сказать ему:
– Ты славный парень. Просто у нас не сложилось.
Она не хотела, чтобы он уходил, унося в себе горечь.
– Звони, если что, – буркнул на прощание Хеджи.
Вениамин – витамин. Невыросший мальчик.
Генриетта Александровна жила в неновой типовой многоэтажке на Ленинградском шоссе. Прежде чем открыть Полине дверь, она некоторое время рассматривала гостью в «глазок». Потом дверь приоткрыла, но держала ее на цепочке.
– Это вы, Полина? Вы мне звонили?
– Да.
– Как, говорите, вашего папу звали?
– Олег Игоревич.
Это проверка такая была.
Наконец Генриетта Александровна открыла дверь.
– Проходите.
Полина вошла. В квартире пахло пылью и старыми вещами. Тусклая лампочка под потолком своим видом навевала воспоминания о присутственных местах, где все казенно, очень по-сиротски и откуда хочется бежать при первой же возможности.
