– Кто же тебя, Саня, вызывать будет? Но, значит, и ты, как Шестаков, влюбился.
– Это Шестаков влюбился, как я!
– А, ну да, конечно. Езжай, Саша, спокойно, я рад за тебя.
– Благодарю, Марат Рустамович!
– Иди! Теперь нам вместе постоянно служить. Вопрос, долго ли?
– Что вы имеете в виду?
– То, что в стране начинает происходить. Или не видишь? На выдохе страна. Как новый генсек пришел, так и пошло. Поговаривают, он серьезно ставит вопрос о выводе наших войск из Афганистана.
– Так быстро это не сделать.
– У нас все возможно. И войну пора прекращать, да вот что беспокоит меня, не вытащим ли, уходя из Афганистана, эту войну вместе с собой на территорию Союза?
– Откуда такие мрачные прогнозы?
– От верблюда! Ладно, Саня, если что и произойдет, то не сейчас, не через год или два. А пока наслаждайся жизнью, коль костлявая не смогла тебя оприходовать. Счастья!
Тимохин спросил:
– Так мы до отпуска не увидимся?
– Не надейся! Я что, по-твоему, еще двое суток буду разбитым корытом на хате лежать?
– Это уж как получится.
– В пятницу выйду, да и не положено мне дольше болеть. До свидания, Саня.
– До свидания, Марат Рустамович.
Александр покинул дом командира с плохим предчувствием, которое, впрочем, отошло, как только он подумал о Татьяне. На улице Тимохину встретился Рахимыч. Заместитель командира батальона по материально-техническому обеспечению майор Рахимов воскликнул:
– Саша? Ну, здорово, пропащий! Как дела?
– Здравия желаю, товарищ майор! Дела нормально.
– У комбата был?
– Да.
– Как он?
– Болеет.
– А ты?
– Что я?
– Готов завтра погоны и должность принять?
– К этому надо готовиться?
– А как же? Или решил без выставления проскочить? Не получится. Потому как традиции нарушаются. А их мы свято блюсти должны.
– Слушай, Рахимыч, в субботу я уезжаю в отпуск на десять суток. Постараюсь вернуться пораньше. Вот как вернусь, обмоем и развод, и погоны, и должность. К тому же я представлю офицерам свою невесту, а возможно, тут же и свадьбу сыграем. Такую гулянку организуем, что гарнизон на уши встанет!
Майор положил руку на плечо старшего лейтенанта:
– А вот этого не надо, в смысле гарнизон ставить на уши, на что многие офицеры большие мастера. А в остальном согласен. Разумно, а главное, объяснимо.
– Тогда до утра, товарищ майор?
– До построения, Сань!
Тимохин прошел к дому. Вошел внутрь. В комнатах ничего не изменилось с момента его убытия в командировку, да и что могло измениться, а вот во дворе солдатам пришлось потрудиться. Восстановили забор, туалет новый поставили, душевую с бочкой, установили дополнительную емкость, заполненную нагревшейся на жарком солнце водой. Александр с удовольствием принял душ, прошел в спальню, сбросил с себя полотенце, кроссовки, включил кондиционер БК-2500, который тарахтел, но работал отлично, прилично охлаждая всю квартиру.
Тимохин раскинулся на кровати, взглянул на часы – 16-02. Решил, полчаса полежит, а затем, переодевшись в гражданку, поедет в поселок. Цветы купит по пути, рынок еще будет работать, а нет, то розы достанет у соседки Татьяны, Елизаветы Владимировны. Успеет, чтобы встретить Таню возле детского садика.
Но не выдержал запрограммированного времени. Через 15 минут был уже на ногах. Оделся в легкий, приятный после робы и повседневки летний костюм, почти не ощущаемый на теле, сменил носки, обулся в светлые туфли и пошел к парку боевых машин батальона. И там его радушно встретили офицеры части. Машина, как и говорил Шестаков, находилась в идеальном состоянии. Вымыта снаружи и изнутри, в салоне с шампунем, заправлена. Старший лейтенант достал из бардачка документы и ключи. Завел двигатель и, развернувшись, подъехал к воротам контрольно-технического пункта части. Ворота отъехали в сторону, и Тимохин вывел «Жигули» на аллею, выходящую к офицерскому клубу и магазину. Поехал в объезд поселка. Возле конечной остановки «маршрутки» притормозил. Мало ли, кто ждет маршрутное такси, но потенциальных пассажиров не оказалось, и он вывел автомобиль к внешнему контрольно-пропускному пункту гарнизона. Знакомый прапорщик сам, не прибегая к помощи подчиненных, поднял шлагбаум, пожелав в открытое боковое окошко машины приятного пути Александру. Тимохин ответить не успел, лишь кивнул, нажал на педаль привода акселератора или «газа», быстро набрав скорость до 100 километров в час.
До рынка Александр доехал за двенадцать минут.
Остановил машину на площадке и поспешил к лоткам, где продавались цветы. Продавцы почти все разошлись, торговля бойко шла только с утра, но Елизавета Владимировна с готовым букетом роз находилась на месте.
Тимохин подошел, поздоровался:
– Добрый вечер, тетя Лиза.
– Ой, Саша, добрый вечер! Приехал?
– Как видите. А кому это вы приготовили такой волшебный букет?
– Да никому! Делать нечего, вот и собрала розы, украсила тем, что под руку подвернулось, вот и получился букет.
– Сколько он стоит?
– Для Татьяны?
– А для кого же еще?
– Пять рублей, и не торгуйся, задаром не отдам.
– Ну, какие пять рублей? Ему цена – четвертной!
Но Елизавета Владимировна стояла на своем:
– Пять рублей, и то потому, что ты бесплатно не заберешь!
Александр вздохнул:
– Вы неисправимы! Что ж, пять рублей так пять рублей, но я довезу вас до дому, договорились?
– Вот это другое дело. Ноги совсем как чужие стали.
– Дома отдохнете!
Забрав букет, Тимохин под руку проводил соседку Татьяны до машины, попросил:
– Вы подождите, я в магазин заскочу.
– Давай, давай!
– А что мне Оленьке купить, не подскажете?
– В ее возрасте девочки куклы любят или большие пушистые игрушки.
– Понял! Минуту!
Александр быстро купил бутылку шампанского, батон колбасы вареной и палку сухой, копченой, дорогой, еще кое-что из мелочи, перешел в отдел промышленных товаров. Выбрал плюшевого бегемота, насколько смешного, что сам, увидев, рассмеялся. Такой дочери точно понравится. С покупками бегом вернулся к машине.
Елизавета Владимировна спросила:
– А чего ты бегом? Таня не раньше шести часов придет.
Тимохин объяснил:
– Так я и хочу Татьяну у садика встретить. Вот завезу вас и на работу к Танюше!
– Она будет рада. Ждала тебя, Саша! Эту неделю сама не своя ходила. Какая-то рассеянная, задумчивая, даже тревожная. Я ей говорила, все будет хорошо, а Татьяна только – дай бог, дай бог. Утром на работу, с работы домой. Раньше вечером, как жара спадет да дочь уложит, на улицу к нам, соседям, выходила, а последнее время погуляет с Ольгой и домой. Однажды я пошла к знакомой, она возле вокзала живет, оглянулась, а Татьяна у окна стоит и на станцию смотрит. И... плачет.
– Все прошло. Теперь у нее не будет причин плакать! А скоро я заберу ее с Ольгой в военный городок. Там ей повеселей будет.
– Жениться собрался?
– Да!
– Что ж, дело хорошее, если по любви.
Тимохин обернулся:
– По любви, тетя Лиза, исключительно по любви.
– Ну и слава богу. А то пропала бы здесь в поселке. Когда-нибудь местные достали бы. Ведь они любители до наших баб, своих в рабынях на плантациях держат!
– Ну, не все, конечно, но вы правы. Татьяна достойна лучшей жизни, и я сделаю все, чтобы они с дочерью были счастливы.
Соседка произнесла:
– Будьте вы все счастливы. Жизнь-то она короткая. Ей цену только под старость и узнаешь.
Тимохин проговорил невольно:
– Да нет, не только под старость.
Елизавета Владимировна не поняла смысл последней фразы Тимохина, поэтому переспросила:
– Что ты сказал, Саша?
– То, что вы абсолютно правы!
– Да! И время, к сожалению, обратно повернуть невозможно.
Александр подъехал прямо к подъезду.
Соседка вышла, и, развернувшись, Александр повел «Жигули» обратно к центру, к детскому садику недалеко от средней школы, где работало много женщин военного городка. Оставил машину за углом ограды, сам встал за толстым старым деревом, чтобы Татьяна с Олей сразу не обнаружили его. Принялся ждать. Родители забирали детей, уходили. Потом пошли и работники детского сада, а Тани все не было. Мелькнула мысль, а может, она ушла раньше и сейчас уже дома? Но мысль оборвало появление любимой. Она, как-то сутулившись, вывела дочь на улицу, что-то поправила в одежде Оли и... пошла к дереву, за которым стоял Тимохин. Сердце Александра бешено колотилось, он пытался взять себя в руки, но это плохо удавалось. Татьяна с дочерью все ближе. Пора выходить из укрытия, дабы не напугать.
И Тимохин вышел, держа в одной руке букет цветов, в другой плюшевую игрушку.
Татьяна от неожиданности вскрикнула. Затем проговорила тихо:
– Саша! Вернулся!
Она прислонилась к забору, девочка прижалась к ее ногам.
Тимохин подошел:
– Здравствуй, Таня! Да, я вернулся, как и обещал.
Он наклонился к девочке:
– Здравствуй, Оля!
– Здравствуйте!
– А это тебе. Нравится?
– Да!
Передав игрушку девочке, Александр протянул женщине цветы:
