– Чего вы хотите? – сквозь зубы спросил Ибука.
– Два процента.
– Два процента чего?
– Два процента от стоимости всех полезных ископаемых, которые вы будете добывать на Курильских островах.
– Вы представряете, какие это деньги?
– Очень даже представляю. Поэтому не прошу пять процентов. А всего два. Правда, пожизненно. По-моему, это справедливо. Я практически отдаю вам в руки бесценное богатство, а взамен прошу всего ничего.
Ибука молчал, отвернувшись от Демидова.
– Я жду ответа, господин советник, – холодно напомнил Сергей Ильич.
– Вы очень жадный человек, – быстро произнес Ибука.
– Может быть, может быть… Ну-у, не надо на меня так смотреть, Ибука-сан. Вы и ваше правительство хотите уничтожить тысячи своих соплеменников и не считаете себя чудовищами. По сравнению с вами я просто ангел небесный.
– Мы идем на эти жертвы во имя брага нашей страны, – глухо ответил старый японец.
– А я действую во благо моей семьи. Какая разница? – пожал плечами Демидов. – Кому что ближе.
Ибука долго молчал, просчитывая варианты. Громко шлепали капли об опавшие листья.
– Так что, Ибука-сан, пересмотрим договор?
– По-моему, мы дерим шкуру неубитого медведя, – усмехнулся японец.
– Ничего, – возразил Сергей Ильич, – был бы медведь, а уж убить мы его как-нибудь убьем.
– Хорошо. Я передам вашу просьбу.
– Передайте, Ибука-сан. Только это – не просьба, а требование. Договорились?
– Договорирись, – запрятав улыбку подальше, сухо отозвался старик.
– Значит, созвонимся завтра? – спросил Демидов.
Ибука кивнул.
– Отлично. Вы меня выведете отсюда? А то я даже не представляю, где мы находимся.
– Идемте.
Они в молчании прошли через совсем уже темный парк и вскоре оказались у входных ворот.
– Всего хорошего, Ибука-сан, – поклонился Сергей Ильич.
– До свидания, – обошелся без поклона Ибука.
– Так я жду вашего звонка? Скажем, часов в десять?
Ибука лишь едва заметно кивнул и быстро ушел. Демидов медленно двинулся к своему автомобилю. В голове билась единственная мысль: «Записали – не записали?»
Коля увидел его издали, выскочил открыть дверь.
Сергей Ильич залез в машину и понял, что не знает, что ему делать дальше.
– Куда, Сергей Ильич? – спросил Коля.
Демидов молчал. Напряжение все еще держало его стальными щупальцами, не давало вздохнуть и сообразить, как быть теперь.
Зазвонил мобильный. Сергей Ильич вздрогнул, выхватил его из кармана:
– Да?
– Все прошло превосходно, Сергей Ильич, – узнал он голос генерала Слепцова.
– Что мне делать?
– Что хотите, Сергей Ильич. Вы свободны. До завтра.
«Что значит "до завтра"? – подумал депутат, слушая гудки отбоя. – В смысле, до свидания, или – свободен только до завтра?»
А, какая разница? Все равно, какое-то время его будут держать на крючке. Понятно, что дальше Москвы он никуда не денется, не в его интересах совершать без согласования со своими новыми друзьями дальние переезды. Непонятно было, сохранялся ли его прежний статус председателя комитета или об это нужно забыть. Сегодня ничего не прояснишь. Время позднее, все дела, даже важные, автоматически переносятся на завтра. Там все и выяснится. Главное, что запись сделана. Вот же черти, где они там лазили? Не важно. Важно, что свою задачу он выполнил. Раскрутил Ибуку по всем пунктам. Из разговора явственно вытекает и смысл операции, и время, и место, и размеры катастрофы, и организаторы, за ней стоящие. Даже Стрельникова упомянул. Все им выложил на тарелочке.
Ай да Демидов, ай да сукин сын! Вот это работа. Можно сказать, поставил японцев на колени. Пускай теперь только заикнутся о Северных территориях – им сразу этим разговором рты позатыкают.
Сергей Ильич задышал свободнее. Да его должны повысить в должности, а не списывать в утиль! Министерский портфель вручить, ну, или как минимум замовский. Такая голова! Государственный масштаб.
– Коля, у нас выпить есть чего?
– Сейчас, Сергей Ильич.
Коля пошарил за сиденьем, вынул плоскую бутылку коньяку, складной стакан в кожаном футляре.
– Налей.
Приняв ребристый увесистый стаканчик, Сергей Ильич сказал про себя «за удачу» и махом выпил.
Комок внутри начал таять, боль под ребрами утихла.
– Домой, Сергей Ильич?
Демидов задумался. Домой – скучно. Жена начнет нудить, почему не ночевал да что он себе думает. Ей же не расскажешь, что он пережил за эти сутки. Баба она неплохая, но глупая, как гусыня. Только знает, что деньги тратить, которые он заработал, да беситься со скуки. Дети пристроены: дочка в Лондоне, сын в Риме. Ей заняться нечем, придумывает невесть что… А ему надо расслабиться, снять стресс. С ней разве снимешь?
Сергей Ильич набрал домашний номер.
– Ты где? – спросила жена с провинциальной грубостью. – Домой скоро?
– Света, не могу, – вздохнул Сергей Ильич. – Дел невпроворот. Сейчас встречаюсь с важным человеком, надо решить один серьезный вопрос. Буду ближе к ночи.
– Можно подумать, сейчас не ночь!
– Света, не начинай…
– Да можешь шляться где хочешь! Небось опять к какой-нибудь шалаве закатился…
– Все, пока.
«Вот дура, – со злостью подумал Сергей Ильич, вдавливая кнопку "отбоя", – до чего же дура. Как я с ней живу? Стану министром – женюсь на молодой. Вот, хотя бы на Милке. Зачем мне эта старая сварливая тетка?»
– Куда, Сергей Ильич? – спросил Коля.
– Сам знаешь, – проворчал депутат.
«Мерседес» тронулся. Сергей Ильич высветил номер Милки, замаскированный под «Михаила Кирилловича». Не мешает предупредить о своем визите. А то ведь может и дома не оказаться – шкура та еще.
16 октября, Южно-Сахалинск
– Вот и Сахалин твой, – сказал Колян, указывая на прозрачный контур в мглистой дали.
– Почти по расписанию, – глянул на часы Роман.
– Ну а я тебе о чем говорил?! А Митька боялся, что не доплывем. Куда мы денемся?
Гулянка в Сибецу закончилась под утро. К этому времени и Митя, и вся остальная компания были пьяны в стельку. Девицы, получив свое, куда-то потихоньку пропали. Но бравые гуляки уже в них не нуждались. Остаток сил посвятили тому, чтобы вернуться в порт, к своим кораблям. На причале Митя задушевно простился с Романом, сообщив, что такого друга у него больше никогда не будет, и надолго прижал его к своей широкой груди, насквозь пропахшей духами мулаток. Коляну был дан строжайший наказ доставить Владимира на Сахалин хотя бы ценой собственной жизни. После чего Колян и верный Леха, шатаясь от усталости, препроводили Романа на свою шхуну, двухмачтовую заслуженную посудину, декадентски названную «Чайка».
Капитан, краснолицый крепыш, без долгих слов согласился взять Романа на борт, и он занял койко-место в кубрике рядом с Лехой, который, только лег, задал такого храпака, что начисто заглушил трескучий шум двигателя.
Днем зарядил косой дождь, и вся команда сидела в кубрике, коротая время в дреме и болтовне. Много чего любопытного услышал Роман, и это, несомненно, расширило границы его познаний, но большую часть пути он проспал, набираясь сил перед тем, как ступить на землю Сахалина.
Во время последнего разговора Дубинин сообщил, что Слепцов не возражает против участия Романа в операции по захвату банды Одзаки. Как удалось установить, заложницу передали на борт «Киоси». За яхтой велось наблюдение из космоса. Пока она не отдалялась от берегов Кунашира на расстояние больше километра. Следовательно, яхта находилась в территориальных водах России, и ее захват не подвергался юридическим затруднениям. Но «добро» на захват яхты – это дело особое. Нужно ждать.
Роман знал, чем вызвана задержка. Сперва вопрос будет решаться на «высоком уровне», и только затем, по нисходящей, дойдет дело до боевой операции.
В порт Южно-Сахалинска Роман прибывал к четырем часам дня. В Москве это только восемь утра. Рановато для дипломатических битв. Хорошо, если к вечеру что-либо прояснится. Хотя бывают и приятные исключения.
«Чайка» медленно входила в акваторию порта. Будучи далеко не крупных размеров, она сразу потерялась на фоне громадных сухогрузов и циклопических танкеров. С берега нависали острые клювы кранов, таскали в трюмы горы контейнеров, отовсюду доносился лязг, грохот, рев моторов. Казалось, что сейчас кто-нибудь переедет крошечную шхуну железным носом или, промазав, придавит страшным грузом. Но ничего, обошлось. Капитан уверенно провел суденышко вдоль неповоротливых громадин и ловко встал на свое законное место. Леха, несмотря на тяжесть после выпитого, спрыгнул не без шика на причал, намотал швартов на чугунный кнехт.
– Приехали, – сказал Колян. – Выгружайся.
Расчет с капитаном уже состоялся, и Роман – руки в карманы, благо багажа не имелось, – сошел по сходням на сахалинский берег.
– Ну, все, братан, прощай, – подавая литую ладонь, сказал Колян.
