– Тут есть еще один маленький нюанс, – сказал Гришаев. – Вчера состоялся арбитражный суд, по результатам которого Слатковский потерял немалую собственность, ее забрали за долги. Так вот, сторону Финком-банка представлял в этом процессе как раз адвокат Евневич. Правда, судья был другой – Красильников.
В машине раздался телефонный звонок. Гришаев взял трубку и, нажав кнопку на аппарате «Алтай», произнес:
– Слушаю.
Он, не говоря ни слова, внимательно выслушал информацию, которую ему сообщили, и коротко бросил в трубку:
– Хорошо, я все понял, сейчас приеду.
Он воткнул трубку в гнездо на аппарате, с удивлением посмотрел на Краснова и спросил:
– А чего же ты мне, Славик, про убийство на Висякова ничего не сказал? Там, говорят, настоящее побоище?
– Да я и сам толком не знал, я ведь с самого утра здесь торчу, занимаясь взрывом «Мерседеса». Ребята, правда, принимали по рации сообщение о том, что там что-то случилось… Погоди, – вдруг встрепенулся Краснов, – улица Висякова – это случайно не ресторан «Тарзан»?
– Он самый, – ответил Гришаев, – вотчина Леонида Волошина по кличке Бык.
– Неужто Леню замочили? – глядя на Гришаева, спросил Краснов.
– Да, сегодня утром, – хмуро ответил следователь, – застрелили вместе с его секретаршей… Но, что самое интересное, – продолжил следователь, – есть свидетель, который видел убийцу и даже знает, кто он.
– Эх, вот это да! Неужели мочить Леню Быка послали непрофессионала?– удивленно воскликнул Краснов. – Непонятно пока, – ответил ему Гришаев. – Надо выяснить все обстоятельства дела, поговорить с этим свидетелем, который узнал убийцу. В общем, поехали в ресторан «Тарзан», заодно, может быть, и перекусим там.
– Это навряд ли, цены в этом ресторане явно не для нашего брата.
Гришаев задумался. Какая-то странная догадка, не ясная и не до конца прорезавшаяся, не давала ему покоя. Мысли следователя крутились вокруг трех фамилий – Слатковский, Капнов и Евневич…
* * *
– Да он это, он! Вовка Седой, то есть Полунин! – орал Бармалей, сидевший в приемной покойного Волошина. – Я его сразу узнал.
– Это мы уже слышали от тебя, – произнес Гришаев. – Только вот я так и не понял, что ты думаешь о мотивах, которыми он руководствовался, убивая твоего патрона и его секретаршу.
– Мотивы, гражданин начальник, – усмехнулся Бармалей, – это ваше дело. Мое дело маленькое – чистосердечно ответить на вопросы следствия. Вот я и говорю, что видел его сегодня утром, он бежал из офиса. Мы с ним лоб в лоб столкнулись. Я ему говорю, привет, мол, Седой, а он вместо ответа как звезданет мне… по лицу.
После этих слов Бармалей инстинктивно свел ноги, зажав руки между коленей.
– Падла, – зло выругался Бармалей. – Я его еще по зоне знаю, стебанутый он по самое колено. А о мотивах я только одно вам скажу – они с Леней какие-то дела имели. Видимо, что-нибудь Полунину не понравилось, вот он и порешил их.
– Ну хорошо, – устало проговорил Гришаев, – пока свободен. Из города никуда не выезжай, в ближайшее время мы тебя опять вызовем.
Бармалей встал и неуверенной походкой направился к двери, ведущей в коридор.
– Ну и что ты думаешь по этому поводу? – спросил Краснов Гришаева.
– Странное дело. Но пока еще рано думать, надо собрать побольше фактов. А ты сам-то что можешь сказать?
– Судя по тому, как исполнены убийства, действовал скорее всего профессионал – автомат с глушителем, стрельба достаточно меткая, приблизительно девяносто процентов всех пуль попали в цель. Для короткоствольного автомата это очень высокая точность. Действовал убийца по строго установленному плану, предусмотрев все до мелочей, вплоть до кусачек, которыми он перекусил дверную цепочку на входе.
– А это, в свою очередь, говорит о том, что он хорошо знал местные особенности, – подхватил Гришаев. – Но только непонятно, почему охранник открыл ему дверь.
– Да, это вопрос, – подтвердил Краснов. – Ведь на двери есть «глазок», он мог посмотреть и увидеть, что стоит незнакомый человек.
– А может, это был знакомый человек? – предположил Гришаев.
– Не исключено, – неопределенно заявил Краснов. – Хотя, может быть, охранник просто переоценил свои возможности. Думал про себя, что, если дверь на цепочке, он всегда успеет ее захлопнуть или уйти из сектора обстрела, который ограничен узкой дверной щелью.
– Если это так, как ты говоришь, то действовал действительно профессионал высокого класса. Ведь надо было успеть обезвредить охранника до того, как он захлопнет дверь или просто скроется в безопасной от обстрела зоне и при этом забьет тревогу.
– В таком случае вопрос, – произнес Краснов. – Как этот Полунин, если он хороший профессионал, мог так обосраться, что оставил в живых свидетеля, да еще такого, который его хорошо знает?
– Роковая случайность, – предположил Гришаев. – Автомат он бросил на месте преступления, другого оружия у него могло и не быть.
– Да, не повезло ему, – добавил, усмехнувшись, Краснов, – надо было загрызть Бармалея зубами. На месте этого Полунина я бы так и поступил.
– Хорошо, что ты на своем месте, – хмуро отозвался Гришаев, – киллеров у нас в стране хватает, а вот хороших оперативников все меньше и меньше.
Он прошелся по приемной Волошина. Оперативная бригада уже почти закончила свою работу, трупы были увезены, там, где они лежали, остались лишь лужи крови и нарисованные на полу мелом контуры тел.
– Полунин, – задумчиво произнес Гришаев, – бывший уголовник… Может, я, конечно, уже старею и у меня старческий маразм, но мне почему-то кажется, что и эта фамилия мне знакома.
– Да брось ты, Алексей Геннадиевич! У тебя память лучше, чем у меня, хотя я тебя моложе на десяток лет. Просто ты уже давно живешь, немало повидал, много чего знаешь. Тебе уже давно пора садиться писать мемуары, – ободрил Гришаева Краснов.
– Кто бы только стал печатать эти мемуа…
И тут он осекся на полуслове. В диалоге с Красновым было произнесено слово, которое послужило ключом к догадке. В его памяти всплыл случай многолетней давности, так называемое дело «о печатниках».
Гришаев посмотрел на Краснова и спросил:
– Дело Слатковского ты будешь вести.
– Да, наверное, – ответил тот.
– Тогда заскочи ко мне завтра утром. Я думаю, нам будет что обсудить, – произнес Гришаев и быстрым шагом вышел из приемной…
* * *
Полунин проснулся далеко за полночь, проспав более двенадцати часов.
Он встал с дивана и, осторожно ступая, чтобы не разбудить спящую на раскладушке Люду, пошел на кухню. Сварив себе кофе, Полунин уселся за стол и закурил.
Первое, о чем подумал Полунин, проанализировав создавшуюся ситуацию, было то, что без помощи друзей, в одиночку, ему из этого тяжелого положения не выбраться.
«А кто, собственно, у меня сейчас в друзьях остался? – усмехнулся Владимир. – Думаю, что не очень много таких смельчаков… Впрочем, на Шакирыча и Славку я мог бы рассчитывать, эти не подведут. Но нет, не стоит их вовлекать в это дело, пусть едут домой, как и договаривались. В этой войне и так уже много трупов, как минимум пять, включая убийство вице-президента Финком-банка Грушина. Ведь наверняка оно как-то связано с убийствами Слатковского и Лени Быка… Но как, черт возьми, все эти убийства связаны между собой?» – с тоской подумал Полунин.
Он отпил кофе и, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза.
«Впрочем, я не сильно ошибусь, если предположу, что копать надо в одном направлении – Финком-банк. Можно с большей или меньшей степенью уверенности предположить, что все они связаны с Финком-банком, который в свое время был очень крупным и надежным, но в последнее время положение его сильно пошатнулось. Наверняка, в отличие от меня, действовавшего по личным мотивам, вся это война вокруг Слатковского, о которой он сам говорил, затеяна из-за бабок. И, судя по-всему, очень больших, настолько больших, что убираются все главные фигуры этой непонятной мне игры, а заодно и более мелкие, которые попались под руку. Словом, как ни крути, мне нужна информация».
Полунин сделал большой глоток кофе.
«А информацию я могу получить разве что от Либерзона. Этот старый жид наверняка в курсе многих событий в городе. К тому же он мой кореш, и на зоне мы помогали друг другу, как могли. Кто еще у меня может быть из друзей в этом городе?.. Танька Коробкова… Пожалуй, обращаясь к ней, я могу меньше всего опасаться за свою безопасность. Но чем она может мне помочь? Разве что крышей над головой… И еще мне нужна машина. Может, у Таньки есть хотя бы служебная. Впрочем, машину можно взять и у Либерзона, но только он очень уж осторожен и боязлив и вряд ли будет связываться с человеком, за которым бегают менты… Ведь Бармалей, конечно же, сдал меня им… Впрочем, и сам Бармалей вместе с Пеплом, надо полагать, уже отрядили боевиков, направив их по моему следу».
