Они сидели в кафе с тошнотворным названием «Пельмени от Марьи», запивали дары Марьи дешевым холодным компотом и думали о том, сколько еще раз придется выходить в ночь, не имея четкого плана, когда на лишенном стерильности столике вдруг зашевелился и с утробным гулом стал елозить телефон капитана МУРа.
– Это, наверное, Кряжин, – попытался угадать Полянский. – Хочет узнать, где мы находимся.
Угадал капитан ГУВД только наполовину. Звонил действительно советник. Но он не спрашивал, а приказывал. Он велел срочно ехать к метро «Охотный ряд», западнее руин гостиницы «Москва», и посмотреть, нет ли там где автомашины «Вольво» черного цвета, модели S80, или другого авто под управлением управляющего казино «Эсмеральда».
– Опять Харчок? – осторожно осведомился Сидельников. – Иван Дмитриевич, у вас не сложилось впечатление, что он работает и на вас, и на Шульгина? Едва он вам позвонит, мы прибываем и опаздываем.
– Если бы оно сложилось, – отрезал Кряжин, – оно бы присутствовало. Оно у меня отсутствует, значит, не сложилось. Сколько вам езды до гостиничного кладбища?
– Минут десять. Но мы уже выходим.
Уложив мобильный телефон в карман, Кряжин вернулся к трубке городского телефона, которую все время держал в руке:
– Харчиков, у меня сложилось такое впечатление, что ты работаешь и на меня, и на Шульгина. Всякий раз, когда ты позвонишь, мои люди опаздывают на какие-то минуты.
– А вы бы своим людям пропеллеры в жопу повставляли, тогда бы они не опаздывали! – вскипел Рома. – И я вообще ни на кого не работаю! Мне «Феррари» свою жалко! Так случись что, может, и не вспомните на суде…
– Вспомню, Рома, обязательно вспомню. Однако если ты жало какое от меня прячешь, я тебе его вырву, честное благородное. И никакой штатив с противоядиями тебе не поможет.
Слушать горячие заверения Харчика Кряжин не стал. Спустился вниз, включил двигатель «Волги», отправив водителя отдыхать, и вывел машину на Большую Дмитровку. Ему до метро было меньше десяти минут. А потому и приехал на две минуты раньше сыщиков.
Он оказался проворнее капитанов, но не смог опередить время настолько, чтобы стать свидетелем только что состоявшегося разговора. От припаркованного вблизи метро черного «Вольво» отчалила темно-синяя «девятка» и взяла курс вдоль по Тверской.
Был ли в «Вольво» Гаенко? Вот вопрос, так вопрос! Черных «Вольво» «S80»-й серии в центре Москвы столько же, сколько «пятисотых» «Мерседесов». На черных «Вольво» ездят и директора коммерческих фирм, и президенты банков, и отморозки с синими от рисованных перстней руками.
Но черный «Вольво» был, и он тоже направился прочь от метро. Но не по Тверской, а по Охотному ряду. О «девятке» теперь можно позабыть – немыслимое дело в шесть часов вечера пытаться вычислить среди тысяч машин ту, которая нужна. Эх, Рома!.. Если бы ты со своим звонком, да пораньше…
– Вы где, Иван Дмитриевич? – услышал в трубке Кряжин сразу, едва отреагировал на звонок.
– Я поднимаюсь вверх по Дмитровке. Передо мной черный «Вольво». Вы сами где?
– Я по Тверской еду, тоже вверх, проезжаю Камергерский пешеходный! – почти кричал в телефон Сидельников.
Прикинув, советник пристроился в корму шведской иномарки и снова поднес телефон к уху.
– Проедешь МХАТ – на перекрестке поворачивай на Дмитровку, – чуть отстранившись в сторону, посмотрел на застывший поток машин. – Тут пробка минут на десять. Ты должен успеть раньше нас.
– Каков процент вероятности того, что в «Вольво» наш клиент? – По всей видимости, ситуация на дороге перед капитанами была не лучше, раз муровец видит такую гонку целесообразной.
– Сколько в Москве черных «Вольво», Сидельников? – В голосе следователя муровец услышал стальные нотки. – Раздели сто на это число и получишь ответ!
Погорячился капитан с вопросом. Усомнился в дееспособности Кряжина и тут же получил оплеуху. А все потому, что нужно проезжать МХАТ и сворачивать на светофоре, а не дискутировать.
На перекрестке все вышло так, как хотел следователь. «Девятка» с липовыми номерами из МУРа выехала на зеленый и, чуть притормозив, пропуская вперед «Хонду» с «кенгуриной», как у бульдозера, подрезала «Вольво» и застопорила движение.
Снова зажегся красный.
– Ты че, мудак?! – Из окошка ядовито-желтой «Мазды» в соседнем ряду высунулась абсолютно круглая голова размером с баскетбольный мяч.
Возмущение понять было можно. Простоять четверть часа перед светофором, и в тот момент, когда он мигает, на перекресток выезжает колхозная «девятка» и перегораживает все движение. Теперь придется снова стоять, хотя и не четверть часа.
Владелец «Вольво» волнения не выдал. То ли его занимали более важные дела, нежели перспектива поучаствовать в склоке, то ли он просто не хотел открывать окошко на холоде.
У хозяина «Мазды» особых дел, по-видимому, не было, и, не желая тратить времени даром, он вышел из машины. Если бы пассажиры «девятки» приспустили стекло и что-нибудь ответили, тема была бы исчерпана. Но «жигуль», подрезав весь поток, стоял спокойно, дверями, как ушами, не хлопал, труба дымила ровно, «стопори» горели ярко.
Все это бесило «маздовода», который почувствовал себя оскорбленным оттого, что его крик ушел в пустоту.
Дойдя до «Жигулей», он постучал в стекло со стороны водителя пальцем. Причем стучал тем, на котором красовалась внушительных размеров печатка. С ней можно ходить как на «стрелы», так и на разбои. И для куража, и для использования в качестве кастета это изделие из драгметалла подходило в равной мере.
Кряжин тихо выругался. «Девятку» с капитанами он давно узнал, именно в эту «девятку» долбился неугомонный бык, и теперь могло случиться так, что на перекрестке на ровном месте начнется заваруха, и еще неизвестно, успеет ли проскочить вслед за «Вольво» в образовавшуюся щель советник. Один дурак мог испортить все дело, и причиной тому лишь характерная черта дурака – оказываться не в том месте не в то время.
Поскольку красный продолжал гореть глазом сатаны, а в «девятке» не подавали признаков жизни, «маздовод» обошел машину и оказался перед капотом. Он махал сидящему за рулем Сидельникову, и движения его рук были похожи на призывы выйти и упасть в объятия просящего.
Красный горел.
Кряжину это стало надоедать. Сейчас вспыхнет разрешающий, капитанам нужно будет успеть юркнуть перед «Вольво», но твердолобый бык стоял перед капотом Сидельникова и что-то орал.
Покрутив ручку на дверце, Кряжин выглянул в окошко и вдохнул морозного воздуха…
– Что это он делает? – спросил, стараясь сбить до предела накалившуюся обстановку, Полянский. Оба сидели в машине, слушали издевки круглоголового типа в расстегнутой рыжей кожаной куртке и терпеливо ждали, когда тот уйдет. Выйти хотелось, этого требовала каждая клетка мозга, но выходить и даже гримасничать было нельзя. Чего доброго бык бросится в атаку, произойдет сцепка, и тогда прощай «Вольво».
– А ты не видишь, что он делает? – саркастически процедил сквозь зубы Сидельников.
– Нет, я о Кряжине.
Не поворачивая головы, муровец тут же устремил взгляд в зеркало заднего вида. За «девяткой» стоял, как того и требовалось, черный «Вольво». Лица водителя было не рассмотреть – свет, отражаясь от кормы «жигуля», встал вертикальной стеной. А за иномаркой стояла «Волга», и только теперь капитан МУРа обратил внимание на то, что из ее окошка виднеется голова следователя.
– Это ты кому сказал? – взревел бык перед бампером, обращаясь явно не к Сидельникову, а куда-то в глубь колонны. – Это я «чупа-чупс»?! Я?!
И пошел.
– Вот, черт, – пробормотал Полянский.
Сидельников положил руку на ручку открывания дверцы и застыл в ледяном спокойствии. Так замирает кобра, ожидая, пока мимо нее прошлепают босые ноги индуса. Прошлепают мимо – и Будда с ним. Наступит на хвост – он с Буддой.
Теперь зеркало «девятки» играло роль автомобильного телевизора, на котором разворачивался самый настоящий триллер. А все вокруг, кроме Полянского и Сидельникова, имели возможность лицезреть видео в реальном формате.
Сидельников видел, как бык дошел до «Волги».
Как положил обе руки на дверцу и сунул голову в салон – тоже видел.
А потом… Чертов «зеленый»! Кажется – секунду только «муровец» и пропустил! – а как много произошло за это время!
Когда капитан вновь поместил «экран» в поле своего зрения, перед ним встала необычная для московских пробок картинка. Слева от дверцы, за которой располагался за рулем Кряжин, стоял серебристый «БМВ». На его капоте, распластав руки и свесив вниз ноги, лежал бык. Лежал и вставать не собирался.
Капитан перевел взгляд на «Волгу». Со стороны водителя медленно поднималось стекло.
На разрешающий сигнал светофора на Большой Дмитровке близ Совета Федерации двинулись все автомобили, кроме тех, что стояли на второй полосе движения. Во главе этой импровизированной колонны располагалась «Мазда» желтого цвета. За ней застыл джип «Паджеро» с хрустальными фарами. А за ним стоял баснословно дорогой «БМВ», на капоте которого лежал, демонстрируя темному небу золотую цепь с огромным медальоном, круглоголовый парень. Весу в нем было никак не меньше ста двадцати килограммов, и водитель «БМВ» уже подсчитывал, с какой суммой расстанется его страховая компания.
