Вот и сейчас Ленц, положив локти на стол, вдыхал аромат сигареты.
– Разрешите, Игорь Александрович?
– А, Савченко. Заходи. Что у тебя?
Майор приблизился к столу шефа и раскрыл папку.
– Как и предполагалось, «Як-40», бортовой номер 66210, по распоряжению директора аэропорта в экстренном порядке был поставлен в план для выполнения рейса Москва – Баку. Самолет принадлежит Вахе Бараеву. Вместе с Бараевым на борт поднялся генерал-майор Зубахин. Самолет на пути к месту назначения.
– Оперативно работает Бараев, – покивал Спрут. – Все у тебя, Савченко?
– Никак нет, товарищ генерал. На частоте 843,3 радиоэлектронной разведкой было перехвачено сообщение: «Один-двенадцатый» – Главному. Решение приняли. К означенному времени прибавьте три часа". А выходили мы с разведчиками на односторонний контакт. Но рации у них мощные, и их сигнал прошел.
– Три часа? – удивился Ленц.
– Да, Игорь Александрович. Во время нашей беседы Марковцев детально остановился на плане операции. Означенное время – это 9.00. Операция должна была начаться в шесть.
– А теперь выходит... – Спрут вопросительно приподнял голову.
– Если брать в расчет только цифры, то нападение на базу террористов планируется на девять часов утра – будет уже светло. Соответственно подобрать диверсантов мы должны в районе 12.00.
– В девять утра?! – Ленц не верил собственным ушам. – Этого не может быть, Савченко! Какой дурак нападает в светлое время суток? И как они собираются это сделать командой в тринадцать человек?
– Не могу знать, товарищ генерал. Мы попытались получить подтверждение, но на наш запрос разведчики не ответили. Они не так близко к объекту, но, видимо, рации выключили заблаговременно.
– План местности мне, Савченко, и побыстрее. – Ленц вызвал по селектору адъютанта. – Из оперативного отдела вызови полковника Каховского. Кто еще у нас спец по боевому планированию?.. А, полковник Елисеев. Его тоже ко мне.
Что, черт возьми, происходит, думал Ленц. Ошибки в цифрах он исключал, поскольку подтверждение лейтенанта Скумбатова само по себе отметало какие бы то ни было погрешности. Ночь – это самое время для диверсионных актов. Шесть утра в декабрьские, самые короткие дни года – оптимальный вариант для нападения, когда организм спит и всеми силами старается продлить свой сон. Ленц спокойно бы отнесся к решению диверсантов начать акцию на три часа раньше, но позже...
«Что они задумали, ети их мать? – ругался генерал. – Попасть на поминальную страницу Книги рекордов Гиннесса? А может, они строят свои планы на том, что большая часть наемников выдвинется им навстречу, чтобы взять в кольцо? Однако на базе дураков нет, за исключением наркоманов-смертников. Минимум останется треть – а это сотня боевиков. Они не дадут приблизиться к объекту с какой бы то ни было стороны. И если все же диверсанты совершат, что задумали...»
Многоточие никак не хотело называться подвигом, поскольку это слово казалось сейчас неприменимым к расчету Скумбатова. Вот после... Однако в этом месте все и соединялось, образуя кольцо.
Ленц еще раз прочел радиограмму, перехваченную радиоэлектронной разведкой:
«Решение приняли. К означенному времени прибавьте три часа».
И пришел к выводу, что не разберется в этом вопросе без человека, которого ни разу не видел и не хотел видеть.
Через две минуты в кабинете генерала снова вырос майор Савченко, толковый малый, специалист по особым поручениям.
– Привези ко мне этого фээсбэшника, начальника профильного отдела. Единов, кажется. Желательно без погрома, тихо.
Майор и бровью не повел.
– Это все? Разрешите идти?
– Как ты мне надоел, Савченко!
* * *
Владимир Николаевич Эйдинов перебирал в уме небогатый набор вариантов, пытаясь решить задачу: как и каким образом предупредить разведчиков? Даже вспомнил конструктора Петровского и его ассистента Любу. Серову Любовь Владимировну, кажется. Черт их знает, бормотал Эйдинов, может быть, через «Пчелу» можно установить связь с диверсантами?
На некоторое время полковник отвлекся от основных мыслей, сконцентрировавшись на ПБРП «Пчела», которая стала то ли виновницей, то ли зачинщицей всех этих событий.
В голове всплыл разговор с покойным капитаном Макеевым, который упомянул, что радиочастота, на которой выходил в эфир расчет старшего лейтенант Заплетина, – это секрет, «но не для Петровского».
«Где должна проходить окончательная отладка „Пчелы“? – вспоминал начальник профильного отдела, в очередной раз выступая в роли вещуна. – Кажется, на территории главного радиоцентра ГРУ».
Полковник хотел было задержаться на этой смелой мысли, от которой его бросило в озноб, но тут дверь в кабинет отворилась, пропуская двух молодцов со скупыми улыбками на губах, одетых в пуховики и безукоризненно отутюженные, на зависть полковнику, брюки.
– Как вы сюда попали? – удивился Эйдинов отсутствию законного звонка от дежурного на входе.
Конспективность на лицах гостей претерпела некоторую эволюцию: взгляды потеплели, улыбки показали ровные красивые зубы. И только. Наверное, как и у Петровского, у этих людей были свои секреты.
Ленц едва ли не с брезгливой миной на лице оглядел рыхлую фигуру остановившегося у порога полковника Эйдинова, одетого в костюм, светлую сорочку в полоску и полосатый галстук. С тем же выражением генерал отметил его вытянутые на коленях брюки и завернувшийся манжет на правой штанине.
Судя по докладу, начальник профильного отдела спокойно принял предложение посетить Аквариум, никуда не пытался звонить, лишь прихватил со стола кейс да набросил на плечи пальто. А по дороге с невеселой ухмылкой обронил лишь одну фразу: «Не мешало бы прикупить сухого корма».
– Я представлял вас другим, – палец Спрута указал на стул. – Садитесь. По вашей воле, – продолжил Ленц, – я занялся не своим делом: отчитывал простых агентов, встречался с батюшкой, рассыпался извинениями в эфире. Теперь вот беседую с вами. Кто на очереди, Владимир Николаевич?
Ленц встал, будто демонстрируя перед толстяком Эйдиновым военную выправку, и прошелся вдоль стола.
– Я знаю про ваше ведомство достаточно. Занимайтесь на здоровье военными из Министерства обороны, а в мои дела не суйтесь. Я вас не трогал потому, что далеко вы не лезли. В противном случае я бы предупредил вас, способов воздействия у меня хватает.
Гость завозился на своем месте, только сейчас решив принять более удобную позу, – до этого он сидел прямо, на краешке, не касаясь спиной спинки стула.
– Здесь особый случай, Игорь Александрович. – Собственный голос показался Эйдинову жалким и по-бабьи высоким.
Ленц кивнул наполовину поседевшей головой:
– Отчасти согласен с вами – особый. Но вы, уважаемый, ведете дела, связанные с преступлениями военных. Вы думаете, что этот вопрос не волнует меня?
– Я так не думаю.
– Вы вообще, похоже, не думаете. А если бы пошевелили мозгами, обратились бы ко мне: так и так, задержали Зубахина из МО, а с ним оказался ваш человек. Почему же, следуя логике вещей, вы не захотели контактировать с моим управлением, а выбрали для себя какой-то Совбез? Вы действительно принимаете на веру, что этот, будем говорить, координационный орган станет некой единой силовой структурой?.. Бросьте, это даже не смешно.
Ленц махнул рукой и вернулся за рабочий стол.
– Поговорим конкретно. Вы заварили эту кашу, помогите и доесть ее. Вы принимали участие в разработке плана по ликвидации диверсионной школы Давлатова?
– Да, товарищ генерал.
– План был один или несколько?
– Вообще-то планов было два.
– Интересно, – приободрил гостя Ленц. – Слушаю вас.
– Один план был для Сергея Марковцева, а другой, собственно...
– Да я не о провокации вас спрашиваю! – привычно взорвался генерал. – Я о конкретных планах толкую! Мы тут все оперативное управление на уши поставили и ничего не можем понять. Диверсионная группа в силу каких-то причин начинает операцию на три часа позже. И запросить у них мы уже не можем: они близки к объекту и выключили рации. Вспоминайте, полковник, детали операции.
– Я думал над этим, товарищ генерал, и пришел к выводу, что у Марковцева есть свой план, коренным образом отличающийся от нашего. Деталей я не знаю, но Сергей перед операцией как-то оговорился, что покажет Давлатову то, чего тот никогда не видел.
– Я, – генерал-полковник указал на себя пальцем, – я такого не видел. А вы говорите про какого-то Давлатова! Не смогут диверсанты в светлое время суток свободно передвигаться по столь хорошо охраняемой базе, ведь им предстоит заминировать минимум девять объектов на огромной площади. Усугубляется ситуация «высокими» гостями – охрана усилится в несколько раз. Мы допускаем мысль, что они могут проникнуть на территорию школы ночью и укрыться там. Но для чего? Чтобы вдарить в полдень?.. Я вижу, вы веселый человек...
