— Э-э-э... Ну, я предполагаю...
— Никаких предположений! Я спросил его напрямик, и он ответил мне, что ему просто повезло, что он вовремя посмотрел в нужном направлении. Ерунда! Я клянусь тебе, он точно знал, что на этой улочке — она, кстати, называется Гилфорд-стрит — есть маленький, чуть заметный уклон в сторону Малверн. Он знал, что грузовик можно скатить по этой улице, не включая двигатель, лишь убрав ручной тормоз, и бесшумно выехать на огневую позицию. Поэтому он точно знал, куда нужно смотреть, и. Богом клянусь, когда он увидел, что эти парни приближаются, он был готов. Он всадил два магазина из БАР в этот грузовик, устроил фейерверк, словно на Четвертое июля[38], и отправил к черту в зубы еще троих кузенов Папаши Грамли. Он знал.
Старик, казалось, никак не мог избавиться от изумления, хотя уже далеко не в первый раз мысленно анализировал события. Несомненно, он был чрезвычайно взволнован вставшей перед ним проблемой.
— Теперь, — сказал он, — послушай, чего я хочу. Ты отправляешься в свой недельный отпуск и обращаешь все свои детективные навыки на Эрла. Жизнь Эрла. Прошлое Эрла. Кто такой Эрл? Почему он действует именно так, и не иначе? Что творится у него в голове? Что говорят его приятели по службе? Что говорят местные жители? Что говорит его семейный доктор? Каким образом он попал в Хот-Спрингс? Когда он был в Хот-Спрингсе? Зачем он был в Хот-Спрингсе? Что происходит? И ты сообщишь все это мне. Чтобы я мог принять решение.
— Решение?
— Решить, уволить Эрла или оставить. Я не буду участвовать в его самоубийстве. Это куда больше того, что я согласен взвалить на свои плечи. Я не позволю ему использовать меня для того, чтобы получить возможность оказаться убитым. Ты меня понимаешь?
— Но, сэр, я же не психолог, сэр. Я не смогу разобраться в таких вещах.
— Да, черт возьми, я тоже не смогу, а уж без чьей-либо помощи — тем более. Если я уволю Эрла, вся эта проклятая затея развалится, как пить дать. И отвечать за провал придется этому ублюдку Беккеру. Но если я буду посылать Эрла вперед и он погибнет, то за это придется отвечать уже мне самому. А от такого спроса уже не отвертишься.
— Да, сэр.
— Это трудное задание. Возможно, самое трудное из всех. Труднее, чем бегать в дыму и пыли по коридору, в конце которого засела толпа Грамли с автоматами.
Лицо молодого человека напряглось, выдавая глубокую растерянность. Впрочем, растерянность продолжалась недолго. Он почти сразу сообразил: старик серьезно склоняется к мысли, что Эрла нужно уволить. И убедить его не делать этого можно, лишь приведя какие-то весомые доводы, которые способен раскопать он, Карл Дональд Хендерсон. Именно в этом он был особенно силен: в раскапывании, в поисках, в пролистывании папок, в телефонных запросах, в составлении сводок, в сравнении отпечатков пальцев, в проверке алиби, счетов и историй. Значит, можно считать, что он в состоянии помочь Эрлу — он, и никто другой. От ощущения трудности и ответственности возложенной на него задачи Хендерсон почувствовал какую-то торжественную приподнятость.
— Я постараюсь во всем разобраться, сэр.
— Хорошо. Возьми эту папку — то, чем я располагаю. Это поможет тебе начать. Будет о чем говорить с людьми.
— Да, сэр. Куда мне отправляться, сэр?
— Лучше всего начать с его родного города. Он находится в округе Полк и называется Блу-Ай.
* * *
На автобусной станции Карло, израсходовав всю имевшуюся у него мелочь, через полстраны позвонил из телефона-автомата матери и сообщил ей, что он не приедет в ближайшие дни, поскольку получил задание.
Затем он пошел к окну компании «Грейхаунд» и купил билет до Блу-Ай на отправлявшийся в 4.30 автобус, который следовал по 71-му шоссе через Форт-Смит до Фейетвилла; после чего купил пакет попкорна и банку безалкогольного пива и уселся в ожидании автобуса, то и дело поглядывая на оскорбительно медленно ползущие стрелки часов и читая роман Джона П. Маркванда. Впрочем, он никак не мог сосредоточиться на развитии сюжета, то и дело обращаясь мыслями к загадке Эрла Суэггера, о которой безуспешно пытался запретить себе думать. На коленях лежала так и остававшаяся нераскрытой папка с бумагами. Карло не мог заставить себя начать читать документы, как не мог заставить себя снять свой «кольт» сорок пятого калибра, лежавший в быстро расстегивающейся кобуре, привешенной сзади, на правом бедре. Он слишком привык носить оружие.
В 4.15 объявили посадку на его рейс, и, поскольку Карло всегда был человеком законопослушным и привык соблюдать правила, он одним из первых отправился в машину. Он уселся справа в самой середине салона, так как слышал, что на этих местах меньше всего трясет.
А потом он увидел Френчи Шорта.
Да, это действительно был Френчи, но не в своем хорошо знакомом синем костюме из сержа, а в джинсах, рубашке хаки и соломенной ковбойской шляпе, с саквояжем, набитым одеждой. Неужели Френчи? Да, Френчи! Карло совсем было собрался выскочить и окликнуть напарника, но сообразил, что Френчи тоже стоит в очереди на посадку в автобус.
Затем его автобус тронулся, и Френчи скрылся из виду. Но позже, уже ночью, когда они подъезжали к Блу-Ай, Карло все же спросил водителя:
— Вы не знаете, какой автобус стоял рядом с нами в Тексаркане?
Водитель посмотрел на него непонимающе.
— Он должен был отправиться сразу за нами, — уточнил Карло. — Я не успел заметить, что на нем было написано.
— Наверно, маршрут на Литл-Рок, — ответил водитель.
— Неужели на Литл-Рок?
— Да, сэр, — сказал водитель. — Он идет прямо по тридцатому шоссе через Хоуп до Литл-Рока.
— И дальше никуда? — поинтересовался Карло.
— Угу. Точно, именно там маршрут и заканчивается. У него остановки в Хоупе и в Малверне. Потом он сворачивает на двести семидесятую дорогу и прямиком гонит в Хот-Спрингс. Да-да, это автобус на Хот-Спрингс. На нем, почитай, и не ездит никто, кроме тех типов, которые хотят посидеть на ипподроме и проиграть свои денежки. Хот-Спрингс — это проклятое место, горячее, словно адское пекло, можешь мне поверить, сынок.
Аспирин действовал до тех пор, пока Эрл не доехал до Де-Куина, а потом в раненых местах начало дергать. Он проглотил еще несколько таблеток, но от них не было никакого толку. Особенно раздражала дробинка, застрявшая в мускулах с внутренней стороны левого бицепса; когда он сделал неловкое движение, боль с такой силой пронзила всю левую сторону его тела, что он был вынужден съехать на обочину 71-го шоссе и переждать. От боли ему чертовски захотелось сделать несколько хороших глотков бурбона.
Он не мог остановиться в Блу-Ай, потому что знал там слишком много народу и слишком много народу знало его.
В нескольких следующих городках было не на что рассчитывать: маленькие умирающие поселения, такие как Боулс и Уай-Сити, представляли собой всего лишь кучки домов вдоль дороги, и там вряд ли мог оказаться свой врач.
В конце концов Эрл доехал до Уолдрона в округе Скотт. Уолдрон, лежащий в долине между горами, являлся, по существу, фермерским поселением и разбогател на плодородных суглинках Скотта. Город был достаточно велик для того, чтобы иметь не только собственного врача, но и негритянский район, где жила в основном прислуга, обеспечивающая комфорт богатым белым семействам. Эрл некоторое время колесил по улицам, пока не увидел то, что искал: табличку с надписью «Д-р Джулиус Джеймс Петерсон, акушерство и гинекология». Он поставил машину подальше от фонаря и поднялся по черной лестнице, словно преступник, находящийся в бегах. Было около девяти, но в окне горел яркий свет.
Он постучал, и вскоре дверь приоткрылась — насколько позволяла цепочка.
— Да? — произнес стоявший за дверью мужчина, и в этом коротком слове отчетливо слышался страх, какой должен был испытывать любой чернокожий, открывший дверь на ночной стук и обнаруживший на лестнице крупного белого мужчину.
— Сэр, мне требуется небольшая медицинская помощь.
— Я акушер. Я принимаю роды. Ничем не могу вам помочь. Вы можете доехать до Кемп-Шаффе. Там есть амбулатория, в неотложных случаях они оказывают помощь в любое время. Они не откажутся помочь вам. Есть маленькая больница для белых людей в Пивервилле, если это вам по дороге. Я не могу впустить вас в дом.
— Я не собираюсь ехать в те места. Я один. Это не облава и не ночная проверка. Я офицер полиции.
Эрл вынул из кармана бумажник и показал свой значок и удостоверение личности, украшенное отчетливым оттиском печати штата Арканзас.
— Я не могу помочь вам, сэр. Вы белый человек, а я негр. Это пропасть, через которую не переступить. Здесь живут люди, которые могут причинить моей семье большой вред, если узнают, что я оказывал медицинскую помощь белому человеку. Такие здесь обычаи.
