надменно спросил Гюрза.
– Мне не нужно грозить тебе смертью, – ответил Фарис. – Потому что смерть сейчас витает над тобой. Вот ты недавно был дома, развлекался в богатом шатре, гневил Аллаха… А теперь ты здесь, и смерть дышит тебе в лицо. Разве ты этого не чувствуешь?
– Меня ищут, – презрительно скривился Гюрза. – И скоро найдут. И тогда умрете вы, а не я.
Фарис усмехнулся, глядя Гюрзе в лицо.
– Кто вы такие? – спросил бандит. – И что вы от меня хотите?
– Посмотри на этих людей, – сказал Фарис и отступил на шаг. – Ты их узнаешь? Это те самые люди, которых ты похитил и посадил в яму. Хотя никакой их вины перед тобой нет. Но ты их похитил, чтобы продать. И ты их продал вот этому человеку. – Фарис указал на неподвижно сидящего на песке Ника. – Нет преступления более подлого, чем продажа человека. Потому я и говорю, что над тобой витает смерть.
– Они чужеземцы! – дернулся Гюрза.
– Но они ничем перед тобой не провинились, – сказал Фарис.
– Кто вы такие, чтобы меня судить? – угрюмо спросил главарь.
– Это неважно, – ответил Фарис. – Важно другое – кто ты. И потому ты умрешь. Это будет справедливо. По законам наших отцов и по законам Аллаха.
Гюрза молчал. Кажется, он начинал понимать, что ему грозит на самом деле. Эти люди, кем бы они ни были, не шутят. Они его похитили, и они его убьют. С запоздалым сожалением Гюрза подумал, что надо было бы не удалять от себя охрану, надо было бы держать ее поблизости…
– Я могу вам заплатить, – сказал бандит. – Американскими деньгами и золотом. Золото – хорошая цена за жизнь.
– Ты можешь купить свою жизнь за другую цену, – ответил Фарис, и сколько же презрения было в его тоне!
– О чем ты говоришь? – поднял голову Гюрза.
– А вот о чем, – сказал Фарис. – Сейчас ты расскажешь нам обо всем: о том, как ты познакомился с этим человеком, – Фарис указал на Ника, – о том, как ты согласился на его просьбу похитить этих людей, – Фарис указал на журналистов. – Расскажешь, не утаив ничего. Не сказав ни единого лживого слова. А когда расскажешь, мы отдельно поговорим о твоей жизни.
Какое-то время Гюрза молчал: он обдумывал предложение Фариса. Он силился понять, для чего это Фарису нужно, правду он говорит или лжет.
– Зачем вам нужны мои слова? – спросил он, так ничего и не уразумев. – Какая цена у слов? Только золото имеет цену…
– Ты этого не поймешь, – сказал Фарис. – А потому решай. Твоя жизнь в твоих руках.
– Хорошо, – сказал Гюрза. – Я расскажу…
Эти слова слышал, конечно, и Ник, и они ему не понравились. Вне себя от гнева, он вскочил.
– А ты посиди, – успокоил его Терко. – Что это ты так разволновался? Твой номер – шестнадцатый, и он следом. А пока подыши носом.
– Он согласен. – Фарис взглянул на спецназовцев, а затем – на журналистов.
– Это мы поняли, – сказал Богданов. – Ну, ребята, а теперь – ваш черед. Приступайте. – Эти слова были обращены к журналистам.
– Приступать? К чему? – не понял Никита.
– Как это – к чему? – удивленно спросил Вячеслав. – К съемкам документального фильма, к чему же еще?
– Но…
– А вот я вам сейчас все разъясню, – улыбнулся Богданов.
И он разъяснил. Какое-то время журналисты лишь растерянно смотрели друг на друга, не зная, что им делать. Понятно, что ничего подобного они не ожидали. Уж такие виражи крутила с ними судьба, что было непонятно, чего им ожидать в следующую секунду! Поневоле растеряешься.
– Ну, что же вы! – сказал Богданов. – Вот ваша аппаратура, а вот – человек, который добровольно и во всех подробностях готов дать вам ценную информацию для вашего фильма. А вот – яркое солнышко. Картинка получится просто отменная! Начинайте!
– А что? – Никита глянул на коллег. – А ведь и в самом деле… А почему бы и нет? Настроим аппаратуру – и поехали. Я и Марина – в кадре, Алексей и Настя – снимают… А то ведь за все время почти ничего и не сняли… А тут такая возможность!
– Вот и отлично! – одобрительно произнес Богданов. – Снимайте! А мы понаблюдаем.
Никита и Алексей с помощью Муромцева, Терко и Рябова распаковали аппаратуру. Она оказалась в целости, и потому настроить ее не составило большого труда.
– Теперь главное – выбрать картинку, – сказал Никита.
– А что ее выбирать? – возразила Марина. – Она одинаковая на все четыре стороны. Везде пустыня.
– И то правда! – хлопнул себя по лбу Никита. – Тогда пригласите в кадр героя…
Фарис что-то коротко сказал Гюрзе. Главарь скривился, но подчинился. Марина встала справа от Гюрзы, Никита – слева.
– Камеры включены! – сказал Алексей. – Начинайте!
– Мы – советские корреспонденты-документалисты, – начала Марина. – Не удивляйтесь нашим костюмам – на наших операторах точно такие же одежды. И сейчас мы с коллегой вам объясним, почему это так…
И Марина с Никитой, сменяя друг друга, стали рассказывать о своих злоключениях. Рассказали почти все, что с ними произошло, за исключением разве что каких-то мелочей.
– И если бы не эти люди, которые нас освободили и которые сейчас присутствуют с нами рядом, то не было ничего: ни нас самих, ни этого фильма. Мы не знаем доподлинно, кто они и каким таким непостижимым образом они оказались в этой пустыне. Сейчас наши операторы покажут вам этих людей. Может быть, они сами захотят что-нибудь сказать о себе, – сказал Никита.
Услышав такие слова и увидев нацеленные на них камеры, спецназовцы дружно замахали руками. К ним присоединились и Фарис с Максумом.
– Они не хотят, чтобы мы их снимали, – улыбнулась Прокопьева. – Машут руками… Что ж, это их право. Наверно, так надо. Но хотя этих людей и не будет в кадре, все равно мы хотим сказать им спасибо. Огромное спасибо за наше освобождение. Они подарили нам жизнь… – голос Марины дрогнул, она опустила голову и стала вытирать слезы.
– Может, это не надо снимать? – с сомнением спросил Алексей.
– Снимай! – зашипела Анастасия. – Именно это и надо снимать в первую очередь!
Впрочем, Марина очень скоро справилась с собой – сказалась профессиональная сноровка. Она насухо вытерла глаза, улыбнулась и продолжила:
– А сейчас мы предоставим слово нашему похитителю. Верней, одному из наших похитителей. Его зовут Гюрза. Это, разумеется, прозвище. Его настоящего имени мы не знаем, да оно не так и важно. Пускай для всех он будет Гюрза. Пустынная ядовитая змея… Он любезно согласился рассказать о нашем похищении и еще кое о чем интересном… Он будет рассказывать, а я – переводить. Я знаю арабский язык.
