Лаврентьеву рисовались страшные картины, и в принципе он был недалек от истины в своем воображении. Он мысленно смирился, что его с треском снимут — не Чемоданов же погорит! Как командир, он понимал, что враги могут выкатить его же танки на прямую наводку и расстрелять три БТРа еще на подходе к полку. Он не знал, как завяжется бой и что он предпримет в первую минуту, какие ждут потери… Но самым страшным было иное: он не знал, что с Ольгой, жива ли она, ранена ли, он сердцем чувствовал, что ей нужна помощь.
Они столкнулись у главных ворот. Видно, провидение, ангел-хранитель Евгения задержал бандитов. Боксер уже отодвигал в сторону створку ворот, чтобы грузовая машина могла проехать. Он так и застыл, неожиданно увидев бронетранспортер. В следующее мгновение Боксер пулей залетел в кузов, и начался переполох. Вулдырь заорал:
— Девку, девку показывай!
Все залегли, не рискуя попасть под пули.
Ольга выглянула из-под брезента. Увидев на бронетранспортере Лаврентьева, она не смогла выдавить ни слова, обреченно махнула рукой и тихо заплакала.
— Оленька, родная, ты жива… — У Лаврентьева перехватило горло, он не подумал даже, что его могут подстрелить, как глухаря на ветке, главное, что он увидел ее, целую, невредимую, предательски брошенную им, смертельно измученную… — Оленька, все будет хорошо, все хорошо… — И, уже справившись с голосом, громыхнул: — Эй, кто там главный? Немедленно отпустите ее!
— Уйди с дороги, военный, а потом получишь свою биксу! — выкрикнул в ответ Вулдырь. — Командир, ты поедешь впереди, будешь делать нам «зеленый свет». А потом посмотрим! — крикнул Вулдырь.
В это время со стороны парка подъехал танк и остановился за грузовиком. Бандиты запаниковали, Вулдырь замахал руками:
— Эй, военный, скажи этому железному, чтобы на понт не брал!
Лаврентьев встал на броню, махнул рукой и крикнул:
— Осади!
Танк взревел, выпустив клуб едкого дыма, отполз в конец аллеи и снова замер.
— Как звать тебя хоть, покажись! — решил продолжить переговоры Лаврентьев.
Вулдырь, поколебавшись — деваться было некуда, — выглянул из-за брезента:
— Вулдырь я.
— Вулдырь, у меня нет резона держать вас в полку. Но я должен знать, что у вас в кузове.
— А это не твое собачье дело, — огрызнулся Вулдырь.
Лаврентьев не отреагировал на грубость.
— Хорошо, давай поговорим как мужик с мужиком, — продолжил он. — Машину мою ты позаимствовал, пусть будет так. Но я должен знать, что ты еще вывозишь, ведь мне надо отчитываться перед начальством.
— Подполковник, ты, наверное, не понял, что мы не шутим. — В голосе Вулдыря прозвучали истерические нотки. — Сейчас по кусочку будем отрезать от твоей чувихи! Ты капусту сейчас нам еще искать будешь!
Лаврентьев усмехнулся, стараясь не спровоцировать бандитов, сказал:
— Ребята, вы разве не знаете, что военным по два месяца бабки не платят?
— Это твои проблемы, военный! — ответил Вулдырь, хотя понимал, что в этой ситуации уже не до денег. — Давай вали с дороги! Не будешь рыпаться — получишь свою телку! Я предупредил!
— Подождите, мы еще не договорились! — напомнил Лаврентьев. — Мы же серьезные люди, надо обсудить все условия…
— Условия будут наши! — резко выкрикнул Вулдырь. — Вали с дороги, козел!
А в кузове начались раздоры. Боксер предложил потребовать у военных бронетранспортер и на нем рвать до границы. Вулдырь же и Кличка-1 доказывали, что, пока они будут перебегать с места на место, военные перещелкают их.
— Время теряем! Уходить надо! — орал сорванным голосом Вулдырь. — Военные нас и в БТРе достанут, если захотят!
— Эй, граждане разбойники! — окликнул Лаврентьев. — Я предлагаю такой план. Я на «уазике» еду впереди вашего грузовика, делаю вам «зеленый свет». Оружия не беру. За городом вы возвращаете мне девушку. И мы расстаемся почти друзьями…
— Хорошо, мы согласны, — ответил Вулдырь. — Но если задумал обмануть, сразу отрезаем голову твоей девке.
Через несколько минут «уазик» стоял готовый для выезда. Один из бандитов тут же проверил, не спрятано ли там оружие.
— Передай танкистам на засадах, чтоб готовили осколочно-фугасные, — негромко приказал Лаврентьев офицеру связи, потом взял радиостанцию и перенес ее в легковую машину.
Это сразу вызвало недовольство налетчиков.
— Ну а как я, интересно, сообщу своим, что заложница отпущена? — пожал плечами Лаврентьев.
— Ладно, хрен с тобой, я предупредил! Если что…
Командир сел за руль, бронетранспортеры уступили дорогу, за ним тронулся грузовик. Вулдырь пересел в кабину, в зеркало заднего вида Лаврентьев видел его угрюмое, как могильный барельеф, лицо. Из окна торчал ствол автомата.
На выезде из города его остановили постовые, но, узнав командира полка, махнули рукой. Лаврентьев притормозил, крикнул, показав рукой назад:
— Эти со мной!
Грузовик безропотно пропустили. Лаврентьев решил, что намеренно будет держать низкую скорость, так бандитам быстрее захочется уйти на просторы и запутать следы. Но сзади начали отчаянно сигналить, а потом за спиной прогрохотала очередь. Лаврентьев понял и прибавил скорость.
Но пора было на что-то решаться. Он посигналил и стал медленно притормаживать.
— В чем дело, командир? — крикнул Вулдырь, остановив машину рядом.
— Уговор был? Что мне, до самого Афгана пилить?
Вулдырь тряхнул стволом автомата.
— Кончай базар! Где скажу, там и получишь свою бабу.
Лаврентьев тревожно глянул на кузов, но из-под брезента торчали лишь коричневые лица арестантов. Ольгу, видно, держали на полу.
— Смотри, Вулдырь, я уже за себя не отвечаю. Сейчас дивизию на уши поставят. Тебе это надо?
— Вперед! — выкрикнул тот, и лицо его перекосила нервная судорога.
Еще около двадцати минут Лаврентьев крутил баранку, прикидывая, где танкисты устроили засаду. Похоже, его планы срывались.
Наконец бандиты решили остановиться. В грузовике стали сигналить, а Вулдырь замахал рукой. Когда Лаврентьев затормозил, он подошел к нему и, поигрывая автоматом, изрек:
— Давай звони своим, что заложницу освободили и ты возвращаешься!
— Сначала отпусти ее, — напомнил командир.
— Базара нет! Звони, а потом получишь, дыхалка гнилая!
Лаврентьев отрицательно покачал головой:
— Не было такого уговора!
— Ты, наверное, не понял или забыл, кто тут командует, командир недоделанный. Так, не хочешь? Смотри, ведь пожалеешь. Мне терять нечего! — Вулдырь сузил глаза.
— Зря теряешь время, Вулдырь… Все равно обман быстро вскроется. И спасать командира пошлют БТРы с двух сторон — из полка и от границы, — устало растолковывал ситуацию Лаврентьев.
— Марш в кузов, болтун! — рявкнул главарь.
Он подождал, пока командир залезет в грузовик, сам сел за руль «уазика». И они продолжили путь.
Лаврентьев улыбнулся Оле одними глазами, молча кивнул — все будет хорошо! — хотя и сам не знал, что в следующую минуту придумают бандиты. Осталось только попасть под свою же засаду. И он поежился, представив, как в грузовик влетит огромная осколочно-фугасная дура. Мало не покажется.
Повсюду на полу лежали автоматы, и Лаврентьев понял, что масштабы разграбления полка ужасны. На душе стало тоскливо, он постарался пока не думать об этом.
Все же нервы у Вулдыря не выдержали. Он остановил машину, выскочил из нее. «Чувствуешь, зверюга, что осталось недолго», — понял Лаврентьев.
— Вылазьте! — приказал Вулдырь. — Кончать вас буду!
Ольга жалобно пискнула, Лаврентьев погладил ее по руке.
Он спрыгнул вниз, помог спуститься Ольге.
— Туда становитесь! — Страшная улыбка скривила лицо главаря.
— Тебе тоже недолго останется, — покачал головой Лаврентьев. — Подпишешь себе приговорчик. И прокурор не понадобится…
Ольга тихо плакала, он поддерживал ее под руку. Мимолетно Евгений подумал, как странна и нелепа ситуация, о которой он и подозревать не мог несколько часов назад. «Хотя такое уже было… Странно, почему все плохое так несправедливо повторяется?..»
Вулдырь перезарядил автомат, черные брови сошлись на низком лбу.
— Забирай свою гребаную радиостанцию! И скажи: если преследовать будут, живыми не дадимся.
Он вытащил из «уазика» зеленую коробку с антенной, опустил на асфальт, сел за руль и рванул с места. Скрежетнула железными суставами коробка передач, машина помчалась вперед и еще не успела исчезнуть из поля зрения, как Лаврентьев уже вызвал своих танкистов:
— Козлов, как слышишь. Прием…
Ольга сидела на корточках, закрыв лицо руками. Лаврентьев склонился над ней, отвел руки, приподнял.
— Ну что ты, моя радость? Все уже позади… Забудь об этом.
В подтверждение его слов ветер донес глухой звук: бум-м! И тут же еще раз: бум-м!
