— Да, сэр, — сказал Великан, остававшийся на переднем сиденье, пока водитель, выбежав из машины, отпирал и распахивал ворота, — хорошенько слушай то, что скажет тебе этот человек. Второго шанса на освобождение у тебя не будет. Мы здесь не торгуем индульгенциями. Мы не занимаемся спасением. Мы караем. Мы заставляем зло расплачиваться за свои грехи — вот в чем состоит наша работа. Однако, учитывая мою глубокую и искреннюю любовь к разным героям, я приготовил для тебя кое-что особенное — в смысле искушения. Сейчас мы проверим, насколько ты крепкий. Боль тебя не пугает, мистер Герой, как и страх смерти или полной деградации. Мы предложим тебе то, что дьявол предложил самому Иисусу Христу, а именно весь мир.
Он тихо фыркнул в сгущающихся сумерках.
Мягко ворча двигателем, машина катилась по узкой дороге, ведущей через джунгли, и вскоре подъехала к аккуратному зданию, приютившемуся среди ладанных сосен и пальм сабаль, белому и чистому, построенному в соответствии со строгими нормами государственных ведомств. От него повеяло 1943 годом: здание напомнило Эрлу командные пункты, которые «морские пчелы»[48] так быстро возводили в джунглях подальше от боевой зоны, где можно было в спокойной обстановке решать вопросы управления войсками.
Когда Эрла вытащили из машины, его ждал новый сюрприз: откуда-то доносился приглушенный механический гул. Звук работающих электрогенераторов, укрытых от случайных глаз, — еще одно сходство с Тихим океаном военной поры.
Войдя в здание, Эрл был поражен: его встретила прохлада.
Здесь работали кондиционеры.
Температура в помещениях была не выше двадцати двух градусов по Цельсию. Очутившись в полумраке, Эрл заморгал. Двое здоровенных охранников потащили его по сверкающему чистотой коридору с низким потолком. По обеим сторонам коридора находилось что-то вроде больничных палат, и за одной, чуть приоткрытой дверью Эрл успел разглядеть чернокожего человека, судя по всему, умирающего, с кислородной маской на лице. Они дошли до конца коридора, где находился кабинет, чистый, с современной обстановкой в военном стиле: шкафчик с лекарственными препаратами, раковина, полка с пузырьками, стопка чистых полотенец, стерильные упаковки с таблетками или медицинскими инструментами, кушетка.
Эрла встретили двое в белых халатах, накинутых на обычную одежду.
— Веди себя спокойно, Богарт, — сказал один из охранников. — Дай этим ребятам сделать с тобой все, что им нужно, а не то я хорошенько стукну тебя по голове, так что не обрадуешься.
Эрла уложили на кушетку. Мужчины в халатах быстро стащили с него грязную одежду и вымыли его с тщательностью санитаров, каковыми они, видимо, и являлись, равнодушные, знающие свое дело, спокойные. Продезинфицировав раны, санитары умело наложили на них швы. Эрл вздрагивал каждый раз, когда игла прокалывала его разорванную кожу, но санитаров нисколько не смущало то, что они делают ему больно.
Затем появился шприц. Эрл непроизвольно поежился, когда один из санитаров набрал из ампулы какую-то жидкость, после чего подошел к нему, протер руку ваткой со спиртом и быстро ввел иглу под кожу. Почему-то это показалось Эрлу более болезненным, чем все предыдущие побои.
— Если хотите знать мое мнение, вы только даром переводите лекарство на этого жалкого типа, — заметил один из охранников.
— А тебя никто не спрашивал, Руфус, — снисходительно бросил один из санитаров, которого, как успел выяснить Эрл, звали Клитом.
Это замечание, поставившее охранника на место, наглядно продемонстрировало, кто какое место занимает на иерархической лестнице.
— Так, а теперь исчезните, — приказал охранникам второй санитар. — Дальше мы сами им займемся.
Охранники подчинились, недовольные тем, что ими понукают люди физически более слабые, но занимающие более высокое положение.
— Так, это тебя успокоит, — сказал санитар, быстро делая Эрлу еще один укол. — Обычный транквилизатор, милок. Расслабься и ни о чем не беспокойся. Посиди здесь немного.
Эрл стал ждать. Введенное лекарство оказалось очень сильнодействующим; оно буквально оглушило его, и весь мир вокруг стал чуть расплывчатым. Эрл заморгал, силясь не потерять сознание. Его быстро захлестнула волна безмятежного спокойствия, даже сонливости.
— Ну вот, солнышко, — удовлетворенно заметил вернувшийся санитар. — Ты уже совсем успокоился. Отлично, а теперь иди с нами.
Эрла, по-прежнему скованного, укутали в махровый халат, и санитары вывели его в другую дверь. Эрл пытался отмечать все детали, но те никак не желали держаться у него в памяти и постоянно куда-то ускользали.
Это больница? Здесь стоял больничный запах, но в то же время не ощущалось обязательной деловитой суеты. Это обстоятельство не сочеталось с представлением о больнице. Эрл никак не мог разобраться, в чем тут дело.
За последней дверью находилось странно освещенное помещение. Санитары усадили Эрла на стул и встали по бокам.
— Врач сейчас тебя посмотрит, упрямый ты наш. Сиди спокойно и жди.
Ничего другого Эрл сейчас и не мог делать. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.
Он сидел и ждал.
Дверь открылась, и в помещение бесшумно вошел мужчина. Даже сквозь странный туман, затянувший его сознание, Эрл сразу узнал того врача, который делал ему уколы после заточения в «гробу».
— Друг мой, хотите сигарету?
Эрл молча кивнул.
В скованные руки вложили сигарету, и он поднес ее ко рту. Санитар поспешно зажег сигарету, и первая затяжка, пробившись сквозь пелену дурмана, показалась Эрлу райским блаженством.
— Знаете, а ведь того, что с вами происходит, могло бы и не быть, — сказал врач.
Эрл ничего не ответил.
— Вы в высшей степени незаурядный человек. Сильный, крепкий, упорный — одним словом, герой. Никто этого не отрицает. Но вы сражаетесь с джунглями, а джунгли неизменно одерживают верх. Не сомневаюсь, что вы это уже поняли.
Эрл сознавал, что его собеседник прав, но не желал признавать это вслух. Он продолжал молчать.
— Кто вы? Не может быть, чтобы вы были тем, за кого себя выдаете. Для этого вы слишком умный, слишком опытный, слишком хорошо подготовленный. И вами движет убедительное побуждение. Вы работаете на какое-то федеральное ведомство? Вероятно, на ФБР? Или на военную разведку? Вы работаете на армию? Каков ваш интерес в этом деле? Кого вы представляете? Зачем вы здесь?
Ничего не ответив, Эрл сделал еще одну глубокую затяжку.
— Вы продолжаете борьбу. Это просто поразительно. Вас следует внимательно изучить. Я уже достаточно насмотрелся на героев, поверьте мне, и в большинстве своем они оказывались обычными людьми, которых обстоятельства вынудили совершить нечто невероятное. Вы же ведете себя героем день за днем. День за днем. Поразительно.
Эрл снова ответил ему молчанием.
— Ну хорошо, — снова заговорил врач. — Я хочу предложить вам выход. Дать вам надежду. Вам даже необязательно говорить нам, кто вы такой, по крайней мере, до тех пор, пока вы сами этого не захотите, а вы со временем обязательно это захотите. Мое предложение очень простое. Перемените сторону.
— Переменить сторону? — переспросил Эрл.
— Ну да. Присоединяйтесь к нам. Нам нужны хорошие люди. Я смогу сделать вас своим заместителем. Вы будете сытно есть, спать на чистом белье, у вас будут несложные обязанности. Поначалу ваша работа будет казаться вам странной, быть может, даже пугающей. Но вскоре вы поймете, что мы занимаемся здесь очень важным делом. Эта работа крайне важна, и она облагораживает всех, кто с ней хоть как-то связан. Эти несчастные чернокожие заключенные, этот тупой белый сброд, который их охраняет, жестокость, смерть — все это оправдано. Все это делается ради высшего блага нашей родины и нашего образа жизни. Вы поймете это не сразу. Но со временем обязательно поймете. Поверите в высшую правоту нашего дела. Вот тогда мы сможем отпустить вас туда, откуда вы пришли. И вы даже не будете держать на нас зла; наоборот, вы будете гордиться тем, что послужили родине.
Сделав последнюю затяжку, Эрл загасил сигарету о стол.
— Нет, — сказал он. — И не надейтесь. Ни за что на свете. Возможно, мне суждено умереть здесь, но я не приму участия в том страшном деле, которым вы здесь занимаетесь.
— А жаль, — сказал врач.
Сэм не умел лгать. Сэм был решительно против лжи. Ложь влекла за собой самые разные неприятности. И дело даже не в том, что ложь плоха сама по себе; дело в том, что ложь причиняла Сэму физическую боль. Волна лживой слизи поднимается по гортани, сердце начинает ускоренно колотиться, колени дрожат... Сэм терпеть не мог лгать сам и ненавидел, когда лгут другие.
И тем не менее Сэм лгал.
Он лгал, лгал и лгал.
Сэм ненавидел себя за это и клялся именем Господа Бога, что после того, как выберется из этой мерзкой сточной канавы, куда его затащили Дейвис Тругуд и Фиванская исправительная колония штата Миссисипи (для цветных), до конца дней своих он никогда больше не произнесет ни слова лжи, даже столь безобидной, как: «Дорогая, сегодня вы выглядите восхитительно».
