— А то вы не знаете, Юрий Сергеевич. Это же наши «стволы», мы их из Чечни привезли. Хотел по-человечески сдать, по чести, так нет же, эта зараза оружейник: «Не приму „левые“ „стволы“», и все. Думали придержать трофей до следующей командировки, чтобы потом у вояк не побираться, так оружейник, гондон, криком кричал: «Чтобы я этого ничего не видел». Не на свалку же автоматы и гранатометы выбрасывать, вот и пришлось в Уклейке топить. Думали, концы в воду, ан нет, всплыли, блядь, как дерьмо в проруби. Да еще и отметиться успели. Теперь только остается, что идти к прокурору и писать явку с повинной. — Майор тяжело вздохнул и покачал головой: — С учетом боевых заслуг, хорошей и чистой характеристики с места службы, добровольной признанки лет семь дадут. Как пить дать дадут.
— Я еще раз тебе говорю, Сережа, ты бы сопли подобрал. Ты же в СОБР попал из уголовки, — тихо, но уверенно заговорил Бережной, дав Тарасюку выговориться. — Ты же не тупой костолом, а толковый, между прочим, опер. Так что нечего ныть, думать надо.
— А чего думать, — обреченно произнес Тарасюк. — Сейчас прокурорские начнут рыть, в момент докопаются до того, кто эти цацки привез. Да оружейник, падла, первый заложит. Мало того, что меня повяжут, так еще ребят возьмут, что со мной «стволы» в озере топили.
В кабинете повисла гнетущая тишина. Один из милиционеров думал о том, как долго ему придется валить лес в районах вечной мерзлоты. Другой лихорадочно размышлял над тем, как избавить своего бывшего подчиненного от неприятностей, в которые тот попал благодаря именно ему.
Наконец светлая мысль пришла в голову и.о. начальника УВД.
— Значит, так, Серега. Берешь своих орлов, сейчас есть разнарядка в Чечню, и еще раз съездите. Пересидите там «бурю в стакане», потом вернетесь героями.
— А что? — На лице майора появилась осмысленная улыбка, которая тут же погасла. — Так ведь оружейник как пить дать заложит.
— Не заложит, — авторитетно пообещал Бережной. — Так что иди, готовь своих бойцов, остальное само приложится.
Тарасюк вскочил, полный решимости. Казалось, хмель как рукой сняло, глаза были чисты, как дистиллированная вода.
— Спасли, Юрий Сергеевич, век не забуду. Спасибо.
— Благодарить будешь, когда вернешься, — коротко ответил Бережной, он терпеть не мог сантиментов.
Следующим, кто попал в кабинет и.о., был начальник вооружения и боеприпасов, или, в обиходе, оружейник.
Разговор получился непродолжительный, но жесткий. Полковник Бережной без предисловия сообщил оружейнику:
— Илья Васильевич, у вас, кажется, есть родственники на Украине. Взяли бы вы отпуск, съездили, навестили родню, да и Новый год встретили в кругу близких.
Оружейник, не один год прослуживший в органах, мгновенно сообразил, что к чему, и тут же заявил:
— Своего бывшего ученика защищаете, Юрий Сергеевич.
— Да, защищаю, потому что в этот переплет майор Тарасюк попал из-за вас, товарищ подполковник. Если бы вы официально все оформили, всей этой канители не было бы. А то, получается, в связи с «Вихрем-антитеррором» «стволы», у населения скупаем за государственные кошты, а ты заставил боевые трофеи утилизировать. Это, между прочим, также является преступлением.
— Но позвольте… — привстал оружейник, с которого полковник сбил спесь.
— Не позволю, — хлопнул по крышке письменного стола Бережной. — В общем так, Илья Васильевич, есть альтернатива. Либо уходите в отпуск и отправляетесь на отдых, либо отправляетесь вместе с СОБРом в командировку на Северный Кавказ. А если попробуешь корчить из себя героя-правдолюбца, сотру в порошок. Пойдешь по этапу вместе с Тарасюком. Понял меня?
Резкая форма общения произвела на оружейника эффект ушата с холодной водой. Подполковник, поднявшись с кресла, отдернул форменный китель и глухим голосом спросил:
— Когда подать рапорт на отпуск?
— Завтра утром.
День, как и следовало ожидать, закончился еще одной неприятностью.
— Товарищ полковник, — звонил оперативный дежурный по УВД. — Только что получено сообщение из Центрального РОВД, чекисты арестовали их начальника полковника Борина и несколько офицеров отдела. Майор Осадчий попытался бежать и в перестрелке с группой захвата был убит.
— Что прокуратура? — глухо спросил Бережной.
— Там целая орда набежала во главе с самым главным.
— Твою мать, — не удержался полковник. Новый день обещал также быть насыщенным событиями.
Глава 32 Игра на выбивание
Устроившись в салоне подержанной «Ауди», Карбит в очередной раз посмотрел на часы и недовольно пробурчал:
— Скоро начнет светать, а «Германа» все нет.
— А он никогда до рассвета и не появляется, — ответил Драча. — Мальчик пугливый, хулиганов боится, не желает рисковать своей слащавой физиономией.
— Дурачок, — сочувственно произнес Карбит, — не понимает, что человеком руководит фатум и как ни берегись, а что предначертано на небесах, то и случится.
Неожиданно на автомобильной торпеде заиграл «Турецким маршем» Моцарта мобильный телефон.
— Слушаю, — с готовностью откликнулся на звонок Карбит. — Все понял, едем. — Отключив телефон, он весело подмигнул Драче: — Вылетела пташка из гнезда, будем арканить. Давай, машинист, трогай потихонечку и песню в пути не забудь.
— Усе в порядке, шеф, — подражая актеру Папанову, понимающе хохотнул Драча, проворачивая ключ в замке зажигания. «Ауди» плавно тронулась с места…
Референт банкира Худякова Олег Малочанский, кроме множества своих достоинств, имел один маленький, но в то же время довольно значительный недостаток — он был пассивным гомосексуалистом. Причем не просто похотливым извращенцем, а утонченным однолюбом, даря свои чувства и тело бывшему стриптизеру и альфонсу, известному в узких кругах московских гей-клубов как Секси.
Страстный и опытный любовник, к тому же обладавший гигантских размеров органом, дарил своим «подружкам» самые незабываемые ощущения, при этом обязательно раскручивая их на деньги.
Малочанский, как все однополые, был страшно ревнивым. Приехав со своим шефом в Новоморск и выяснив, что эта командировка затягивается на неопределенный срок, он сразу же вызвал любовника к себе и поселил того в шикарной трехкомнатной квартире недалеко от гостиницы, где проживал со своей свитой банкир Худяков. Разделавшись с рабочей рутиной, Олег спешил к своему любимому, чтобы утром вернуться в гостиницу и заняться повседневными делами.
Ведя в общем-то спокойный, неброский образ жизни, молодой человек с мягким женственным характером понятия не имел, какой финт ему уготовила судьба.
До гостиницы «Черное море» оставалось не более двухсот метров, он уже видел за старинными, дореволюционной постройки трехэтажками широкую громаду современного здания с темными тонированными стеклами. Уходя от своего любовника, Олег любил представлять, как вечером он вернется, как они поужинают при свечах и дальше…
Что будет дальше в этот раз, Малочанский не успел додумать — двигающийся ему навстречу молодой мужчина, не дойдя до референта каких-то нескольких метров, вскинул руку с черным прибором, внешне похожим на пистолет. В то же мгновение в шею и щеку Олега впилась пара иголок на тонких прозрачных проводах. Малочанский вскинул руку, чтобы оторвать впившиеся иголки, но мощный электрический разряд сбил его с ног, отключив сознание.
Вернуться в сознание референту было уже не суждено. Бесчувственное тело загрузили в подъехавшую «Ауди», усадив на место рядом с водителем и зафиксировав ремнями безопасности. Потом Карбит сделал ему укол раствора опиума из заранее приготовленного шприца-тюбика.
— Ну вот, полдела и сделано, — усмехнулся киллер.
— Сделано-то сделано, — по своему обыкновению, недовольно буркнул Сипай. — Только зачем огород городить, все сделали бы просто и без этих прелюдий. Да еще время для ликвидации выбрали в праздник Дня города, где на каждом углу поставят по менту.
— Как говорил один мой знакомый журналист, «что оплачено, то свято», — сказал Карбит. — Заказчик платит, мы исполняем. Это раз. Во-вторых, ты же на подхвате, чего тебе переживать?
— На подхвате не на подхвате, все равно с вами в одной упряжке, — упрямился Сипай. — Ладно, трогай. Будем выполнять то, что заказали.
Проехав несколько кварталов, «Ауди» на минуту остановилась, чтобы высадить Сипая, которому предстояло их ждать в заранее приготовленной машине.
— А теперь неторопливо рули в Суворовский садик, — распорядился Карбит, сидя за одурманенным Малочанским.
Филипп Еремин, несмотря на то, что практически вел жизнь затворника, без лишней необходимости не выезжая за пределы своего дома, который находился на территории охранного агентства «Ягуар-плюс», тем не менее не мог отказать себе в удовольствии утренней пробежки по парку имени Суворова. Парк представлял собой большой квадрат, засаженный множеством деревьев смешанных пород, где каштан соседствовал с соснами, а белоснежные березы с вальяжными пушистыми елями.
