– Ну?
– Валюша, ты, главное, не волнуйся, – начала я как можно небрежнее. – Не волнуешься?
– Уже начинаю. – Она прокашлялась и настороженным тоном спросила:
– Где вас носит до сих пор? Где Родион?
– Даже не знаю, как тебе сказать…
– Что с ним? Он жив?! – испуганно воскликнула она.
– Жив, конечно, успокойся, Валюшенька. Просто он сейчас в больнице…
– Как в больнице?! Что с ним?! В него стреляли?
– Ну что ты сразу о самом плохом думаешь, – мягко упрекнула я. – Просто мы попали в небольшую аварию. Он пока без сознания, но все кости целы…
– Целы?! – взвилась Валентина не своим голосом. – Угробила моего Родиошу, а теперь говоришь, что все нормально?! Интересно, почему ты сама в сознании, а мой муж без сознания? – Она вдруг резко успокоилась, всхлипнула и жалобно спросила:
– В какой он больнице?
Я назвала ей адрес больницы и попросила захватить с собой какую-нибудь еду для Родиона – всем известно, нынче в больницах кормят так, что если не умрешь от своей болезни, то наверняка окочуришься от голода или несварения желудка. Валя, естественно, не допустит этого и, если понадобится, устроится на больничную кухню и будет готовить для своего единственного и неповторимого Родиоши его любимые блюда, чтобы, не дай боже, не пострадал его ранимый и чувствительный пищеварительный аппарат.
Сказав мне, что, как только вызовет сиделку для Потапа, сразу же помчится в больницу, она положила трубку, и в этот момент в кабинет вошла высокая полная женщина лет сорока, в белом халате и удивленно уставилась на меня.
– Вы что здесь делаете? – строго спросила она, подходя к столу.
– Где здесь? – я непонимающе похлопала ресницами.
– В моем кабинете, черт возьми.
Голос у нее был грубый и сильный, больше похожий на мужской. Да и она сама с ее мужеподобной фигурой мало походила на женщину. Она уселась за стол, не сводя с меня сердитого взгляда.
– Кто вам разрешил сюда входить?
– Извините, я только что попала в жуткую аварию, у меня с головой что-то случилось, – пробормотала я. – Сама не ведаю, что творю. Искала туалет, а попала сюда…
– И спутали телефон с унитазом, – язвительно усмехнулась она. – Выходите отсюда. Туалет налево, третья дверь.
– Спасибо вам огромное, – я расплылась в благодарной улыбке. – А могу я кое о чем вас спросить?
– Спрашивайте, – она устало вздохнула и стала изучать содержимое лежащего на столе большого регистрационного журнала. – Только побыстрее.
– К вам случайно не попадал сегодня некто Клементьев Олег Михайлович?
– Случайно попадал, – она внимательно посмотрела мне в глаза. – Я запомнила это имя, потому что случай был неординарный, такие не часто к нам попадают. Он был ранен в правую лопатку стрелой от арбалета. А вы его знаете?
– Да, мы работаем вместе, – осмелев, я позволила себе присесть на краешек стула у стены. – Перед тем, как попасть в аварию, я звонила его жене, и она сказала, что Олег попал в больницу, но я не успела узнать, в какую и почему – наша машина сбилась с курса и врезалась в торговый ларек. Дело в том, что мы весь день сидели на работе и гадали, куда пропал наш начальник. Значит, в него стреляли из арбалета?
– Да, похоже на то. Причем он утверждает, что это сделала какая-то незнакомая девушка, – она подозрительно прищурила глаза. – К нему приходили из милиции, расспрашивали. Самое интересное, что вчера он попадал к нам дважды: первый раз его нашли в лифте спящим – ему вкололи (как он утверждает, та же самая девушка) лошадиную дозу сильнодействующего снотворного. Еле его откачали, он ушел, а под вечер его снова привезли, уже со стрелой в спине.
– И как он сейчас?
– Лежит в травматологическом отделении, опасности для жизни нет. Стрела застряла в кости, не задев жизненно важных органов. Через пару дней выпишем.
– А в какой он палате?
– Это нужно у сестры в отделении спросить. Приходите завтра утром и все узнаете – сейчас уже поздно, – он бросила взгляд на часы. – Боже, когда же эта чертова смена закончится.
Я поднялась.
– Спасибо вам еще раз, Наталья Геннадьевна, – сказала я, прочитав ее имя на пластиковой карточке на груди. – Побольше бы нам таких врачей, как вы, – все были бы здоровы и счастливы.
– Не хамите, девушка, – почему-то обиделась она, уткнувшись в свой журнал. – До свидания.
– Счастливо отдежурить.
Я быстро юркнула за дверь, не забыв незаметно умыкнуть с вешалки белый медицинский халат. Мне некогда было ждать до утра, нужно было искать Нину, а найти ее я могла только через ее мужа Олега. Можно сказать, мне крупно повезло, что он попал именно в эту больницу, а то где бы я его сейчас искала по всей Москве среди ночи? Видать, судьба начала ко мне благоволить, и это было добрым знаком.
Надев халат, в котором легко могли поместиться три таких же, как я, обмотав его вокруг себя и обвязавшись белым пояском, чтобы подчеркнуть свою тонкую талию, я пошла по коридорам искать травматологическое отделение. Мне не хотелось спрашивать у проходящих мимо медсестер, ведь я сама выглядела, как они, и моя неосведомленность могла вызвать ненужные подозрения. Поэтому мне пришлось порядком поплутать по длинным и темным коридорам, прежде чем, наконец, на втором этаже я увидела светящуюся вывеску над двойными стеклянными дверьми, завешенными белыми шторками. На ней красными буквами было написано «Травматология».
Двери оказались незапертыми, и я легко попала в отделение. В тусклом свете закрашенной лампы в коридоре были видны закрытые двери палат, из которых доносился разноголосый храп. Больные спали. Дежурные медсестры, судя по всему, тоже не бодрствовали. Я осторожно заглянула в первую дверь. В палате было темно, по краям у стен стояли шесть кроватей, на которых, завернувшись в простыни, спали больные. Я представила себе, как буду ходить по всем палатам и, тыча фонариком в лица спящих, искать Олега Клементьева, и мне сразу стало плохо.
Чертов киллер, небось дрыхнет себе дома с чувством хорошо выполненного долга и горя не знает. Ничего, мерзавец, доберусь я до тебя. Ты еще и лечение Родиона в лучшей зарубежной клинике оплатишь, и последующий отдых на Канарах, и джип нам восстановишь, и на нарах всласть насидишься. Я тебе устрою веселую жизнь.
Пройдя дальше по коридору, я увидела дверь с табличкой «Ординаторская».
Поскольку в больнице я лежала всего один только раз – когда меня рожала моя несчастная мама, вынужденная затем бросить меня в роддоме (я почему-то всегда была уверена, что мать оставила меня не по своей воле) – и не знала, что означает слово «Ординаторская», то решила, что это именно то, что мне нужно.
Там наверняка должны находиться списки всех больных и данные о том, кто в какой палате лежит. Приложив ухо к двери, я прислушалась. Все было тихо. Снова пустив в ход отмычки, я открыла замок, вошла внутрь, закрыла дверь, нащупала выключатель на стене и зажгла свет.
И тут же пожалела об этом: на разобранном диване напротив шкафа в обнимку лежали два голых существа: молодая черноволосая девушка и парень. На столе валялись их белые халаты и нижнее белье. Оба, видимо, спали, но, когда я включила свет, девушка проснулась, увидела меня, сонные глаза ее испуганно расширились, она тихонько охнула и потянулась за халатом, прикрывая одной рукой свои обнаженные маленькие груди. Парень только вздохнул во сне, повернулся на бок, свернулся калачиком, оттопырив голый зад, и громко засопел.
– Лежите-лежите, – мягко улыбнулась я, – Не обращайте на меня внимания.
– Кто вы? – изумленно прошептала девушка тонким голоском, застыв с протянутой к столу рукой.
– Я из реанимации, – прошептала я в ответ. – Мне нужен Олег Клементьев.
Не скажешь, в какой он палате?
– Ты спятила?! – ее страх сменился злостью. – Приходи завтра! Не видишь, мы отдыхаем…
– Вижу, извини, но мне срочно нужно.
– А как ты вошла сюда – двери же закрыты?
– Неужели? Я что-то этого не заметила.
– Это все Мишка-обалдуй, – она с любовью посмотрела на спящего рядом голого молодца и провела рукой по его коротким волосам. – Опять забыл двери закрыть.
– Послушай, скажи, где Клементьев лежит, и я уйду, не хочу вам мешать.
– В одиннадцатой палате. Он там один – жена настояла, чтобы ему никто не мешал, даже денег заплатила. Ты что, покувыркаться с ним хочешь? – девушка игриво подмигнула. – Я бы и сама с ним не отказалась, но он, по-моему, еще не в состоянии.
– Ничего, как-нибудь приспособимся, – хмыкнула я. – Спасибо, подружка.
Я ухожу.
Выключив свет, я вышла из кабинета, по ту сторону двери тут же щелкнул замок – они закрылись. Вот тебе и «Ординаторская». Теперь буду знать, что это такое.
Окрыленная успехом, я пошла искать одиннадцатую палату и очень быстро нашла ее в самом конце коридора. Теперь оставалось самое простое: зайти и спросить у Олега домашний адрес. Казалось бы, ничего особенного в этом нет, однако у меня неприятно засосало под ложечкой, когда я оказалась в темной комнате наедине со спящим человеком, которому перед этим всадила в шею шприц со снотворным, а потом вообще едва не стала виновницей его гибели.
