– Я дежурная медсестра, – с вызовом проговорила та, направляясь в нашу сторону, и ткнула пальцем в свою карточку на груди. – Что вам нужно?
– Вы что, по двое дежурите? – второй удивленно посмотрел на меня.
– Выходит так, – пролепетала я, отводя взгляд.
– О чем вы говорите? Я ее знать не знаю! – возмущенно заявила нимфоманка, останавливаясь напротив меня. – Она искала больного из одиннадцатой палаты.
– Из одиннадцатой палаты? – охранники изумленно переглянулись, потом разом уставились на меня, и не успела я шевельнуться, как оказалась между ними с заломленными за спиной руками.
– Что вы делаете? – изумилась медсестра.
– Нам сообщили, что в одиннадцатой палате убит человек, – сказал охранник. – Идите и проверьте.
– Убит человек?! – она ошалело округлила глаза. – Одну минутку.
И побежала в другой конец коридора. Стиснув зубы, чтобы не разрыдаться от отчаяния, я стояла, крепко зажатая между здоровенными охранниками, и проклинала ненавистного киллера, успевшего подложить мне такую свинью. Сестра скрылась в палате, и почти сразу же оттуда донесся ее душераздирающий вопль:
– Мамочка, его убили!!!
– Вот видишь, я же говорил, что нужно проверить, – злорадно выдохнул первый. – Пошли туда.
Вцепившись в мои заломленные руки мертвой хваткой, они потащили меня по коридору к злосчастной палате. Сердце мое, обезумев от страха, неистово стучало в груди, пытаясь вырваться на свободу, подальше от этих людей, но все было бесполезно – я попалась, как последняя дура, влипла по самые уши.
Когда охранники увидели лежащего на кровати в хорошо освещенной комнате окровавленного человека с перерезанным горлом, они на мгновение застыли, опешив от страшной картины, потом втолкнули меня в палату и закрыли дверь.
– Идите позвоните в милицию, – приказал охранник бледной, как смерть, медсестре. – А мы пока с этой дамочкой разберемся.
Она стремглав выскочила из палаты. Один цербер отпустил меня, снял с плеча мою сумочку, раскрыл, заглянул внутрь, и глаза его полезли на лоб.
– Вот это да! Смотри, Юра, что у нее тут есть! Он протянул открытую сумочку товарищу, и мы с ним увидели там гранату, пистолет Макарова, отмычки и лежащий сверху нож Родиона, испачканный засохшей кровью.
– Да тут целый арсенал профессионального убийцы! Только не трогай руками, – срывающимся голосом произнес тот, еще сильнее заламывая мне сустав. – Пусть менты сами разбираются.
– А я и не трогаю. Вот сука, за что ж ты его так? – стоящий напротив с ненавистью втянул в себя воздух, сверля меня возмущенным взглядом праведника.
– Да, недурно располосовала, – поддержал другой. – Ну, ничего, теперь свое получишь.
– Это не я, честное слово, – наконец смогла выговорить я с виноватой улыбкой. – Я просто шла мимо…
– Заткнись! – он замахнулся на меня локтем. Я инстинктивно пригнула голову и вполне осознанно наступила острой шпилькой на ногу державшего меня охранника, проколов ему ботинок и всю ступню до самого пола. Тот взвыл от боли и выпустил мою руку. Второго я несильно ударила прямой ладонью по горлу, он сразу выпучил глаза, схватившись за шею, и выронил сумочку прямо мне в руки.
Поскольку больше меня здесь ничего не удерживало, я бросилась наутек. Пробегая мимо «Ординаторской», я успела заметить стоявшую у стола медсестру с трубкой в руке и ее устремленный на меня ошеломленный взгляд. Рядом на диване лихорадочно натягивал штаны бой-френд. Теперь они наверняка позвонят в охрану, и та перекроет все выходы из больницы.
Выскочив из отделения, я побежала по коридору, свернула направо, потом налево и увидела в конце окно. Поскольку выбора особого у меня не было, я выхватила из сумочки пистолет, выстрелила на ходу в стекло и, когда оно с грохотом разлетелось на куски, выпрыгнула в темноту…
* * *
Теперь мне нужно было действовать вдвое быстрей. Если милиция станет копать, то они быстро свяжут меня с Родионом и начнут его допрашивать. И кто знает, что он наговорит им, когда придет в себя после обморока. Он ведь понятия не имеет, что случилось на самом деле. А связать все можно было как дважды два.
Дежурная докторша, с которой я встретилась в кабинете, вспомнит, что я говорила об аварии, санитар, который нас привез в больницу, скажет, что я была вместе с Родионом в разбитом джипе, и все, босса возьмут за жабры и начнут трясти. Единственная надежда была на Валентину – та ни за что не подпустит к своему драгоценному больному супругу кого бы то ни было и уж тем более прилипчивых милиционеров. Они смогут добраться до Родиона только через ее труп, а чтобы заполучить этот самый труп, им придется вызывать на помощь всю московскую милицию. С Валентиной лучше не связываться, когда она в гневе.
Я ехала на «частнике» по Ленинскому проспекту в сторону площади Гагарина, где находился дом Клементьевых. Ни с того ни с сего вдруг начали ныть ребра, видимо, сказывались последствия аварии. Чтобы отвлечься, я стала думать о вкусном. Представила себе большие и ароматные куски мяса на ребрышках, запеченного на открытом огне, с румяной корочкой и специями, мысленно съела их, а затем Перешла к поеданию прохладного фруктового салата из кусочков киви, бананов, земляники, ежевики, лаймы, залитых сладким арбузным соком, стекающим по моим губам. Насладиться своим любимым молочным коктейлем из холодильника я, к сожалению, не успела, так как водитель, уже немолодой, но еще интересный мужчина с приятной улыбкой, остановил свой «жигуль» и, повернувшись ко мне, сказал:
– Приехали. С вас сто рублей, – он с хитрым прищуром посмотрел на мою грудь. – Или по-другому расплачиваться будете?
Мне не жалко было денег, но меня возмутила его наглость.
– Да, пожалуй, вы правы, расплачусь по-другому.
Открыв дверцу, я вышла из машины.
– Постой, ты куда это собралась? Так не пойдет, дорогуша! – он выскочил вслед за мной, подбежал и, схватив за руку, резко дернул на себя. – Плати давай, потаскуха! – и похлопал себя по ширинке.
Иногда мне становится жалко мужчин, которые думают, что если имеют дело с женщиной, значит, могут делать с ней все, что захотят. А ведь подавляющее большинство мужчин уже давно перестало быть сильным полом, и все же по старинке некоторые все еще продолжают считать себя королями положения, когда оказываются темной ночью в глухом месте один на один с представительницей прекрасной половины человечества.
– Выбирай: или уедешь сейчас по своим делам, или прямо в больницу.
Считаю до трех, – тихо, но внятно произнесла я, глядя ему прямо в глаза. – Раз…
– Ах ты прошмандовка! – проскрежетал он, схватив меня обеими руками за плечи, и стал давить, пытаясь усадить на колени перед собой. – Сейчас я тебе покажу больницу. Работай давай!
Если бы я не была уже на взводе после случившегося в больнице, я бы, может, обошлась с ним помягче. Но я была зла, а потому не стала жалеть. Сильно ударила кулаком снизу между расставленных ног, а другой рукой толкнула от себя.
Он упал на асфальт, схватившись за больное место, согнулся пополам и стал кричать. Судя по тому, что под моим кулаком что-то явственно лопнуло в его штанах, кричать ему придется еще довольно долго, причем всю оставшуюся жизнь он будет делать это дискантом. Не обращая больше на него внимания, я повернулась и пошла во двор.
Было уже очень поздно, в доме за темными окнами все спали, горели лишь лампочки у подъездов и предостерегающе мигали красные огоньки сигнализации у стоящих около дома машин. Дом был добротным, старой, середины века, постройки, с башенками по углам крыши и эркерами. Рядом с подъездами висели мраморные мемориальные доски, но в темноте не было возможности разобрать, чьи именно фамилии и профили там высечены.
Сорок пятая квартира, судя по табличке над дверью, находилась в четвертом подъезде. Я посмотрела по сторонам. Зеленой «Хонды» нигде видно не было, наверное, стояла в одной из «ракушек». В том, что Нина дома, я не сомневалась – где еще она могла быть в столь позднее время? Я также не думала о том, как она отреагирует на мое появление в столь поздний час и вообще, откроет ли она мне дверь – я знала только то, что мне нужно было с ней поговорить, и я сделаю это, хочет она или нет. Мне даже страшно было представить, что я буду делать, если Нина вдруг скажет, будто ничего и никого не видела около Зоиного дома. Она должна, просто обязана была что-то видеть.
Не могла же Зоя войти в подъезд не замеченной. И убийца тоже ведь не человек-невидимка. Может быть даже, мне повезет и Нина скажет, что запомнила лицо этого человека или номер его машины, а еще лучше – подобрала случайно оброненный им паспорт… Ну да, размечталась, как же.
Даже если она только запомнила его внешность, это все равно мало что даст. Один шанс из миллиарда, что я смогу его найти в этом огромном городе по одному лишь словесному портрету. На это мог понадобиться не один год. И все же я должна была использовать этот мизерный шанс – других вариантов у меня не было.
