Стретович принял Пешехонову недружелюбно и даже враждебно. Заранее догадываясь о причинах ее появления, он не удосужился даже выслушать ее.
– Вы не могли меня заранее известить о вашем намерении встретиться со мной? – с раздражением спросил он, как только Наталья вошла в кабинет.
– Мне угрожает опасность, – попыталась она оправдаться, но Стретович не дал ей договорить.
Оторвав свой огромный зад от глубокого кожаного кресла, он вышел из-за стола.
– Ничего удивительного в этом я не вижу, и вообще, – он покосился на дверь и перешел на шепот, – здесь не место для обсуждения подобных тем.
– Как мне быть? – ужаснулась она, чувствуя, что Стретович знает обо всех ее злоключениях, но не имеет желания оказать ей помощь.
Он посмотрел на часы, затем вновь перевел взгляд на нее:
– Ладно, я готов вас выслушать, только не здесь и не сейчас. – Он на секунду задумался. – Поезжайте в «Корсар». Это уютное место, и там нам никто не сможет помешать обсудить все вопросы…
* * *
Едва за Пешехоновой закрылась дверь, Валентин Аркадьевич предупредил по телефону секретаршу, что на сегодня прием окончен. Дождавшись, когда расстроенные посетители покинут приемную, он направился на автостоянку, расположенную перед администрацией. По пути зашел в туалет и достал сотовый.
– Есть тема, – буркнул он в трубку, зная, что на другом конце по определителю уже догадались, кто звонит.
– Встречаемся на старом месте, – с легким кавказским акцентом ответили ему и отключились.
Усевшись на заднее сиденье «Волги», Стретович сначала с опаской посмотрел на окна кабинета главы района. Последнее время дела с начальством у него не ладились. Михаил Игнатьевич Фадеев всем своим видом давал понять Стретовичу, что тот занимает не свою должность, но его неприязнь к ленивому помощнику этим и ограничивалась. Валентин Аркадьевич исправно ходил на работу, не употреблял спиртного. Пунктуально вел дела, определенные его обязанностями, то есть готовил еженедельные справки по всем вопросам. Решал текущие задачи. Но Стретович чувствовал, любой подвернувшийся случай может послужить поводом оказаться за дверями администрации. Этому предшествовали упорные слухи о том, что он берет взятки, однако тесная дружба с прокурором района не раз спасала его от ответственности.
– Давай в парикмахерскую на Гагарина, – выдохнул он, убедившись, что шефа в окне нет.
Водитель удивленно посмотрел на его прическу, которую он приводил в порядок всего неделю назад, и завел двигатель.
Полгода назад, под самый Новый год, Валентин Аркадьевич, вся деятельность которого была направлена лишь на повышение своего благосостояния, спешил домой, чтобы встретить праздник в кругу семьи. Перед этим, как водится, он принял участие в предновогоднем мероприятии в банкетном зале ресторана «Троя», где присутствовали коллеги по работе. Задержавшись, он сильно нервничал. Зная сварливый характер жены, торопился. Несмотря на довольно приличное количество выпитого шампанского, вел машину сам. Был страшный гололед. Свернув в проезд под аркой своего дома, он увидел, как со двора навстречу ему направляется какая-то машина. Торопясь освободить выезд, Стретович увеличил скорость. В это время из-за угла дома прямо под колеса метнулась тень. Послышался удар, и машину встряхнуло. Стретович резко нажал на тормоз. Двигатель заглох, но по инерции передняя часть машины вкатилась во двор.
Трясущимися руками он потянул на себя рычаг замка и толкнул дверцу. Однако, ударившись о стену проезда, до которой было меньше полуметра, она не позволила ему выбраться наружу. Не зная, как быть, он заметался по салону машины.
Между тем ехавшая навстречу машина встала напротив него, ослепив ярким светом галогеновых фар. Выскочившие из нее люди бросились к лежащему на снегу человеку.
– Живой?… – послышался снаружи голос с явным кавказским акцентом.
Втянув голову в плечи, Стретович весь превратился в слух. Дальше последовала речь на непонятном ему языке. Наконец люди перестали возиться с лежащим и как по команде повернулись в его сторону:
– Чего сидишь? Выходи!
– Не могу, – трясущимся голосом, вне себя от страха промямлил Валентин Аркадьевич. – Дверь…
– Так проезжай вперед, – махнули ему рукой.
Не сводя глаз со сбитого им человека, он завел двигатель и выехал из-под арки. В какой-то момент ему показалось, что пешеход зашевелился. Он выскочил из машины.
– Все, брат. – Здоровенный парень, подхватив из сугроба пригоршню снега, провел им по лицу. – Умер дядя…
Стретович страшно боялся трупов. Он избегал похорон, старался реже появляться на кладбищах. Известие о том, что он приложил руку к гибели человека, повергло его в шок. Голова закружилась, к горлу подступил ком. На вдруг ставших слабыми ногах он опустился на дорогу.
– Ты вообще кто? – послышался голос пассажира джипа.
Не дожидаясь ответа, стоящий ближе к нему парень бесцеремонно расстегнул ему верхнюю пуговицу пальто и нырнул рукой в карман пиджака.
– Ого! – раздался через полминуты уже другой голос. – Помощник главы района!
Кто-то присел перед ним на корточки и принялся разглядывать лицо.
– Вызовите «Скорую»! – беря себя в руки, простонал Валентин Аркадьевич. – И чего вы на меня уставились?! – неожиданно перешел он на крик.
– Фу, – незнакомец помахал перед своим лицом рукой, словно разгоняя дым, – а бюрократишка-то наш пьян.
– Кирдык ему полный, – возвращая документы обратно, вздохнул парень. – Даже положение не спасет.
– Да, лет на пять минимум загремит…
– Чей этот сбитый ребенок? – раздался голос.
При этих словах Стретович почувствовал, как под шапкой зашевелились волосы. Он убил ребенка! Господи, что же делать?
– Что делать? – Словно услышав его мысли, а может, тогда он проговорил их вслух, стоящий ближе всех к нему мужчина огляделся. Двор пустовал. До наступления Нового года оставались считаные минуты. Люди собрались за праздничными столами.
– Шиврани, выключи свет и загрузи тело в багажник «Волги». Только обыщите его. – Затем мужчина обернулся к Стретовичу: – Где ты живешь?
Валентин Аркадьевич, с трудом выговаривая слова, назвал адрес.
– Встань и иди домой. Машину свою получишь завтра. Никому не говори, что произошло. Веди себя, как будто ничего не случилось.
– Не понимаю, – покачал головой Стретович, поднимаясь на ноги. – Я свободен?
– Если хочешь устроить себе самый страшный день в своей жизни, вызывай милицию и врачей, а мы вернем труп на место. Нет – иди домой и успокойся. До завтра.
На негнущихся ногах Стретович направился к своему подъезду…
На следующий день, ровно в полдень, ему позвонили по телефону и предложили спуститься к подъезду. Теряясь в догадках, он выглянул в окно. Недалеко от детской площадки стояли его «Волга» и уже знакомый джип.
– Перед машины почистили, – без приветствия заговорил вышедший навстречу парень. – Труп надежно спрятали…
– Сколько я должен? – оглядываясь по сторонам, спросил Стретович.
– Сядь в джип. – Парень сплюнул под ноги и не спеша направился вдоль дома.
На заднем сиденье внедорожника сидел кавказец. На вид ему было лет пятьдесят. Некоторое время он бесцеремонно разглядывал Стретовича, словно желая убедиться, что это тот человек, с которым накануне свела его судьба. Наконец он протянул руку:
– Меня зовут Хамзат. Фамилия Джембирханов.
– Валентин, – отвечая на рукопожатие, заискивающе кивнул головой Стретович.
– Знаю, – хмыкнул новый знакомый. – Вчера видел твои документы. Ты никому не говорил о случившемся?
– Нет. Все как вы сказали…
– Молодец, – похвалил его Хамзат. – По документам парень оказался приезжим. Видимо, спешил к кому-то на праздник.
– Вы же сказали, ребенок…
– Он едва успел получить паспорт, – вздохнул кавказец. – Ладно. Забудь это, как страшный сон.
– Что я вам должен за это?
– Вот это уже деловой разговор, – улыбнулся Джембирханов. – Как ты понимаешь, после вчерашнего мне нечего тебя остерегаться. Даже наоборот. Я и мои люди теперь – соучастники преступления, поэтому скажу прямо: мне нужна информация, за которую я готов еще и платить…
– Какая? – удивился тогда Стретович. – Я не располагаю никакими секретами, которые хоть чего-то стоят…
– Это тебе так кажется, – усмехнулся Хамзат. – Я приехал сюда недавно и не очень хорошо был принят своими земляками.
– Чеченцами? – уточнил Стретович.
Он очень редко сталкивался с представителями этого народа, но репортажи по телевизору и периодическая печать сформировали у него в сознании образ жестоких, сильных и коварных людей. Он очень надеялся: новый знакомый скажет, что он осетин или дагестанец. Однако тот действительно оказался чеченцем.
– Поэтому, чтобы выжить, мне приходится полагаться только на себя и людей, которые со мной.
