— Если с тобой что-нибудь случится, Родион, можешь положиться на меня, — серьезно кивнул Доцент. — Я из Вишни и его псов сделаю джем.
— Да мы их, сволочей, в асфальт закатаем! — дружно поддержали близнецы, грозно нахмурив скуластые небритые лица с тяжелыми подбородками. — Питер всегда был и останется нашим городом, здесь московские воры — не указ!..
— Лады, теперь я спокоен, — первым вставая со стула, решительно сказал Чахлый. — Хотя я тоже уверен, что смотрящий не станет так рисковать, и все же... Береженого бог бережет! На всякий случай соберите боевиков и будьте поблизости от дома, в квартале... У самих-то, надеюсь, волыны с собой?!
— А как же! — отогнув край длинного кожаного плаща с виднеющимся под ним модным пиджаком в мелкую клетку, продемонстрировал компактный «глок» Борман. — Я без ствола никуда!
— Обижаешь, командир, — в один голос ответили близнецы. — Мы — всегда в боевой готовности.
— На, поноси пару часов... — Нехотя вынув из-под куртки американскую полицейскую кобуру с прекрасно помещающимся в ней отечественным пистолетом Стечкина, Чахлый передал Доценту оружие. Потом протянул гранату «Ф-1», с которой не расставался круглые сутки. — Сбрасывайте на пейджеры пацанам общий сбор, а мне пора ехать. Если до вечера не объявлюсь или Вишня выйдет из дома без меня, — начинайте мочить их всех, шакалов!..
Закончив обсуждение предстоящего визита к смотрящему, верхушка Пионеров покинула кафе, попрыгала по машинам, и кавалькада из трех иномарок — двух джипов и серебристого пятисотого «мерседеса» Чахлого — быстро понеслась прочь от старинного графского особняка в сторону Озерков, где на верхотуре высотного кирпичного дома для избранных размещались вознесшиеся над городом апартаменты воровского ставленника Вишни.
...Сняв с головы легкие наушники, смуглокожий мужчина, сидящий в кузове припаркованного рядом с кафе черного микроавтобуса похоронного агентства «Ангел», быстро выключил производивший запись крохотный цифровой магнитофон, затушил дымящую в глаза сигарету, взял трубку сотового телефона, набрал известный номер и в трех предложениях сообщил абоненту о предстоящей через полчаса с небольшим встрече Чахлого с вором в законе.
— Значит, сработал «жучок»... Спасибо, Ашер, — сдержанно поблагодарил Северов, вспоминая о том, как лишь вчера вечером, «случайно» столкнувшись с главарем Пионеров на тротуаре возле дома, где жила подружка Чахлого, незаметно всадил ему в воротник куртки булавку-микрофон короткого радиуса действия и, подобострастно извиняясь, поспешил ретироваться от грозящих расправой телохранителей беспредельщика.
Нажав на сброс, мысленно он уже рисовал примыкающую к элитарному дому в Озерках территорию, прикидывая, где лучше оперативно устроить снайперскую точку и обеспечить пути отхода с места финального выстрела, должного поставить кровавую точку не только на самом Чахлом, но и на его поклявшейся «в случае чего отомстить за подставу» группировке, когда она начнет оголтело мочить охрану смотрящего, силами целого взвода с боем прорываясь в неприступные, изолированные от остального дома президентские апартаменты.
Потенциальный конфликт зарвавшегося отморозка и смотрящего вора оказался настоящим подарком фортуны. Ни у кого даже мысли о подставе не возникнет. Реальный же итог переговоров в пентхаузе был теперь совершенно не важен...
Спрятав крохотный телефон в нагрудный карман на «молнии», Северов начал быстро собираться. Не позднее чем через час он должен быть на «точке», в гриме, с готовой к стрельбе снайперской винтовкой в руках.
Известие о кровавой бойне в кабинете начальника питерского УБНОНа, в результате которой, получив две пули точно в сердце, погиб капитан Валера Дреев, а сам подполковник Трегубов оказался лишь легко, по касательной, ранен в руку, вызвало у Толика Бакулы приступ невиданной доселе ярости.
Выслушав от взволнованного дежурного версию инцидента, изложенную коллегам уцелевшим участником перестрелки, отдыхающий после задержания Нигерийца опер на время даже потерял дар речи, ибо, со слов подполковника, правильный мент Дреев представал перед мужиками из управления едва ли не бандитским «кротом» в тылах борцов с наркотой.
Если верить крысе Трегубову, то дело было так: к нему в кабинет вломился взволнованный и находящийся явно в нетрезвом состоянии капитан и в ультимативной форме потребовал в знак благодарности за успешное задержание Карима Лероя отпустить из-под стражи двух таджикских курьеров, задержанных накануне в аэропорту Пулково с героином в багаже. А вдобавок прозрачно намекнул на солидные отступные, предложенные ему нарисовавшимся на горизонте приятелем спалившихся азиатов.
Честный и неподкупный начальник, как того и требовал закон, ответил на дерзкое предложение категорическим отказом и даже пригрозил Дрееву тюрьмой за связь с торговцами «дурью», на что тот, взбесившись, выхватил табельный пистолет и пообещал перенести разборку за пределы здания, если подполковник и дальше будет упорствовать...
В результате возникшей между командиром и подчиненным словесной перепалки нервы опера не выдержали, и он пальнул, ранив Трегубова в левую руку, на что доблестный борец с наркомафией, исключительно в целях самообороны, ответил точными выстрелами на поражение...
В данный момент труп капитана Валерия Дреева находился в холодильнике у судебного эксперта, а сам начальник Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, получив соответствующую врачебную помощь, убыл на служебной «Волге» домой.
Как и все опера, Толик хорошо знал, насколько руководство питерского УВД не любит выносить сор из избы, в особенности если дело касается смертоубийства между двумя милиционерами, и не сомневался, что инцидент постараются благополучно замять, приняв версию предателя за чистую монету.
Если бы убитым был сам Трегубов, то, возможно, расследование приняло бы другой оборот, но подводить отца-командира, защищавшего свою жизнь от пуль коррумпированного оперативника, под уголовную статью — ни за что! Максимум, что грозит подонку, — это отстранение от руководства управлением на время следствия и последующее понижение в должности со скорым уходом на пенсию...
Но ведь он-то, старший лейтенант Бакула, догадывался, что в действительности стоит за гибелью капитана!
Вероятно, обстоятельства сложились таким образом, что Валере пришлось припугнуть ссученного мусора имеющимися у него снимками, а подполковник, поняв, что влип, инсценировал, не тратя время зря, разборку прямо в своем кабинете, а потом подогнал ее под шитую белыми нитками, не способную выдержать никакой серьезной проверки версию о связи Дреева с липовым подельником таджиков...
Спустя еще пару часов после известия о перестрелке Бакула узнал о результатах экспертизы изъятого из джипа ниггера белого порошка и понял, что послужило истинной причиной, заставившей тертого капитана в приступе лютого негодования ворваться в кабинет и раньше времени раскрыть карты перед Трегубовым, вместо того чтобы просто сообщить о фотоснимках в Управление собственной безопасности и предоставить тамошним мужикам отработать свой, не без оснований многократно проклятый коллегами хлеб.
Так или иначе, но картина перестрелки отныне обретала для старшего лейтенанта Бакулы законченные формы. Вне всякого сомнения, подполковник, усыпив бдительность явившегося за объяснениями о подмене кокаина на борную кислоту опера, воспользовался моментом и вырубил Валеру, забрав и спрятав продемонстрированные фотографии, которые были у Дреева с собой.
После чего вложил в руку капитана находящийся у того в кобуре табельный пистолет, слегка подранил себя, а затем ответил точными выстрелами из своего ствола, прямо в сердце опера. Конечно, как профессионал своего дела, позаботившись, чтобы направления всех трех выстрелов не показались баллистикам очень уж подозрительными, и версия о взбесившемся капитане, с молчаливого согласия начальника УВД, сошла за правду...
Однако, в отличие от остальных коллег, могущих лишь строить догадки о том, что побудило твердого как кремень, «правильного» и опытного мента съехать с катушек и открыть пальбу, Толик имел на руках негативы фотографий, изобличающих Трегубова в связях с Нигерийцем, а также точно знал, что в переданной подполковнику из рук в руки пластиковой упаковке, за которую ранее заплатил жизнью фээсбэшник Логинов, был чистейший «кокс»!
Не мешкая он отправился в морг центра судебно-медицинской экспертизы, где отыскал проводившего вскрытие и осмотр тела Дреева врача, к счастью оказавшегося старым знакомым Бакулы. И, бегло прочитав копию медицинского заключения о причинах смерти, начал настаивать на повторном, более тщательном осмотре тела, с целью обнаружения следов ударов, способных на время вызвать потерю сознания.
