Заметив меня, поднявшегося на крышу с тыла по приставленной к стене лестнице и крадущегося к ним почти на брюхе, лейтенант моментально оценил ситуацию, вставил в «калашников» новую «упаковку» патронов, высунулся из-за укрытия и выпустил в сторону залегших за ближайшими соснами «камуфляжных» полный рожок. Тем временем я успел молниеносным рывком добраться до выступа со стороны забора и, упав на рубероид ничком, перевести дыхание.
– Все в полном порядке, командир! – Саблин юркнул обратно, и, к своему удивлению я заметил на его раскрасневшемся от смертельного азарта лице подобие улыбки. – Хрен они сунутся ближе чем на десять метров к забору… С ума сойти, я, русский, стреляю по таким же русским… Вот гады!
Тыльной стороной ладони старший лейтенант обтер мокрый лоб, быстро достал из-за пояса новый рожок, одним движением вставил в автомат и снова высунулся из-за укрытия. Прямо над моим ухом сухо треснула очередь. Но она оказалась совсем короткой – спустя две секунды Саша вскрикнул, опустил оружие и снова нырнул за выступ. Между растопыренных пальцев прижатой к его щеке ладони тремя тоненькими струйками неторопливо стекала густая алая кровь. Пуля прошла вскользь, сорвав несколько верхних слоев кожи.
– Попали, падлы, – совершенно спокойно констатировал Саблин и, оперевшись на локоть, полез в карман черной форменной куртки за перевязочным пакетом. – Подождите, сейчас я вам рога пообламываю… – Разорвав упаковку, он еще раз жестко выматерился.
– Слушай меня, старлей! – Я раскинул ноги, занимая удобное для стрельбы положение. – Генерал приказал мне доставить его подальше отсюда. Попробую рискнуть на «вертушке». Он сильно боится, что нас перестреляют, как клопов, и вбил себе в голову, что должен спасти какую-то секретную хреновину, из-за которой эти ублюдки решились на захват, – я перевел взгляд чуть левее, заметил возню возле ствола старой кривой ели и выпустил туда десяток пуль. Скошенный, как сорняк, на землю рухнул «камуфляжный». Вряд ли в ближайшее время ему захочется пострелять еще. Трупы не умеют стрелять.
– А он случайно не сказал, что это за ур-р-роды такие?! – Саблин кое-как обработал рану и снова схватился за автомат. – Они даже воевать ни хрена не умеют, щенки!!! И, командир… почему ты не послал его в задницу?! Пусть сам выбирается, сука кабинетная!
На вымазанном кровью лице старлея я без малейшего удивления прочел злость.
– Принимай взвод. Когда вернусь, чтобы ни одной посторонней твари не было на территории.
– Пока я жив – так и будет, – лицо Саши исказила зловещая гримаса. – На обратной дороге слетай в гастроном, за бутылкой. Будем чем отметить победу!..
Саша демонстративно, размашисто перекрестился и снова припал к «калашникову». В сторону укрывшихся в лесу тварей ударила хлесткая автоматная очередь.
Уходя, я полностью доверял Саблину. Не потому, что он был моим другом. Он знал, что нужно делать…
Семь лет назад, недалеко от Кандагара, он вместе с пятью солдатами и подполковником из штаба дивизии был атакован полусотней «духов». Бились до последнего, четверо ребят погибли, один – тяжело ранен. Затем ранили и Сашу. От нестерпимой боли он потерял сознание, а когда очнулся, то уже «отдыхал» в контролируемом моджахедами горном кишлаке, привязанный за ноги к вбитому в стену крюку с кольцом и со связанными за спиной руками. Рядом находился подполковник, весь испуганный и бледный. Во время перестрелки с «духами» он спрятался в горную расщелину и там, дрожа от страха за свою жирную кабинетную задницу, дожидался, пока его не найдут и не захватят «воины ислама». А когда, уже в плену, на глазах у молоденького лейтенанта подполковник принялся спасать свою шкуру – ползать на коленях перед бородатыми джигитами, целовать их обувь и бодро отвечать на все задаваемые ему вопросы, в том числе и секретного содержания, – Саша Саблин едва смог себя сдержать, чтобы не завыть от злобы и беспомощности повлиять на события. Спасло положение то, что внезапно послышались выстрелы. «Духи», бросив беззащитных русских пленных, поспешили вместе с автоматами туда, где уже вооруженные русские солдаты из ДШБ вошли в кишлак и теперь поливали стальным огнем все, что могло передвигаться, а следовательно – оказать сопротивление.
Лейтенант Саблин и подполковник Крылов находились в душной глиняной мазанке, по всей видимости, специально приспособленной для содержания здесь пленных. Едва оставшись вдвоем, Саша предпринял попытку освободиться от связывающих руки веревок. Занятия акробатикой еще в школьные годы оказались как нельзя кстати. С одиннадцатого раза ему удалось поднять кисти рук до уровня лопаток, выполнить хитрое движение головой, вывернуть суставы на сто восемьдесят градусов и сделать, казалось, невозможное – связанные запястья оказались спереди. Затем зубами Саблин распустил тугие узлы, после уже без суеты отвязал от левой ноги толстый капроновый шнур и поднялся с устланного грязной сырой соломой пола. Все это время дрожащий от страха Крылов молча сидел в углу и выпученными, как у жабы, глазами наблюдал за манипуляциями лейтенанта. А когда Саша встал, подполковник расплылся в довольной мине, затем моментально стал серьезным и крикливым тоном приказал:
– Хорошо, солдат! Я доложу вашему командованию о находчивости и профессиональной подготовке подчиненного. А теперь быстрее идите и помогите мне отвязаться.
Саблин стоял в двух метрах от слизняка и с презрением смотрел на его ожидающую рожу.
– Лейтенант, вы что, не слышали приказа?! Ну… Пожалуйста, освободите меня от этих чертовых веревок. Все руки затекли… Совсем уже онемели… – едва не хныкал жирный подполковник.
В этот момент дверь, вышибленная сильным ударом шнурованного спецназовского ботинка, провалилась внутрь мазанки, упала на вонючую солому, и в проеме появился капитан ДШБ с автоматом наперевес. Он моментально оглядел помещение и сразу узнал «своих». Но что-то в глазах стоящего перед связанным подполковником лейтенанта показалось ему странным и до удивления знакомым.
И он понял, что именно.
Такие уничтожающие взгляды «дарят» только подонкам и предателям Родины. Капитаном, своим неожиданным появлением предотвратившим неизбежную расправу, был я. После того как год спустя нас с Сашей отправили в Союз, а меня, с подачи знакомого старшего офицера в Главном управлении, назначили начальником охраны «Золотого ручья», я добился его перевода ко мне в подчинение. После истерзавшего нервы и здоровье Афганистана это тихое неприметное местечко казалось настоящим раем на Земле.
* * *
С момента первого прозвучавшего выстрела с нашей стороны набралось уже трое серьезно раненных и четверо убитых при взрыве наблюдательных вышек бойцов. Но, к сожалению, это был не окончательный расклад. От гаража я бегом бросился в сторону ангара с вертолетом и увидел еще одну смерть. Она настигла одного из парней, занимающих оборону у КПП, возле выбитых ворот и пылающего черным дымом «Урала».
Глядя на истерзанного пулями молодого бойца, я почувствовал, как где-то внутри моей души закипает отчаянная злость. И в такой момент, когда здесь гибли ребята, я должен был садиться в вертолет и спасать какую-то чертову дискету?!! Я стоял на коленях возле лежащего на земле парня и от бессилия едва не выл.
Денис Волошин последний раз посмотрел своими светло-карими глазами на нависшие над «Золотым ручьем» облака, на его изможденном болью и отчаянием лице чуть заметно дернулись мускулы, зрачки повернулись в мою сторону, с каким-то умоляющим выражением впились мне в глаза, а потом медленно и спокойно закатились.
И именно в этот момент у меня на поясе затрезвонил сотовый телефон. Не веря своим ушам, я резко схватил трубку и включил линию связи.
– Алло, кто это?!
– Командир? – услышал я незнакомый голос. – Ты еще не надумал сдаться?.. Очень зря. Потому что единственный для тебя и твоих собак шанс вообще остаться живыми, это послушать моего совета… До сих пор были шутки, но терпение мое лопнуло!!! – По уху резанул яростный крик. – Через две минуты я даю команду «бэтээрам», и тогда вам конец! Ты меня хорошо понял, орел выщипанный?! Две минуты. Потом – все!!! Падла…
В трубке что-то щелкнуло, и связь пропала. В какой-то момент я уже понадеялся на чудо, пробежал пальцами по кнопкам, набирая номер Главного управления КГБ, но вместо щелчка соединения снова услышал режущие слух помехи. «Капкан» снова работал. Единственное, что я мог сделать в ответ, это грязно и отчаянно выматериться, снова пристегивая телефон к поясному ремню. Эта мразь смогла не только лишить нас всей связи, но и засунуть в нее свое поганое жало!
Рядом со мной прямо из воздуха вдруг материализовалась крепкая фигура Крамского. В руке генерала я заметил портативный компьютер «ноутбук», своим внешним видом очень напоминающий обычный «дипломат». Безразличным взглядом он посмотрел сначала на меня, затем на мертвого Волошина, потом снова на меня и наконец заговорил.
