«УАЗ» закатили на подъемник, откинули задний борт. Под пристальным взглядом Исы автослесари выгрузили два кега, отнесли их в сторону. Крышка вместительной – литров на пятьсот – металлической емкости с грязно-маслянистой табличкой «ОТРАБОТКА» была уже открыта. Слесари один за другим погрузили в отработанное масло кеги. Черная густая жидкость приняла, словно всосала в себя, блестящие цилиндры, крышка закрылась.
– Они никогда сюда не лазят, – улыбнулся Иса.
– Долго им здесь не лежать, – отозвался Тангаев.
Слесари уже перегружали оставшиеся кеги в «Газель», стоявшую в соседнем боксе.
– Пошли, – предложил Иса и повел гостя к узкой металлической лестнице, ведущей в застекленный кабинетик под самым потолком.
Тангаев расположился на потертом стуле, на другой стороне старого письменного стола устроился Иса. Его офисное кресло выглядело убого. Замасленная обивка, один подлокотник оторван.
– Это чтобы выбираться из-за стола быстрее было, – пояснил хозяин станции технического обслуживания и, налив гостю стакан крепкого чая, бросил в него листок мяты. В стеклянной коробочке кабинета сразу же распространился приятный щекочущий запах.
– Значит, так. К утру сделаем тебе новые документы. Маршрутный лист и накладные выпишем на Краснодар, там тебя встретят. На этот раз организация четкая, никакой импровизации и сюрпризов. Ты уж извини, что я этот пост проморгал. – Иса водрузил на кончик носа узкие, в золоченой оправе очки, отчего тут же показался полевому командиру раза в два умнее.
– Бывает, – снисходительно пробормотал Тангаев. – Большие дела без накладок не обходятся.
Он смотрел сквозь стеклянную стену на то, как слесари поднимают покалеченный «УАЗ», как сноровисто снимают с него колеса, кабину. Сипел компрессор, гудели пневматические отвертки. Полыхнул газовый резак. Веером посыпались искры. Машина, еще недавно резво бегавшая по дорогам, буквально на глазах исчезала, превращаясь в кучу запчастей и груду металлолома. И не было уже силы, способной вновь вернуть ей «жизнь», собрать разрозненные части в работоспособный механизм.
Тангаев озабоченно вздохнул. Ему не хотелось признаваться даже перед самим собой, что увиденное навеяло ему мысли о собственной будущей судьбе. Как прагматик, он понимал, что ему, как полевому командиру, вряд ли предназначено умереть в своей постели, окруженному родственниками. Обычно люди, подобные ему, оканчивали жизнь при попытке захватить их. Так проще штурмующим, властям и правосудию. А потом обезображенные тела показывали в вечерних выпусках теленовостей. Именно такая судьба до недавнего времени была однозначно уготована и Тангаеву. Но около месяца тому назад у него появился шанс изменить свое будущее. От человека – а ему он не мог не доверять – поступило предложение, от которого трудно было отказаться, сделанное самим «хозяином». И полевой командир не упустил свой шанс – согласился. Вот именно потому он и сидел сейчас напротив Исы, а внизу его ждала «Газель» с тяжелыми пивными кегами в кузове.
Руслан Тангаев глотнул мятного чаю, жадно втянул ноздрями его пряный аромат. В голове слегка посветлело, кровь перестала стучать в висках. Иса шелестел за столом бумагами, отрывал от пачки номерные накладные, ставил печати. Рядом с ним в длинном фанерном пенале их стояло больше двух десятков.
Полевой командир обвел взглядом тесное помещение. Пыльные, давно немытые стекла, тронутые ржавчиной металлические переплеты, убогая мебель. Над дверью висел небольшой парадный портрет президента родной для Исы и Тангаева автономии, которую в выпусках новостей дикторы обычно называли проблемной северо-кавказской республикой. На груди безбородого, а потому и моложавого президента золотился знак лауреата Государственной премии. А рядом с портретом виднелась арабская вязь – вышитая серебряной нитью по шелку цитата пророка, обращенная к торговцам, обязывающая их вести свое дело честно, не обманывать покупателей. И парадный портрет, и благая цитата были оправлены в одинаковые золоченые рамочки.
– Имам, а бороды нет, – тихо произнес Тангаев. – Станет имамом – отпустит.
– Ты что-то сказал? – вскинул голову Иса.
– Так, сам себе.
– Итого, Руслан, сколько тебе кегов пива в накладную вписать? – Иса указательным пальцем подправил очки.
Это только кажется, что Подмосковье застроено вдоль и поперек: дороги, подъезды, коттеджи, высокие заборы с видеокамерами... В нем по-прежнему есть девственно дикие места, где практически не ступала нога человека. И расположены они совсем недалеко от оживленных трасс, городов и поселков. Даже небольшое болото, раскинувшееся вдоль речной поймы, надежно охраняет берег от любителей отдыха на природе. Если кто и сунется в трясину по незнанию, быстро повернет назад. Кому охота измазаться в грязи, если совсем неподалеку можно подъехать к самой реке на машине? И лишь немногие знают тайные тропинки, ведущие к таким местам. Знают, где можно ступить, чтобы не провалиться в трясину, куда свернуть, каким путем обойти гиблое место. Вроде бы все и на виду, но доступно не каждому, а только посвященному.
Так и в жизни. Кажется, что сегодняшнее общество структурировано до предела. О людях известно практически все, любой ваш шаг на виду. На каждого гражданина имеется с десяток файлов-досье в самых разных структурах: от милицейского райотдела до банка, где человек взял кредит. В паспорте стоит штамп с адресом-регистрацией. Все ваши телефонные звонки и текстовые сообщения надежно фиксируются в памяти компьютеров и хранятся там годами. Сотни видеокамер круглосуточно следят за улицами больших городов. При желании можно отследить все ваши перемещения, связи, друзей, родственников и знакомых. Однако есть люди и даже целые структуры, ухитряющиеся и в этом мире оставаться «невидимками». Их практически невозможно взять под контроль, нельзя «вычислить», отследить. Да, человека может остановить на улице милицейский патруль, тормознуть на трассе сотрудник ГИБДД; проверят документы, пробьют по базам данных. Все окажется в порядке: и адрес, и место работы, и биография – копай хоть до седьмого колена. Но фокус в том, что через месяц, когда в этом возникнет необходимость, вся эта полезная информация может бесследно исчезнуть из баз данных, а у человека-невидимки появятся новые – самые настоящие – документы. Для этого нужно иметь очень высоких покровителей – тех, кто не только имеет доступ к базам данных, но и причастен к их составлению. Скажете: нельзя вырубить топором то, что написано пером? Так это про другие времена! Теперь же все, записанное на компьютер, при помощи компьютера же и переписывается в течение долей секунды. Надо лишь иметь коды доступов к программам и знать, где дублируется информация.
Меняются не только досье, но даже и лица, данные людям от природы. Пластическая хирургия совершает настоящие чудеса. И даже специальная программа, сканирующая и распознающая физиономии людей, попавших в поле зрения видеокамер наблюдения, не поможет. Да, люди-невидимки существуют, они живут рядом с нами.
Одним из таких людей и был Андрей Ларин. Бывший оперуполномоченный уголовного розыска, бывший зэк, отсидевший пять лет на ментовской зоне по ложному обвинению лишь за то, что попытался в одиночку противостоять коррумпированной власти, опираясь только на закон и понятия о чести офицера. К исходу пятого года отбытия наказания он уже и сам поверил в то, о чем ему шептало зоновское начальство и пригретые им сидельцы: все, твоя жизнь не состоялась, семья потеряна, ты тут сгниешь, погибнешь и никогда больше не увидишь свободы. А продолжал сопротивляться Ларин, отстаивая свое достоинство, лишь из упрямства. Вот тогда и случилось чудо. Нашелся человек, который тайно искал именно таких не сломленных системой, как Андрей. Он-то и устроил ему хитроумный побег из мест заключения. Беглеца даже не искали; всем было удобней признать Ларина в обгоревшем до неузнаваемости трупе, чем организовывать поимку беглого зэка.
Этого человека, своего благодетеля и одновременно тирана, Андрей знал как генерала Дугина. Знал, что тот руководит одной из заоблачных аналитических структур в системе МВД России. Но так ли это на самом деле, настоящая ли фамилия Дугин или же подпольный псевдоним в созданной им тайной организации? Этого он даже не стремился узнать. Для Андрея главным было другое: он поверил Дугину, поверил в его честность. И ради этой веры стоило начать новую, полную смертельных опасностей жизнь.
Дугину удалось невозможное: он сумел объединить в тайной организации честных офицеров из МВД, не желавших мириться с тотальной коррупцией в государстве. Он сумел наладить в ней строжайшую конспирацию. Все нити управления организацией сходились к нему и, как подозревал Ларин, еще к паре-тройке доверенных людей. Остальные же знали только тех, с кем им приходилось выполнять тайные поручения Дугина. Иногда офицеры служили в одном подразделении, даже делили один кабинет на двоих и не подозревали, что сослуживец тоже является членом тайной организации. Для достижения поставленных целей Дугин позволял своим людям нарушать закон – главным для него была справедливость. Он просматривал положенные под сукно уголовные дела, заведенные в свое время на влиятельных чиновников, отслеживал несправедливо вынесенные приговоры, внимательно вчитывался в журналистские расследования. Если понимал, что причина, по которой бывший подозреваемый остался на свободе, – высокопоставленные покровители-подельщики и взятки, то своими методами показательно карал преступников при должностях и погонах. Это мог быть грамотный вброс добытой и тщательно подобранной компрометирующей информации, после чего виновным приходилось расставаться с хлебной должностью. Случалось, коррупционеров захватывали, физически принуждали расстаться с документами и неопровержимыми вещдоками, а потом они уже всплывали в процессе следствия и в суде. Дугина не смущало, если ему удавалось упечь за решетку разворовавшего миллионы чиновника столичной мэрии за растление малолетних, к которому тот на самом деле и не был причастен. Ему было важно другое: коллеги чиновника прекрасно понимали, за что на самом деле сел их товарищ, и начинали чувствовать, что за ними незримо наблюдают те, кого невозможно купить или запугать. И ощущение неизбежности наказания делало свое дело. Руку, уже протянутую для получения взятки, чиновники пугливо отдергивали, задумывались, прежде чем подписать оплаченное нечистоплотным бизнесом решение. Переделать систему, по которой жила страна, Дугин и другие члены организации не могли, да и не пытались; они лишь по мере возможности делали мир чище, своими методами устраняя от власти и должностей самых отъявленных мерзавцев. Иногда приходилось прибегать и к физическому устранению, но это уже в тех случаях, когда, как говорят в народе: «такого гада и десять раз убить мало».
