Что за дела?
Сигурд шмыгнул внутрь. Ход свернул влево и сразу за поворотом он наткнулся на тело. Припав на колено, развернул лежащего, посветил в лицо. Это был Мохнатый Толстяк Уилл. Глаза его были широко раскрыты, а на губах засохла желтоватая пена.
Сигурд осмотрелся. Ход вел дальше, продолжая подниматься вверх. Перескочив через Уилла, Сигурд бросился вперед. Ответвление сначала сузилось, затем вновь расширилось, стало почти отвесным. Тут воняло поменьше, но было душно. Впереди вырисовался глухой свод. Прижавшись к нему, держась обеими руками за выступы, на камне сидела белоголовая рабыня Толстяка Уилла.
Сигурд выругался и не спеша вынул нож. Какой момент. Сколько ждал. Наконец-то он с этой тварью разделается.
Албианка чуть развернулась, сильнее вжалась в стену. Не мигая она смотрела на светильник. Он знал: белобрысые в темноте видят куда хуже бигемов, а значит, такой слабый свет не мог ее ослепить.
Худое лицо рабыни исказилось от испуга. Не сводя со светильника серых, с зеленцой, глаз, она пробормотала:
— Сигурд… ты? Прошу… выслушай…
Ага, доперла, признала… Чует, стало быть: конец пришел.
Он молча переложил нож в другую руку.
— Сигурд, пожалуйста… — от страха она стала задыхаться. — Это терракотеры… они убили всех!
Ишь, как перекосило! Вот зараза.
— Эй… что за дела?
— Не убивай… я расскажу… пригожусь… ты, главное, вниз не ходи…
Как же! Толстяка Уилла никогда не любил, но белобрысых — их-то он куда больше ненавидел.
— Огин — там… кончу тебя и пойду к нему.
— Не убивай меня… я помогу…
— Заткнись!
«Пора. Только вот… — он задумался, — ежели ей щас горло чикнуть… то как же? Кто растолкует, чего тут было?»
Он нехотя опустил нож.
— Ну, ты… сюда шуруй!
Ее трясло. Оторвалась от стены, она стала спускаться. Двигалась как пьяная. Оказавшись в двух шагах, неожиданно отшантулась.
— Терракотеры…
— Где?
— Это они! Железяки…
— У, тварь! — Сигурд снова вскинул нож. Он и без нее знал, кто уделал общину.
Прицелился… только вот… кажется, надо ее кое о чем спросить. Как же это так? Отчего она жива — эта чахлая албианская сука? Отчего Уилл подох, а она нет? Как это она ухитрилась Уилла и других проворных бигемов обойти?
Албианка воспользовалась заминкой и бросилась к стене. Куда там… Сигурд схватив ее за ногу, рванул на себя. Обдирая локти, она с воплем сползла, белые волосы рассыпались по темному камню.
— Отпусти!
Он схватил ее за железный ремень, — албы носили их день и ночь, как бигемы ошейники.
Подняв женщину на вытянутой руке, неглубоко ткнул ее ножом в бок. Албианка взвыла. На шерстяной тунике появилось пятно.
— Тупица… — простонала она в отчаянии. — Сдохнешь ты…
— Воздух… чем тут воняет? — спросил Сигурд.
Албианка перестала трепыхаться: смекнула, что есть шанс отсрочить смерть.
— Газ… тут закоулок, Сигурд… тут запаха нет… тут воздушный пузырь… газ тяжелее воздуха, понимаешь?
— А? — Сигурд потянул носом. Он понимал, что тут запах и впрямь слабее, а больше ничего не понимал. — Ты отчего живая?
Приподнял ее выше, откинул волосы ножом. Острие чиркнуло по щеке, оцарапало. Рабыня даже не дернулась. Держась рукой за рану на боку, она упрямо бормотала:
— Тут воздушный пузырь… газ тяжелее…
— Сука… — Сигурд швырнул рабыню. Она упала на камни, глухо застонала, захлебнулась в кашле.
— Мой дядя Огин. Где он? Говори: ты отчего живая? Ну?
— Я пыталась их убедить, — женщина поднялась на четвереньки, попятилась. — Они не захотели… они все внизу.
Ей удалось взобраться обратно под свод. Одной рукой она держалась за окровавленный бок.
Сигурд метил в сердце, готовясь сделать выпад.
— Погоди! — закричала албианка. — Я кое-что знаю. Мы договоримся… Поможем друг другу…
Ее глаза горели, она хотела жить.
— Прошу тебя!.. Если не поверишь… потом сам решишь, как поступить.
— Боишься? — оскалился он. — Ну? Кто я? Дикарь? Вы, твари белобрысые, много таких уделали?
— Нет! — она замотала головой. — Я никого не убивала. И мои братья не убивали. Клянусь!
— Брехня! Говори, как Огин помирал? Ну! Отчего его нет, а ты живая?
— Уилл… он меня спас… он первым наружу кинулся. Он схватил меня и наверх потащил…
Сигурд почувствовал, что сейчас ее убьет. Албианка тоже это поняла, она застыла. Сигурд представил ее мертвой — почему-то в гладком белом ложе.
Он сплюнул, убрал нож за пояс.
— Говори, — велел. — Медленно… понятно.
— Да! Да! — она вытерла лицо рукавом. — Послушай… было около четырех утра, все спали… Флай сидел за пультом… и вдруг он объявил тревогу. Он сообщил: на выходе движение — датчик уловил… не кожан, как обычно, и точно не кто-то из вас… Мерло тотчас приказал собраться. Двоих на разведку послали — Гая и Джи… Гай вернулся, еле на ногах стоял. Джи не вернулся… Тут мы все и почувствовали его — этот проклятый запах, даже я… Большинство решило отступать в ледники. Я вспомнила, что в шахте карманы… я кричала, пыталась объяснить, что вниз нельзя, ведь ясно же: это терракотеры травят…
— Понятно говори! — гаркнул Сигурд.
— Я и говорю… тер… железяки травят… газ до дна дошел… значит, он тяжелее воздуха, всегда вниз и вниз… понимаешь? Я сказала: надо до карманов добраться… Мерло сказал: «да», но другие взбунтовались, некоторые запаниковали…
Сигурд напряженно слушал. Он не понимал, что там на самом деле случилось. Но он все больше убеждался, что, перед тем, как убивать белобрысую, разумно будет из нее выжать все, что знает. «Вот так… думай — потом делай», — сказал себе. Он попробовал унять гнев.
— Возможно, контрольный рейд… Мы поняли, что вот-вот начнем задыхаться… все бросились вниз… и твой дядя тоже… Началась суматоха. Тогда Уилл накинул экран, схватил меня — и к стволу… он мне поверил. Мы наткнулись на Джи, он был уже мертв… Я вдохнула сильнее, задержала дыхание… а Уилл, он вверх рванул… но чем выше, тем медленнее… иногда он вдыхал… а я терпела. Нас обогнали… два раза… но они падали обратно… И потом я почувствовала, Уилл слабеет… а он все лез… из последних сил… Мы таки добрались… там были гибкие трубы… по ним терракотеры пускали газ. Тогда я вдохнула…
Тонкими дрожащими пальцами она откинула с лица волосы, украдкой отерла кровь со щеки.
— Концентрация… — сказала она. — Тут она слабее, чем внизу. Но мне хватило. Я уже начала отключаться… Мы как раз за край пещеры зацепились. Чувствую, Уилл сознание теряет. Я помогла ему забраться, пыталась тащить, но куда там… пришлось бросить… Пещера вела вверх, тут я и подумала про воздушную подушку, появилась надежда… Если вверху глухой тупик и нет щелей, газу некуда идти, он заставит воздух уплотниться, но не вытеснит его. Можно пересидеть…
Стало быть, дядя Огин внизу. Его отравили. Из груди Сигурда вырвался стон.
Женщина побледнела.
— А Обезьяна? — прохрипел Сигурд. — Он как? воротился?
Она закивала, глянула мельком на раненый бок: кровь пропитала ткань и расползалась темным пятном.
— А что мясо?.. Приволок? Ну!
— Свон вернулся с косухой и больше уже не ходил наверх.
— Обезьяна прокололся! — прорычал Сигурд. — Точняк… засекли…
— Кто знает… может, это и не его вина. Время от времени терракотеры обрабатывают места возможных поселений. Если бы Свон прокололся, они бы всю шахту взорвали. Скорей всего, это был обычный профилактический рейд. Ведь шахта до сих пор не взорвана, — значит, они не догадались.
Какого чхаря она Свона защищает? Сигурд заскрежетал зубами, но за нож больше не хватался.
Он решил просто уйти.
Отвернувшись, осветил путь обратно. Убивать албианку перехотелось, только зря руки марать. Пускай идет куда хочет, а нет — так тут подыхает.
А сейчас выбираться надо: в любое время могут опять железяки нагрянуть.
Албианка чуть слышно перевела дыхание.
— Железяки — падлюги, — проворчал он. — Вонь… Когда она уйдет?
— Не знаю… Концентрация уменьшилась. Шахта сообщается с большими полостями. Ты здесь, значит, газа стало меньше.
Сигурд стал спускаться.
— Постой, — позвала албианка.
Он не замедлил шагу, не обернулся.
— Помоги выбраться… — Она запнулась, испугалась своей дерзости. — Сиг, я пригожусь… обещаю.… хоть на время. Прошу тебя.
Сигурд не ответил. Двинулся дальше, пролез по узкому ходу, с отвращением перешагнул через тучное тело Мохнатого Уилла и добрался до выхода в ствол. От тухлого запаха голова снова пошла кругом. Далеко внизу, в леднике, лежал дядя Огин. Несправедливо.
— Железяки — твари…
Сигурд попытался представить, как это было: бегут, падают, стонут…
Дядя Огин… он умер в страданиях. Все умерли. А что бы он сам делал, будь в ту минуту среди них?
