— Принеси мне чаю, Заза, — мягко сказал Мурад, и улыбка снова тронула его губы. — Только завари на этот раз с жасмином, как ты умеешь.
— Опа, — сказал Борман, подымая автомат.
Калмык последовал его примеру.
Алиса мягко шагнула в сторону, одним неуловимым движением вскидывая оружие. Ее взгляд пробежал по забору, перекинулся на соседние здания. Там было тихо, но так и чувствовалось, что отовсюду на спецназовцев направлено множество настороженных глаз.
— Всем стоять, — вполголоса скомандовал Бурый. Держа автомат стволом вниз, он вопросительно посмотрел на Резвана: — Нас не ждали?
— Может, и не ждали, — пробормотал тот.
Он шагнул вперед, поднял открытые ладони на уровень плеч. Негромко что-то проговорил по-чеченски.
Винтовка, торчащая из щели в калитке, даже не шевельнулась, продолжая смотреть на гостей круглым враждебным зрачком.
— Скажи ему, что мы пришли с миром, — сказал Глеб, глядя в сторону калитки и улыбаясь.
Калмык хищно улыбнулся:
— На них это не действует.
Резван, как ни напряжена была обстановка, все же мельком покосился на него, покачал головой.
— Держи пока язык за зубами, — посоветовал Калмыку Бурый.
— Угу, — пробурчал тот, осматривая сквозь прорезь прицела всю улицу.
«Припомню я тебе это «угу», — пообещал себе Глеб.
— А винтовочка-то Мосина, — вполголоса заметил Борман. — Из нее бронежилет прошивается насквозь. Причем вместе с содержимым.
— Не Мосина, а Бердана, — поправила Алиса, покосившись на торчащий ствол.
— Женщина, когда речь идет об оружии… — начал было Борман.
— Тихо вы! — одернул их Бурый. — Нашли время.
И когда подчиненные замолчали, веско добавил:
— Это «манлихер», тысяча девятисотого года выпуска. И всё на этом.
Резван, дождавшись тишины, снова повернулся к забору, заговорил громче и настойчивей. Казалось, он разговаривает с пустотой, но дуло винтовки внезапно дрогнуло и медленно втянулось в щель.
— Ну вот, — констатировал Борман, — обойдется без кровопролития.
— Сплюнь, — сказала Алиса.
— Лучше не надо, — серьезно заметил Резван.
Бурый выжидательно смотрел на калитку. Откроется или на этот раз выставят пулемет?
Калитка, звякнув запором, со скрипом отворилась. За ней стоял низенький белобородый старик, разглядывал гостей черными пронзительными глазами. Винтовка стояла рядом и была почти одного с ним роста.
— А хозяин-то — ровесник винтовки, — заметил Борман.
— Он вообще-то понимает по-русски, — сообщил как бы между прочим Резван.
— Пардон, — спохватился Борман. — Предупреждать надо.
Он улыбнулся старику, поднес руку к сердцу:
— Ассалям алейкум!
— Ваалейкум ассалям, — вдруг звучным, молодым голосом отозвался тот и улыбнулся, показав крепкие, выпирающие вперед зубы. Он вышел вперед, волоча за собой винтовку, глянул на Глеба, безошибочно определив в нем старшего.
— Что ваша надо? — спросил он так, будто с силой выхаркивал слова.
— Прошу прощения, уважаемый, — спокойно ответил Бурый. — У нас одно небольшое дело. Скоро мы уедем.
Резван со своей стороны присовокупил несколько быстрых фраз.
Бурый машинально покосился на Калмыка, немного понимавшего на местном наречии. Тот, успокаивая майора, кивнул.
Старик, выслушав Резвана, что-то важно и долго втолковывал ему. Спецназовцы, жарясь на солнцепеке в своей сбруе, терпеливо ждали конца речи.
Наконец старик умолк и с важным видом задрал голову.
— Что он сказал? — поинтересовался Теплов.
— Арзу сказал, что дает нам времени до тех пор, пока солнце не скроется вон за той горой, — перевел Резван.
Он показал рукой на вершину слева. Солнце уже лежало на ней нижним краем — времени было в обрез.
— Хорошо, — кивнул Бурый, облизывая губы. — Мы успеем. Пошли.
— Стой! — внезапно каркнул Арзу.
Спецназовцы, уже навострившие лыжи, замерли.
Старик шагнул к Борману, которому он едва доставал до груди, и указал на гранаты у него на разгрузке.
— Давать мне, — коротко приказал он.
— Чего?! — взревел Борман.
Старик проворно отскочил назад, наставил на Бормана свой «манлихер». Из-за соседних заборов, из-под крыш вдруг высунулись разномастные стволы, числом не меньше десятка, грозно нацелились на спецназовцев.
— Тихо! — приказал своим Бурый. — Не дергаться.
Борман замер, косясь по сторонам.
— Как тут все запущенно, — пробормотал он.
Арзу между тем, осознавая свою силу, протянул сухую ладонь вперед.
— Давать!
— Лучше послушаться, — посоветовал Резван.
— Отдай ему эти чертовы гранаты, — процедил Бурый.
Борман снял обе свои гранаты, положив в руку старику. Тот, не оборачиваясь, что-то отрывисто сказал. Тотчас из калитки вынырнул юркий черноглазый мальчуган, подхватил гранаты, как булочки, и утащил во двор.
— Теперь все? — спросил Глеб. — Можем идти?
— Это! — сказал Арзу, показывая на магазины у него в нагрудных карманах.
Бурый почувствовал себя не очень уютно. И так они почти безоружны, со своими пукалками, в этих безжалостных горах. А отдать патроны — это на сколько еще шансов сократить возможность остаться в живых? Но спорить со строптивым старцем не решился. Себе дороже. Всех этих сельских вояк, конечно, ничего не стоит положить за пять минут. Но, во-первых, Резван вряд ли одобрит такое решение вопроса. А во-вторых, подобные методы были не в ходу у самого майора Теплова. Поэтому он послушно вытащил магазины и передал их старику.
Тот невозмутимо вручил их внуку — или, скорее, правнуку, — после чего перевел взгляд на Алису.
— Сейчас он тебя заставит стриптиз показать, — съязвил Борман, тяжело переживающий потерю ручной артиллерии.
— А ты и рад будешь, — не осталась в долгу Алиса.
Впрочем, напряглась и она. Поскольку никто не знал, чего можно ждать от предприимчивого аксакала.
«Ладно, — решил Глеб. — Поиграли и хватит».
Он поднял руку и, решительно жестикулируя, громко заговорил:
— Арзу! Солнце уходит за гору. У нас мало времени. Мы пойдем. — Он обернулся к Резвану: — Веди нас на кладбище!
Резван странно глянул на него, но все-таки двинулся по узкой улочке, между каменными стенами.
— Вперед, — скомандовал Бурый.
Арзу, выкатив глаза, смотрел на уходящих спецназовцев. Казалось, сейчас он лопнет от возмущения.
Но уверенность командира произвела на него должное впечатление, и он, ничего не сказав, подхватил свою мортиру и зашагал следом за ними.
И дальше, стоило гостям миновать очередную калитку, из нее выходил либо очень старый, либо очень юный житель мужского пола и, держа кто двустволку, а кто и «АК-47», шагал следом за ними. Таким образом, вскоре за спецназовцами брела плотная группа человек в десять, вооруженная до зубов и отнюдь не мирно настроенная.
— Может, спеть им? — предложил, оглянувшись, Борман. — Чтоб добрее стали.
— Они добрые, — сказал Резван. — Просто вас не знают.
— Логично, — согласился Борман. — Как бы это исправить?
— Твой способ здесь все равно не пройдет, — заметила Алиса.
Калмык засмеялся — и напомнил о себе Бурому.
«Лучше его на кладбище не брать, — подумал он. — Еще сморозит чего, тогда точно стрельбы не избежать».
— Ты останься на выходе из аула, — приказал Глеб старшему лейтенанту. — Будешь страховать нас с тыла.
— Есть, — ответил, пряча глаза, Калмык.
Догадывался, что не просто так его оставляют в арьергарде. Но чувств своих не выказал — и тем самым сильно поднял себя в глазах командира.
«Может, зря я на него бочки качу? — подумал Глеб, догоняя своих. — Ладно, время покажет…»
Он покосился назад. Калмык уже пропал с глаз — точно растворился в тающем желтом мареве. Что-что, а времени даром он не терял.
Вот наконец деревня кончилась. Они пришли на небольшой пригорок, сразу за которым начинались крутые уступы гор. По пригорку были разбросаны скромные белые камни с высеченными на них узорами — надгробия на могилах усопших.
— Где наш клиент? — спросил Бурый, утирая пот.
Майор Хасанов спросил о чем-то Арзу, шагавшего по пятам спецназовцев. Тот, презрительно выпятив нижнюю губу, небрежно показал влево, где тянулась мелкая узкая ложбинка, выходившая за пределы кладбища.
— Там, — перевел Резван, повторив жест старика.
— Со своими побрезговали положить, — заметил Борман.
— Он же не мусульманин, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал Резван.
— Ну коне-ечно, — протянул Борман.
Они потопали к ложбинке. Местные жители, присев на корточки, остались сидеть на границе кладбища. Они о чем-то тихо переговаривались и держали оружие наготове.
— Как шарахнут сейчас в спину, — сказал Борман. — Место самое подходящее.
