Глухарь почти не изменился. Та же сутулая фигура, тот же угрюмый взгляд. Только постарел немного, но это почти незаметно. И по-прежнему любит своих чертовых канареек. Их у него несколько клеток, словно птички создают ему необходимый фон для разговора. Меня два раза проверяли, причем так тщательно, словно это я напросился к Глухарю, а не он искал меня, отправляя в Леньки своих гонцов.
— Ну, здравствуй, Левша, — говорит Глухарь, сидя в своем кресле. — Я всегда подозревал, что ты свалял дурака тогда, у канала: чтобы обмануть наших сыщиков, разыграл свою смерть.
— Если ты такой умный, чего молчал столько лет? — спрашиваю я, усаживаясь напротив хозяина.
— А зачем кричать? Ты у нас как золотой запас. Я ведь чувствовал, что Савелий ловчит. Но до поры до времени не хотел тревожить. Думал, вызову тебя только на очень важное дело.
Ну что ему сказать? Все рассчитал правильно. И вызвал меня в нужный момент. Не люблю разговаривать с такими мерзавцами. Он скользкий, как угорь, и всегда может выскользнуть из рук.
— Зачем позвал?
— Какой нетерпеливый, — смеется Глухарь, — ты всегда меня не любил. А я вот о тебе подумал, решил вызвать на такое важное дело. Меня всегда занимало, как это ты свои убийства придумываешь. Прямо гений настоящий. А по виду не скажешь. Это ведь ты Француза убрал в Америке? У него такая охрана была, столько людей, а ты его убрал.
Я делаю движение рукой, чтобы возразить, но он лениво отмахивается.
— Не спорь. Я ведь точно знаю, что это ты. Тогда Лазарь искал тебя по всему миру. И в аэропорту ждали. А ты всех обманул. Как тебе это удалось, до сих пор не могу понять.
Он говорит, а я пытаюсь сообразить, к чему это дурацкое вступление. И, кажется, начинаю понимать, когда Глухарь наконец сообщает:
— Ко мне клиенты обратились. Очень значительные люди. Просят найти им стоящего профессионала. И деньги хорошие предложили. Огромные деньги. Неслыханные. Я сразу подумал, что настал твой черед. И поехал разговаривать с Савелием. Сказал он тебе про сумму?
— Миллион долларов? — хрипло уточняю я.
— Да, — улыбается Глухарь, — целый миллион долларов. Савелий, как только эту сумму услышал, так и подпрыгнул. И адресок твой собственноручно начертил. И записочку для тебя передал. Но, я думаю, ты на него не в обиде?
Я молчу. Вступать в бессмысленный спор мне ни к чему. Пусть выскажется.
— Им нужно найти одного человечка, — говорит Глухарь, — и они хотят, чтобы его нашел ты.
— Его нужно найти или… — уточняю я. И он меня понимает.
— Нет, только найти. Найти и сообщить, где он находится. Вот и все.
— И за это дают миллион долларов? — спрашиваю я, не скрывая недоверия.
— Дают, — улыбается Глухарь, — или тебе мало?
— А сколько ты хочешь из этих денег? — интересуюсь я, ожидая услышать любую сумму. Но только не тот ответ, который он дает:
— Ничего. Мне ничего. Весь миллион заберешь себе, а четверть суммы, как и положено, выплатишь Савелию.
Вот такого я не ожидал. Это уже просто интересно. Чтобы Глухарь отказался от такой суммы! Да я в это ни за что не поверю.
— Давай сначала, Глухарь, — предлагаю я. — Почему ты не берешь положенные проценты? Я ведь тебя хорошо знаю. Ты все соки готов выжать. А тут не хочешь денег. Или они платят больше? Или что-то другое?
— Дурак ты, Левша, — говорит он, — там, в Сибири, совсем мозги отморозил, ничего не понимаешь. На кой мне твои деньги, если я могу большую выгоду иметь. Это ведь ты должен понимать?
Я начинаю понимать.
— Хорошие клиенты?
— Очень, — смеется он, — вот, кажется, наконец умнее становишься. Только ты должен найти этого человечка. Как хочешь найди. А свои деньги можешь получить потом где угодно.
— Он уехал из страны, — я начинаю понимать намеки Глухаря на убитого Француза.
— Точно. Но куда уехал, никто не знает. А очень хотят знать. Они с тобой встретятся и расскажут, как его искать.
— Ты ведь знаешь, я никогда напрямую с клиентами не встречаюсь, — напоминаю я, — это не мой стиль. Они могли все рассказать и тебе.
— Это не тот случай, Левша. Им нужен этот человек. Так сильно нужен, что они готовы встретиться с кем угодно. Они его уже искали по всему миру. Хорошо искали. И профессионально. Но ничего не вышло. Вот я и вспомнил о тебе. Ты ведь любишь рассуждать про третий вариант. Или найдут, или не найдут — считают все. А ты всегда держишь в уме и третий вариант. Вот я и подумал, ты со своими выкрутасами сможешь найти этого типа и получить деньги.
— Понятно. А где его видели в последний раз? Это хотя бы ты можешь сказать?
— В могиле, — смеется Глухарь, — в гробу.
ГЛАВА 5 За шесть месяцев до событий
Николай Кондаков закончил один из самых престижных вузов бывшего Советского Союза — Московский институт международных отношений. Казалось, судьба уготовила ему прямую дорогу, тем более что его дядя работал начальником одного из самых важных управлений Министерства иностранных дел. Но все сложилось иначе. Уже в третьей своей зарубежной командировке работавший в МИДе Кондаков попался на провозе валюты. Тюрьмы удалось избежать благодаря своим связям, но из МИДа его вышибли навсегда. А заодно и прервали его кандидатский стаж в партию, без которой дорога наверх была закрыта окончательно.
Но грянула перестройка. Членство в партии оказалось не таким обязательным, и вскоре Кондаков уже работал в одном из акционерных обществ, возникавших с началом перестройки, словно грибы после дождя. Акционерное общество занималось отмыванием денег и их обналичиванием — термин, который был совершенно непонятен во многих странах мира, где наличные деньги ценились даже меньше, чем безналичные, лежавшие на счету.
Уже в начале девяностых Кондаков перешел на работу в банк к Мясникову, который вполне оценил его работоспособность и ловкость. Кроме всего прочего, сказывалось и отличное образование Кондакова, окончившего экономический факультет МГИМО.
Высокий, красивый, холеный молодой человек лет тридцати пяти прошел через комнату ВИПа и улетел в Будапешт самолетом венгерской авиакомпании «Малев». В Будапеште он должен был сделать пересадку и вылететь ночным рейсом в Цюрих. Кондаков не подозревал, что этим же самолетом летит еще один человек, у которого, в отличие от него, нет швейцарской визы и который имеет к нему прямой интерес.[2]
Сидевший в салоне бизнес-класса Кондаков весело шутил со стюардессами, благо он знал два языка — английский и немецкий. Даже позволил себе выпить несколько больше обычного, заказав дополнительно две рюмки мартини. Сидевший в салоне эконом-класса незнакомец, напротив, выпил только одну рюмку водки. Один раз он пошел в салон бизнес-класса, сразу после посадки, чтобы убедиться, что Кондаков находится на своем месте.
Прибывшие в Будапешт транзитные пассажиры спешили в зал для переоформления билетов. Кондаков, у которого не было багажа, не торопился. Он по-прежнему не замечал незнакомца, терпеливо стоявшего у него за спиной. Оформив все необходимые документы и подтвердив, что полетит через пять часов в Цюрих, он решил, что успеет съездить в город. В Москве на непредвиденные расходы ему выдали почти три тысячи долларов.
Кондаков сел в такси и отправился в «Максим», аналог знаменитого парижского ресторана, находящийся в венгерской столице. В годы, когда еще существовал Советский Союз, это был ресторан, который тайно посещали советские туристы, умудрившиеся попасть в Венгрию по профсоюзной путевке и даже сумевшие нелегально вывезти некоторую сумму денег. Как правило, вывозили рубли, ведь за валюту давали очень большой срок, и никто не рисковал притрагиваться к долларам.
Предвкушая сытый ужин и веселое времяпрепровождение, Кондаков не обратил внимания, что незнакомец из его самолета взял второе такси и поехал за ним следом. Но Кондакову не повезло. Ресторан оказался закрыт на ремонт, и он решил поехать в «Геллерт», старейшую будапештскую гостиницу, где ранее останавливался и где был неплохой ресторан.
Такси с преследователем в точности повторяло их маршрут. Отель «Геллерт» находился почти на самом берегу Дуная. Он был открыт около восьмидесяти лет назад. Насчитывающее двести тридцать три номера, это старейшее заведение было известно и своим знаменитым бассейном, напоминавшим римские термы.
Приехав в отель, Кондаков снял номер, принял ванну и заказал столик в ресторане. Поднявшись к себе, он развязал галстук, скинул пиджак, включил телевизор. Подойдя к двери, выходившей на балкон, чуть приоткрыл ее. Затем, подумав немного, набрал по коду Москву. Нужно продемонстрировать Мясникову, как он четко работает и как исправно сообщает обо всем в свой банк. Под это дело можно будет вытянуть из президента банка еще несколько тысяч долларов. На другом конце почти сразу отозвались. У Мясникова был с собой сотовый мобильный телефон.
