Эта культурная смесь особенно отразилась на специфической кухне, которую предлагают туристам. В Парагвае много дичи, и поэтому существует много разнообразных блюд из диких индюков и куропаток. Очень популярны бори-бори – большие фрикадельки из кукурузы или мяса, которые кладут в бульон, и гуизо – кусочки мяса с рисом. Из салатов довольно популярны фруктовые и салат из редиса. Пользуется спросом рыба, жаренная на решетке, курица в зеленом соусе. Хотя вообще-то жареное на огне мясо – продукт, типичный для гаучо, а отнюдь не гуарани.
С большим удивлением туристы узнают, что виноделие в Парагвае умерло, почти не зародившись. Те вина, которые производят здесь, – лишь аналог сортов, уже изобретенных в Европе. Правда, есть еще сапа – местная водка из сахарного тростника, – и тут уж возразить сложно, это действительно оригинальный продукт, не имеющий аналогов в мире.
Однако нельзя сказать, что в парагвайской кухне нет своих особенных черт. Взять хотя бы чай мате. В былые времена он применялся в качестве вспомогательного средства при лечении ожирения, поскольку подавляет чувство голода и оказывает легкое слабительное действие. Изготавливается он из листьев вечнозеленого падуба парагвайского и обязательно заваривается в сосуде из местной тыквы-горлянки.
В этот ветреный холодный день человек с неопрятной седой бородой подъехал к La cafetería «Gaucho» на открытом «Виллисе» времен Второй мировой войны. Одет он был в некую смесь камуфляжа и специального рабочего костюма, так что по виду было сложно определить род его занятий. Однако в городке его, видимо, знали достаточно хорошо, потому что, когда человек поднялся на веранду, в кафе раздался легкий гул голосов:
– Эй, Герман! Давненько тебя не было видно…
– Герман, где пропадал, старина?
– Ну, что? Открыл новые месторождения?
Человек снисходительным взглядом обвел завсегдатаев из числа местных бездельников, которые начинали собираться в кафе часов с трех дня. Кто-то резался в карты, кто-то таращился в телевизор, по которому передавали запись последнего матча по футболу на кубок национальной лиги. Человек поправил зажатую под мышкой коричневую папку, плотно набитую бумагами, и подошел к стойке:
– Алонсо, плесни мне на два пальца вашей гадости.
Бармен улыбнулся и по привычке первым делом протер тряпкой поверхность стойки.
– Сколько ты сюда уже ходишь, Герман, – блестя зубами, сказал бармен, – столько ты и называешь сапу «ваша гадость». Ты все еще считаешь себя иностранцем?
– Я живу тут почти тридцать лет, – проворчал Герман. – Но к вашей водке никак не привыкну. Ты почему не возишь нормальную, европейскую? Русскую водку, к твоему сведению, уважают во всем мире. И ценят повыше собственных крепких напитков.
Бармен, улыбаясь, достал с полки бутылку, поставил на стойку стакан и налил туда местного напитка. Он, видимо, привык к постоянной болтовне Германа, к его манере всех поучать, к его назидательным речам.
– Немцы, которых тут много, и те предпочитают русскую водку, а не свой шнапс, – продолжал Герман.
– Шнапс, а что это?
– Это национальное немецкое виски, – попытался пошутить Герман.
– Ты ничего не смыслишь в коммерции, – вяло сказал бармен, продолжая этот разговор от безделья. – Я привезу твою водку, если найду ее в Асунсьоне, я заплачу за нее, как за французское марочное вино, а кому я ее буду продавать? Этим? – Бармен кивнул на бездельников. – Они ее покупать не будут, потому что им наплевать на вкус, послевкусие, букет и все прочее. Напиток должен бить в голову и быть дешевым – вот и вся их потребность. А туристам, которые приезжают сюда в сезон, водка не нужна. Ее они могут попробовать в больших городах и ресторанах дорогих отелей. Сюда они едут пробовать сапу.
– Вот так всегда, – осушив стакан и поперхнувшись, сказал Герман. – Вот поэтому к вам цивилизация никак и не придет. Сумочки из панциря броненосца, ремни из крокодиловой кожи, которые скупают туристы, электроэнергия от огромной электростанции, которую забирает Бразилия, вот и все ваши богатства.
– Это не ко мне, – пожал плечами бармен, – это к правительству. У меня свое дело, а на остальное мне наплевать. А сам-то ты чего тут живешь? Возвращался бы в свою Россию. Теперь, наверное, можно, теперь там нет коммунистов, и тебя простят за побег.
– Я не бежал, я просто остался здесь. Плесни-ка мне еще! – угрюмо сказал Герман. – И у меня есть тут дело, товар. Просто он не нашел еще своего покупателя.
– Знаю, ты все пытаешься продать какой-нибудь компании свои данные о залежах природных ископаемых? Только я скажу тебе, Герман, что ты все делаешь не так. Так, как ты, не продают. Товар надо преподнести, показать его достоинства. Нужна реклама, нужно определиться с потребительской нишей. А ты? Ты мотаешься по округе и пьешь с безденежными буровыми мастерами. А безденежные они потому, что буровых вышек здесь нет уже лет сорок. Ты должен общаться с чиновниками из министерства, ты должен выйти на директоров компаний. Ты должен хотя бы купить себе приличный костюм.
– Чушь, бредни мелкого капиталиста, – проворчал Герман, опрокидывая стакан. – Товар – он и есть товар. Если он стоит денег, то я могу его продать хоть в трусах. Зачем месяц назад приезжали горные мастера из Венесуэлы? А? Не знаешь? А чего тут три джипа мотаются с американскими флажками на капотах? Дураков на свете нет, а специалисты знают, что должно тут быть, а чего не должно. А тут и я со своими данными! Как?
– Так чего ты здесь сидишь, если иностранные специалисты мотаются по долине? Что, твой древний «Виллис» подвел?
– Я инженер, хоть и геолог, – начиная пьянеть, сказал Герман. – А машина моя хорошая, работает как часы.
– Время показывает? – хохотнул бармен.
Севастополь. Главная черноморская база ВМФ России
Ракетный крейсер «Саратов» готовился к отплытию. Командир группы морского спецназа капитан первого ранга Ломашевский разрешил своим подчиненным увольнение в город до шестнадцати часов. Перед такой серьезной и секретной операцией покидать базу спецназовцам не стоило, но командир здраво рассудил, что все офицеры – люди серьезные, а небольшой отдых, посещение кафе на набережной, мороженое и девичьи улыбки не помешают. Скорее наоборот, позволят немного расслабиться и не нагнетать внутреннее напряжение раньше времени. В течение двухнедельного перехода он еще успеет замучить личный состав тренировками и вводными.
Андрей сидел на столе в бытовой комнате и торопил Сашку, который заканчивал выскабливать подбородок станком, и, насвистывая, любовался носком идеально надраенного форменного ботинка.
– А ты второй раз звонил? – не удержался от вопроса Андрей.
– Естественно, – промычал, вытягивая нижнюю губу и тщательно водя бритвой, Сашка. – И позвонил, и подтвердил время свидания. И то, что ты будешь тоже.
– А она?
– Обрадовалась, – коротко ответил Сашка.
– А подробнее нельзя? – брюзгливо спросил Андрей. – Что ты все уставным языком разговариваешь? Да, нет, так точно! Что сказала, как обрадовалась?
– Ты как десятиклассник перед первым свиданием, – рассмеялся Сашка, промывая бритву горячей водой. – Что это там за красавица такая, что у тебя свербит в одном месте? Мне Ольга ничего не рассказывала про подружку. Просто сказала, что возьмет с собой, и все.
– Ты просто не представляешь, – угрюмо и с затаенной страстью проговорил Андрей. – Чернобровая, с толстой косой. Настоящая хохлушка. Ты вот скажи мне, где самые красивые девушки?
– В Новосибирске, – тут же ответил Сашка, нанося на лицо бальзам после бритья.
– Нет, не обязательно, – недовольно отмахнулся Андрей. – Все не так! Я вот в Беларуси был: там они с правильными чертами лица, милые, но как-то не бросаются в глаза. У нас наоборот. Что в Новосибирске, что в Самаре, идешь по улице, а они чередой перед тобой, и одна другой краше. А вот с украинками дело другое. У них красивые встречаются в общей массе реже, но зато если встретилась, так глаз не оторвешь. Это такая яркая красота, почти лубочная. Вот и Ирка такая же!
– Ладно, теоретик, я готов. Пошли?
– Пошли!
Андрей встал со стола. Поправив галстук на форменной рубашке, он чуть сдвинул фуражку набок и подмигнул себе в зеркале. К штурму новых бастионов он был готов. Правда, отец просил зайти во Владимирский собор. Кстати, можно и зайти, а заодно рассказать, что контр-адмирал Истомин – его предок. Можно еще рассказать про оборону Севастополя, во время которой тот погиб, но… Андрей понял, что слишком мало у него в голове информации. Нет, он, конечно, с детства много чего о том времени слышал и читал, но связно воспроизвести это сейчас, пожалуй, не смог бы.
Весело переговариваясь и предвкушая приятное свидание, они вышли к КПП. Предъявив удостоверения личности, друзья прошли мимо дежурного, когда Андрей вдруг замер на месте. Потом, схватив Сашку за локоть, поволок в сторону от двери. За окном на улице стояла и разговаривала с Володькой Орловым Елена. Та самая Елена, которая звонила домой и разговаривала с отцом. Та самая, с которой они должны были встретиться, но он так и не собрался. И теперь она здесь, в Севастополе. И ждет его! Иначе с какой стати ей торчать возле контрольно-пропускного пункта.
