— А ты обратил внимание, Глеб, как гаишники реагируют на нашу тачку? — донесся до меня голос Акулова. Действительно, на всех попадающихся КПП милиционеры, безбожно стопорившие все машины, увидев «Блейзер», пропускали его беспрепятственно и как-то даже пугливо отводили глаза в сторону.
— Угу, — сонно подтвердил я, — видел.
— Это же надо, дожили, — бубнил себе под нос Андрюха. — Сейчас все открывающий пропуск — не удостоверение с гербовой печатью и названием спецслужбы. А короткая стрижка, кожаная куртка и дорогая иномарка. Езжай куда хочешь. Никто не остановит, никто ничего не спросит.
Поздно ночью мы увидели мерцающие огни огромного города.
— Подъезжаем к гиганту машиностроения. Городу революционной и трудовой славы Свердловску, — продекламировал хорошо поставленным голосом Андрюха, указывая на сияющий ореол над постройками города. Сделав короткую паузу, он исправился: — То бишь, на теперешний лад, Екатеринбургу:
Как обычно, въезд в город обозначался контрольно-пропускным пунктом ГАИ. Чем больше город, тем значительнее здание и соответственно количество милиции. На екатеринбургском КПП, кроме трех оранжевых гаишных «Лад», нас поджидал ядовито-зеленый «уазик» ОМОНа, чувствовалось, что город-труженик является кузницей не только рабочих и инженерных кадров, но и, по-видимому, криминальных.
Если на всем маршруте от Москвы до Урала работники правоохранительных органов относились с уважением к нашей машине, к нашей униформе (стриженые затылки, кожаные куртки, иногда солнцезащитные очки), то здесь почтительным отношением к заезжим гостям и не пахло. Гаишник в светоотражающей жилетке с белыми нарукавниками взмахнул своей полосатой палкой и указал на обочину.
Я послушно выполнил маневр, остановившись, заглушил мотор.
— Не боишься, что снова засада разбойничков? — съязвил Акулов.
Четверо ментов не спеша направились к машине — кроме офицера-гаишника, еще шли три омоновца. В отличие от своих московских коллег, они не носили щегольски заломленных беретов, их головы венчали армейские каски, а торс прикрывали тяжелые бронежилеты. Мощные «АКМС» милиционеры держали, слегка опустив стволы вниз, на уровне колес нашей машины.
Возле меня остановился капитан-гаишник, со стороны Андрюхи встал лейтенант-омоновец. Молодой парень лет двадцати пяти, худое скуластое лицо, настороженные глаза сконцентрировались на лице Акулова.
— Документы, — негромко произнес лейтенант.
— Капитан Дудин, — представился гаишник, приложил к шапке руку в черной кожаной перчатке. — Ваши права, техпаспорт на машину.
Я протянул документы капитану, в это время лейтенант разглядывал удостоверение офицера ФАПСИ. И так он его смотрел, и так, разве что на зуб не пробовал, потом спросил:
— Куда направляетесь, товарищ капитан?
— Это, лейтенант, государственная тайна, — с легким раздражением произнес Андрей. Чувствовалось, что этот парень знает, как поставить на место любознательных не по чину милиционеров.
— А ваш спутник тоже из ФАПСИ? — отдавая документы, спросил лейтенант, указывая на меня.
— Нет, — покачал головой Акулов. — Он из службы безопасности президента. Ему тоже документы предъявить?
— Не стоит, — стараясь сохранить остатки милицейского достоинства, растянуто ответил омоновец, затем, приложив руку к стальному шлему, буркнул: — Можете следовать дальше. В городе будьте осторожны, здесь нездоровая криминогенная ситуация.
— Спасибо, лейтенант, — поднимая стекло, поблагодарил Андрюха.
— Счастливого пути, — возвращая мои права, козырнул капитан. Я надавил на газ.
Екатеринбург — город-гигант не только в смысле производственных мощностей, но и своих размеров. В нем нет компактности городов среднерусской равнины. Растянутые проспекты с чахлой растительностью и домами-новостройками. Впрочем, новостроек теперь уже немного. Время позднее, улицы пусты, лишь в некоторых окнах горит свет, машин на дорогах единицы.
Остановившись на перекрестке перед светофором, я смачно зевнул, но мой напарник сделал вид, что не заметил. На следующем перекрестке я снова разинул рот на манер бегемота средних размеров. Акулов опять ноль внимания.
— Что-то спать захотелось, — пришлось сказать открытым текстом.
— Выпей кофе. — Андрей затянулся сигаретой. — Кофеин, говорят, бодрит. Хотя лично меня он наоборот…
Меня не интересовало, как на кого действует кофе, и я перебил собеседника:
— Дай термос.
Великолепный китайский двухлитровый красавец, расписанный золотыми фазанами и алыми маками, был приобретен бабушкой Андрея, еще в годы советско-китайской дружбы, каких-то лет сорок назад. Вся семья Акуловых гордилась этим шедевром ширпотреба, передавая его, как говорится, от отца к сыну.
Взяв термос за металлическую ручку, я обнаружил, что он на удивление легкий. Открутив крышку, убедился в правильности моего заключения.
— А кофе тю-тю, — расстроенно произнес я.
— Ничего удивительного, уже свыше трех суток в дороге. Как я термос в Москве залил, так его больше никто не наполнял. Вот тебе и тю-тю.
Невозмутимый тон напарника вывел меня из себя. Увидев светящуюся вывеску «Бар», я направил туда машину.
— Ты чего? — спросил Андрюха.
— Хочу наполнить термос, — буркнул я, нажимая ногой на тормоз.
— Мы через три часа будем на месте.
— Я хочу сейчас кофе и чего-нибудь горячего, — выбираясь из кабины, ответил я.
Воздух был ядреным, морозным. После теплого салона морду на морозе аж зажгло. Подхватив за ручку термос, я обошел машину и направился к бару под названием «Калейдоскоп». Как обычно, дверь бронированная, обитая вагонкой и покрытая лаком. По бокам — фигурной формы окна, выложенные цветными стеклами и сверху прикрытые ажурной кованой решеткой.
— Между прочим, мы находимся уже на окраине, — опустив стекло, вслед мне крикнул Акулов. — По статистике, именно такие районы наиболее криминогенны, помнишь, что говорил лейтенант?
Я промолчал. Взявшись за массивную ручку, я потянул дверь на себя.
Внутри был полумрак, дым стоял коромыслом, в бликах цветомузыки можно было разглядеть силуэты посетителей. Небольшой зал на два десятка столиков был занят едва ли на треть. Но, учитывая, что время перевалило за полночь, для бизнеса такой наплыв довольно неплох. Дальнюю стену занимала стойка бара. Высокий дощатый барьер, обитый уже изрядно потертым дерматином. По другую сторону стойки открывалась огромная диорама винно-ликеро-водочных натюрмортов. Коллекция была впечатляющая. Во времена застоя такого выбора не было даже в валютных барах.
За стойкой с шейкером в руках ходила молодая девушка в белой рубашке и с черным галстуком-бабочкой. Невысокая круглолицая шатенка с безразличным видом скользнула взглядом по мне.
— Добрый вечер, — поздоровался я, присаживаясь на табурет рядом с уже хорошо набравшимся здоровяком. Он угрюмо вертел пальцами стакан из тонкого стекла, на четверть наполненный белой прозрачной жидкостью (подозреваю, что это была не вода).
— Скорее уж доброй ночи, — ответила девушка, ставя шейкер перед собой.
— У вас кофе есть? — спросил я.
— Есть, — ответила девушка-бармен. — Вам какой, натуральный или растворимый?
— Если можно, нерастворимый. — Ставя на стойку термос, я добавил: — Крепкий, сладкий, полную емкость.
— Вы что, нездешний? — Боковым зрением я заметил, как мой сосед после вопроса барменши замер, насторожившись. У меня мелькнула мысль: «Что-то тут не то». Но вслух, зевая, я произнес: — Да, я здесь чужак, был у вас на Урале по делам, теперь возвращаюсь домой. В Москву, столицу нашей родины.
— Один, что ли, едете? — Этот не совсем безобидный вопрос был задан с явно фальшивой, простенькой интонацией.
— Да, — молодецки ответил я и добавил: — Хотите посмотреть Москву? Доставлю с ветерком и комфортом.
Тут встрепенулся мой сосед. Развернувшись полным корпусом, детина дыхнул на меня перегаром и гневно произнес:
— Ты что, к нашим девкам цепляться будешь, козел вонючий?
Несмотря на табачно-водочный перегар и красную морду с вислыми мешками под глазами, завсегдатай бара не был пьян, и еще одна деталь: на голос этого пьянчуги в зале дернулось несколько голов, как боевые кони на звуки армейского горна. Подозреваю, что это не случайность.
Мой сосед ждал ответной реакции, решая, как дальше поступить со мной.
— Извините, не хотел обидеть девушку, — как можно мягче произнес я.
Физиономия соседа скривилась. Как большинство пьяниц и хулиганов, этот тип, по-видимому, любил поучить очкастых интеллигентишек, которые говорят «спасибо», «пожалуйста», «будьте добры», едят вилкой и ножом, а хлеб берут двумя пальцами.
— Ты на кого, козел, наезжаешь? — взвизгнул уже начавший заводиться здоровяк.
