3
Через час после инъекции в палату Стольникова зашли двое. Они были в белых халатах, аккуратная стрижка выдавала в них военных врачей, медики поздоровались и разместились напротив. Тот, что постарше, сел на стул у тумбочки, тот, что помоложе, принес с собой табурет. Стараясь не выдать напряжения, которое не покинуло его после короткого сна, Саша бросил взгляд на часы, спустил ноги с кровати и вяло окинул гостей взглядом. Чисто выбритые, ногти – ухоженные. Было вообще не похоже, чтобы они имели какое-то отношение к оружию и правилам его использования. Хирургов и военврачей, выковыривающих из тел пули, он видел не раз – то есть это врачи, но не хирурги. Стольникову хватило одного взгляда, чтобы понять: за тот час, что он спал, откуда-то издалека прибыли по его душу мозгоправы. Откуда? Из Моздока? Вряд ли. Скорее, из Владикавказа. Чем дальше от Грозного, тем меньше хирургов и больше психологов. Самое большое количество психологов в Москве.
– Как вы себя чувствуете?
– Кто вы и что вам от меня нужно? – Стольников решил сразу дать понять, что играть он по их правилам согласен, но считаться с ним следует.
– Мы врачи. Вы много пережили, поэтому сейчас пытаемся понять, способны ли вы дальше выполнять свои обязанности.
– Откуда вы знаете, что я пережил?
Ситуация складывалась таким образом, что больной начинал задавать вопросы врачам. Это было явно против правил. Перекинувшись двумя фразами, Стольников успокоился: если хочешь дать понять психу в белом халате, что ты здоров, будь немного психом тоже. Это сближает.
– Послушайте, – тихо проговорил пожилой доктор, – мы на вашей стороне. Мы работаем от имени ФСБ, да. Вам следовало вести себя с этими людьми более уравновешенно. Но нас больше интересует не цель, с которой мы сюда доставлены, а ваш рассказ.
Капитан дотянулся до тумбочки, взял стакан и сделал несколько глотков воды. Самый лучший способ убедить людей в твоем спокойствии – это сделать несколько ровных глотков. Кто часто смотрит через экран телевизора на трибуны, тот знает. Стольников телевизор смотрел редко, но природа его существа сама подсказывала правильные решения.
– Двадцать восемь лет назад здесь появился человек, который утверждал, что он из Другой Чечни.
«Только не смотреть сейчас в их сторону, – решил Саша. – Пусть рассказывает дальше».
– Этот человек, – продолжал говорить молодой врач, – вскоре умер. Он не смог пережить увиденного. Его приводил в трепет даже лосьон для бритья. Но его рассказ удивительным образом был похож на ваш. С той лишь разницей, что вы пришли оттуда, будучи человеком этого мира, он же оказался здесь новичком.
Пожилой положил коллеге руку на колено.
– Александр Евгеньевич, прежде чем начать говорить с вами на эту тему, нужно соблюсти неприятную процедуру. Нам нужно убедиться, что вы адекватны. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Это первый вопрос теста?
– Все верно, мы зададим вам еще несколько вопросов, – проговорил молодой и распахнул принесенную с собой папку. – Сколько людей проживает на планете Земля в данный момент?
– Шесть с половиной миллиардов.
– Хорошо. Продолжите, пожалуйста, эти строки: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…»
– Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты. Вижу, срезать меня на экзамене у вас нет желания?
– Как связаны Архимед и ванна?
– Он там дрочил?
– Александр Евгеньевич, вы что, не понимаете, что от ваших ответов зависит наш отчет для ФСБ?
– А вы не понимаете, что меня ждут десять моих людей? Еще живых – вы меня понимаете?
– Понимаем, – согласился пожилой и поправил на носу очки. – И все-таки как связаны Архимед и ванна?
– Долбаный Архимед лег в долбаную ванну и понял, что вытеснил такой объем долбаной воды, какой объем занимало его долбаное тело! Дальше!
– Вы испытывали когда-нибудь страх?
– Я его всегда испытываю.
– Но вы можете вспомнить, когда страх едва не прикончил вас? – вмешался молодой.
– Пожалуй.
– Только… – пожилой снова поправил очки. – Я прошу вас – спокойно. Мы делаем свою работу. Помогите нам. Хорошо?
– Хорошо.
– В тот день, в феврале девяносто пятого, была отвратительная погода. Двадцать второго февраля, как раз перед праздником, шел сначала дождь, потом повалил снег. К вечеру у меня зуб на зуб не попадал, бойцы замерзли не меньше моего. Как ночь провели – не помню. Или вспоминать не хочется – так вернее будет… С собой были спальные мешки, и к утру они все стали насквозь промокшие…
Саша выдвинул ящик, вытащил пачку сигарет, оставшуюся после визита Удальцова, закурил.
…Солнце поднялось из-за гор, и впервые за ночь старший лейтенант Стольников улыбнулся. Боевое охранение стояло всю ночь, но он все равно не сомкнул глаз, то и дело поднимался, чтобы проверить посты. Курил сигарету за сигаретой, хотя всего неделю назад бросил курить. А перед этим выходом не удержался, засмолил…
Рассвет в горах – необычное зрелище. А на войне, кроме всего, это еще и доказательство, что пока жив. Стольников окинул взглядом бойцов – от них валил пар, как от выбежавших из бани отдыхающих. Но только почему-то отдыхающие были с изможденными лицами, в ватниках и при полной боевой выкладке. А через полчаса солнце спряталось, и Саша снова почувствовал холод.
Задача наполовину была выполнена. Взвод вышел на высоту и закрепился. В штабе не знали, появятся здесь люди Умарова или нет, как не знали, появится ли он еще на трех высотах, которые заняли другие группы. Через три часа по дороге должна была пройти крупная колонна федеральных сил с людьми и боевой техникой. Рисковать после Грозного никто не хотел. Войска стягивались все южнее и южнее, тесня банды к границе. Но в феврале девяносто пятого это были не просто банды, это были группировки, имевшие возможность противостоять регулярным частям Российской армии.
Саша занял высоту. Пулеметчики и снайпер расставлены – он еще ночью провел рекогносцировку, в очередной раз убедившись в том, что карты шестьдесят пятого года, имевшиеся на руках офицеров в то время, и местность, на них обозначенная, имеют мало общего.
Теперь оставалось только ждать. Пройдет колонна, и вечером их снимут. Площадка для посадки «вертушек» идеальная, вертолеты могут садиться даже парами. Можно было и сюда забросить десант, но это все равно что рассказать Умарову о своих планах на ухо. Нечего делать здесь «вертушкам», мертвое место. Поэтому пришлось отделению, которое прихватил с собой Стольников, почти сутки добираться до высоты своим ходом. А потом была эта ужасная ночь… В такие минуты не лезет в голову ничего, кроме мыслей о горячем, обжигающем душе и жаренной на сале картошке…
– Шкирко, посты проверил?
– Так точно, товарищ старший лейтенант. Все в порядке.
После этого короткого диалога прошло две или три минуты.
Бойцы не поняли, в чем дело, а Стольников, сообразивший мгновенно, прокричал:
– В укрытия!..
Свист резко стих, и тишину высоты разорвали первые четыре мины. По позиции Стольникова били из минометов. Пока не прицельно, но он знал: несколько минут, и мины начнут разрываться у него под носом. Ну, одна-то как минимум разорвется…
Он понял, что сержант Шкирко солгал и что посты сняты ножами, когда из-за огромного, похожего на коренной зуб великана-камня ударил миномет. И сразу грохнули три или четыре гранатомета.
В это мгновение Стольников осознал ясно: группа будет уничтожена в считаные минуты. Он вывел людей на высоту, которую за несколько часов до его прихода чехи укрепили для атаки на колонну. Бандиты не успели даже позавтракать и ширнуться – когда Саша привел своих людей, на высоте не было ни пустой консервной банки, ни единого шприца, ни единого клочка бинта. Значит, отойдя и находясь в сотне метров от позиции, чехи спокойно наблюдали, как Стольников выставляет посты, как его люди едят тушенку с ножей, как забираются в спальные мешки…
Ужас объял старшего лейтенанта. Те шесть или семь часов, что он был на высоте, боевики находились рядом и обдумывали, когда начать резать русских!
И момент был подобран – лучше не придумаешь. Заспанные, не отдохнувшие за ночь бойцы, расслабляющий рассвет с теплым солнцем, минута, когда хочется развести костер и поесть горячего… Все мысли только о еде и тепле. Они не стали атаковать отделение ночью по одной только причине – боевикам не было известно, отдельное это русское подразделение или часть более крупного, расположившегося по всей высоте. Теперь же, когда стало ясно, что это всего лишь пятнадцать человек, боевики ударили. Атаку на колонну никто не отменял, поэтому до ее появления нужно было задавить русских и, уже ничего не опасаясь, расположиться с удобствами…
Стольников видел, как одной из гранат была разбита радиостанция и как, держась за культю оторванной ноги и крича, сползал вниз радист. Он видел, как горящий, с оплавленным лицом, дико голося, мчался по склону прикомандированный к группе авианаводчик. Саша вскоре потерял его из виду, потому что рядом взбугрилась земля и осколочная граната из РПГ оглушила его разрывом. Боль в ноге ударила током до самой шеи. Рухнув, Стольников смотрел, как умирает его группа. Оглушенный, он увидел, как в скале над его головой, на высоте человеческого роста, разрывается еще одна граната. Осколки, хлынув сверху, накрыли его, и свет померк…
