Ходики снова остановились, и стрелки уныло обвисли на круглой кошачей мордочке. Было очень тихо. Слишком тихо. Невыносимо.
Поднявшись с дивана, Громов сунул в зубы сигарету и включил телевизор, разогревавшийся важно и неторопливо, как самовар. Его полированные бока стоили сегодня немногим меньше электронных внутренностей, но он до сих пор кое-как функционировал, хотя безбожно перевирал цвета, подменяя желтое – зеленым, а красное – синим. Зато самодельная антенна из обычной линейки и медной проволоки ловила целых пять программ. Вполне достаточно, чтобы убить время, пока спит Саня.
Прихватив пепельницу, Громов опять улегся на диван. На тусклом экране проявилось светлое пятнышко, разрослось с шипением и превратилось в миловидную особу на фоне карты России. Особа взмахивала своей ручкой, как волшебной палочкой, но ничего изменить к лучшему не могла. Все та же жара почти по всей территории.
Когда отмельтешила реклама, на экране возникло странное существо с отбеленными волосами. То ли старуха, прикидывающаяся мужчиной, то ли пожилой дядька, нарядившийся смеха ради женщиной. Артистическая натура, предположил Громов, и не ошибся. По-жабьи открывая рот, обильно напудренное существо рассказывало о своей новой концертной программе. Ведущий изображал почтительное внимание, но Громов не был обязан внимать этой ахинее и с удовольствием воспользовался своей независимостью.
Пульт ему заменяла собственная правая нога, большой палец которой дотягивался до любой кнопки переключения каналов. Он выбрал первую по счету и наткнулся на старый-престарый фильм, смотреть который было особенно приятно потому, что почти каждая реплика героев была известна заранее. Потом была программа новостей, выдержанная в строгом официальном тоне. Потом еще что-то – яркое, забавное, шумное. Кажется, видеоклипы. Или мультфильмы.
Пора было вставать, но последовательность действий требовала нажатия на пятую кнопку, и Громов нажал. После чего рывком сел и уставился в экран с таким вниманием, которое явно не понравилось бы главному герою передачи.
Это был местный канал, региональный. В студии телекомпании «Ракурс» не пели, не плясали. Здесь знакомили зрителей с важнейшими новостями родного края, и нынешним утром гвоздем программы был и.о. губернатора Курганской области, а на самом деле ее полновластный хозяин. Белые буковки в нижней части экрана свидетельствовали, что этого человека величают Рудневым А.С., хотя Громов помнил его под кличкой Итальянец. Некоронованный криминальный авторитет, по приказу которого бандиты вознамерились установить новый порядок в мирном дачном поселке. Все эти садыкбековы, шкреки и эрики расплодились повсюду под его чутким руководством. А Руднев как ни в чем не бывало распинался по поводу жилищных проблем. Он намеревался что-то строить.
– На чьих костях на этот раз? – мрачно полюбопытствовал Громов.
«...этот вопрос так или иначе затрагивает каждого жителя нашего города, – откликнулся Итальянец. – Но решит проблему не бог, не царь и не герой. – Он тонко улыбнулся. – Это наша с вами общая задача...»
На экране он выглядел синюшно-зеленым, как вурдалак. Он смотрел Громову в глаза – победоносно, нагло, вызывающе. Он собирался попить еще немало кровушки, и не было никаких шансов добраться до его сердца осиновым колом или серебряной пулей. Потому что Итальянец являлся призраком, таким же эфемерным, как телевизионное изображение Александра Сергеевича Руднева. Он не фигурировал ни в уголовных делах, ни в оперативных донесениях, ни в протоколах. Фантом. Химера.
Под началом этого оборотня находится целая армия упырей помельче, подумал Громов. Днем и ночью, ежечасно, ежеминутно они вышибают из кого-то долги вместе с мозгами, гнусаво диктуют свои условия, трясут, выставляют, канают, кидают, бесогонят, трахают, обламывают рога, ставят на уши. Вся область обложена непомерной данью этого воинства. А на вид все так пристойно. И на слух тоже.
Существует жилищная проблема, существует губернатор, озабоченный ею до невозможности, а еще есть некое АОЗТ «Самсон», которое берется в меру сил и возможностей наращивать жилищный фонд Курганска, и в подрядчиках у него – не абы кто, а турецкая строительная фирма. Если верить Рудневу, то часть особняков, которые вырастут на месте дачного поселка, будет передана в распоряжение городских властей. Там можно будет разместить детский дом, профилакторий или что-нибудь другое, не менее полезное и нужное. Когда-нибудь потом. Позже. Это ведь звучит лучше, чем никогда?
Наверняка вся эта афера затеяна не случайно, не с бухты-барахты. Что-то Итальянец просчитал, что-то продумал, каким-то образом нашел свою выгоду, ради которой он и живет на этом свете. Но Громова совершенно не интересовала механика этого дела. Он знал твердо одно: нельзя, чтобы на островке, где похоронена Ксюха, возник какой-нибудь ресторан с итальянской кухней, где будут насыщаться, поплевывая в воду, счастливые обладатели особняков. Пусть они сорят деньгами где-нибудь еще, Громов не возражал. Но не здесь. Не в этом поселке, возведенном не их руками. Не на этой земле, политой чужими кровью, потом и слезами.
– Не обломится тебе здесь ничего, Корлеоне недоделанный, – пробормотал Громов.
Итальянец его услышал. Снисходительно улыбнувшись, он сказал:
– Я и моя команда привыкли руководствоваться одним простым, но действенным лозунгом: «Сказано – сделано». Я привык претворять свои планы в жизнь немедленно, не откладывая их в долгий ящик. – Он обращался уже не столько к телезрителям, сколько к ведущей, в которой Громов не без удивления опознал свою знакомую – Людмилу. Она прямо вся извелась в своих тесных брючках, бросая взгляды на часы, а Итальянец посматривал на нее, как кот, подстерегающий доверчивую птичку. – Так что, – говорил он, чуть ли не облизываясь, – в заключение беседы хочу пригласить вашу съемочную группу на место событий. Милости прошу ко мне в пятницу в первой половине дня. Вместе прокатимся с турецкой делегацией за город... Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать... А? – Итальянец интригующе хохотнул.
Громов резко подался вперед. Неужели он не ослышался? Неужели завтра Итальянец действительно осчастливит своим присутствием поселок Западный?
Людмила вся затрепыхалась в не менее радостном экстазе, чем тот, который не так давно испытала на этом самом диване, когда лежала под Громовым.
– Конечно, – чирикнула она. – Мы с радостью принимаем ваше приглашение. Нашим зрителям будет интересно проследить за развитием событий.
– Еще как! – машинально подтвердил Громов, невидящие глаза которого были устремлены на экран. И, хотя никакого Итальянца там уже не наблюдалось, он обращался именно к нему, когда мрачно произнес: – Ну что, Руднев А. С.? Теперь за спинами пацанов не спрячешься, м-м?
* * *
«Мы в расчете».
Вот и весь текст послания, оставленного Саней. Его расчет был предельно прост. С кухонного стола исчезла бутылка водки, из холодильника – упаковка крабовых палочек, а из-под дивана, на котором спал Громов, – заряженный револьвер.
«Стреляться вздумал, что ли? – тоскливо подумал он. – Только этого мне не хватало!»
Саня исчез с оружием в самый неподходящий момент. Без общества вздорного мальчишки Громов обошелся бы, причем с превеликим удовольствием. Но револьвер! Ему как раз нашлось достойное применение, а он оказался в руках юного истерика. Забился небось в какую-нибудь щель, как таракан, и барабан с демонической улыбкой крутит. «Погиб поэт, невольник чести», и все такое. Если напьется пьян, может и пальнуть в свою бестолковую башку. Где же его теперь искать?
Громов натянул джинсы и вышел из дома. Во дворе его поджидал черный соседский пес с героической кличкой... Рэмбо? Ах да, Рокки... Он сидел в нескольких шагах от крыльца, с видом виноватым и торжествующим одновременно. Его глаза то блудливо ускользали в сторону, то вопросительно поглядывали на человека, как бы спрашивая совета.
– Ну, что там у тебя? Выкладывай, – рассеянно сказал Громов, озираясь по сторонам.
Он не ожидал, что его предложение будет выполнено столь буквально. Рокки осторожно приблизился и выложил из пасти на крыльцо блестящую штуковину с обрывками цепочки. «Золото, – определил Громов, вертя в руках стрекозу. – Золото плюс целая россыпь драгоценных камней. Если бриллиант в лапах стрекозы настоящий, то кулон должен стоить целое состояние».
Рокки выжидающе смотрел на Громова, доволен ли?
Странный пес. О сороках-воровках, падких на все блестящее, Громову слышать доводилось. Но собаки...
– Гдe ты это взял, м-м? – спросил он.
– Ау-уф! – неопределенно отозвался Рокки.
– Очень вразумительно, – сказал Громов. – Спасибо за исчерпывающую инфор... Черт!
Присмотревшись к неожиданному дару, он обнаружил на звеньях цепочки бурые пятна. Абсолютно чистого золота, конечно, в природе не существует, но обычно его все же отмывают от крови, а не выставляют его сомнительное происхождение напоказ.
