– А у вас лично есть деньги?
– Да, есть, они лежат в надежном месте, это деньги Мисропяна, доллары, но куда я с ними? Мне же лечиться надо, где-то жить, но так, чтобы ОНИ меня не достали… Я уже смирилась с тем, что мой сын останется с ними, он маленький, он не должен знать, что его мать наркоманка, и не должен видеть, как я буду страдать, когда у меня кончится запас этой дряни… Но я одна, понимаете?
Совсем одна…
Смоленская, еще когда ехала сюда, уже примерно знала, что сможет предложить Карине, а теперь, глядя на нее, измученную, всеми брошенную и несчастную, лишь укрепилась в своем решении помочь ей.
– Послушайте, Карина. Если вы хотите жить, если у вас еще сохранились душевные силы, вы могли бы довериться мне и отправиться с одним надежным человеком в Москву.
Она имела в виду Левина, который сегодня вечером должен был вылететь в Москву из Адлера и мог бы прихватить Карину с собой с тем, чтобы временно поселить ее в квартире Смоленской, пока не решится вопрос об устройстве ее в клинику.
– Вы считаете, что это реально?
Екатерина в двух словах объяснила ей ситуацию.
– Но как же похороны Мисропяна? Я же должна на них присутствовать!
– Теоретически – да, но практически вы ему все равно уже ничем не поможете, к тому же ведь это именно он сделал из вас наркоманку и лишил вас ребенка. Я не знаю, какие чувства вы испытывали раньше к своему мужу, но твердо уверена, что после похорон, которые вас сейчас так заботят, все это уже не будет иметь никакого значения – от вас попытаются избавиться. Они отберут у вас и деньги, которые рано или поздно откроются, поскольку вам необходимо будет где-то покупать наркотики, поэтому решайте сами… Сейчас в доме кто-то есть?
– Да, на кухне его сестра и две племянницы, они приехали сюда, чтобы помочь на похоронах, но тело еще не выдали…
– Я бы могла сейчас уехать и дать вам возможность все обдумать, но боюсь, что, когда я вернусь, будет уже поздно – Левин уже улетит в Москву, а как сложатся мои обстоятельства и когда я закончу здесь все свои дела – пока не знаю… Дом оформлен на вашего мужа?
– Да. Я по закону наследую и дом, и машины, и еще много чего…
– Тогда вам и вовсе нечего бояться. В Москве вы, после того как поправитесь, наймете хорошего адвоката, который приедет сюда и будет здесь представлять ваши интересы. Продаст дом, словом, сделает все так, как вы того захотите, и все оформит вполне законным образом. А потом вы сможете вернуть и вашего сына. Закон будет на вашей стороне, но лишь в том случае, если вы сами захотите выкарабкаться… Вы понимаете меня?
Карина встала и, сцепив пальцы рук, заметалась по беседке. Наконец остановилась:
– А вы не могли бы пройти со мной в гараж? Деньги у меня там… Я ведь и в дом-то могу не заходить, правда? Я одета, а все, что мне будет нужно, я смогу купить в Адлере… У меня и все необходимое там же… Вы только не бросайте меня, пожалуйста… – Глаза ее наполнились слезами.
Смоленская проследовала с ней до гаража, где на ее глазах Карина достала коробку со шприцами, сняла с полки металлическую канистру, которая на самом деле открывалась как обычный ящичек, в ней хранились деньги, уложила все это в холщовую грязноватую сумку и, вручив ее Смоленской, сказала:
– Я должна выйти отсюда с пустыми руками, вроде бы проводить вас…
Екатерина вдруг подумала, что действия Карины настолько логичны и решительны, что, быть может, она и на самом деле не настолько больна, чтобы переживать за ее здоровье. Деньги и помощь пусть даже посторонних людей вполне могут сотворить чудо и спасти эту молодую и красивую женщину.
Они пересекли сад, вышли за ворота на дорогу, сели в машину и спустя несколько минут уже мчались на огромной скорости в сторону Адлера.
После горячей ванны и сытного ужина, которым ее накормил Лопатин, Изольда почти сразу же уснула, едва только ее голова коснулась подушки.
Снов не было, она словно куда-то провалилась вместе со своими страхами и проблемами, поэтому утром, на свежую голову, ей было уже куда проще проанализировать все то, чем вчера ночью ее огорошил Иван.
Исчезновение золотой зажигалки, которому она поначалу не придала никакого значения, уверенная в том, что просто оставила ее в кармане одного из своих жакетов или брюк, теперь, в свете кажущихся абсурдными подозрений, воспринималось как часть плана, злого умысла, направленного на то, чтобы подставить Изольду по-крупному, с размахом. «Это же надо, – не переставала она удивляться, – чтобы кто-то так сильно захотел избавиться от меня?! И кому вообще в голову-то могло прийти подкинуть зажигалку, да еще такую приметную, на место преступления, и где? На Черном море, в тысячах километров от моего дома?!»
Не верить Лопатину она не могла, потому что уже утром, лежа в постели, вспомнила, как не досчиталась на кухне пары хрустальных рюмок, причем последних из набора, так что ей теперь будет сложно доказать, что эти рюмки были украдены у нее. Другое дело, если бы у нее дома их было, к примеру, шесть, две из них украли и отвезли в Адлер или куда там еще, а четыре бы остались и явились вещественными доказательствами. А так… Кто-то явно знал, что рюмок всего две, а если и не знал, то уж, во всяком случае, догадался взять единичные, разрозненные…
Она не могла сейчас с точностью вспомнить, каких именно вещей она не досчиталась, поскольку отнесла все эти мелкие потери к своей рассеянности или забывчивости… Но так ли уж и забывчива она? Или же тот, кто успел побывать в ее доме ДО МАЯ ИЛИ В МАЕ, когда она отдыхала на своей даче, просто оказался очень хитер и взял те предметы быта, которые незаметны, но несут на себе отпечатки ее пальцев. Это могло быть все, что угодно, вплоть до щипчиков для бровей, которых у Изольды было пять штук и все тоже куда-то подевались. Хотя навряд ли злоумышленник польстился на щипчики, он мог взять пепельницу, которых в доме тоже много, потому что при каждом удобном случае курящей женщине вместо духов почему-то дарят именно пепельницу…
Но кто же этот человек, кто?
Она промаялась все утро, прикидывая, кому бы ее арест принес наибольшее удовольствие, но кандидатур было так много, и все они были такие разные, что, решив ни на ком не останавливать свое внимание, она выбросила всех их разом из головы, встала, умылась и вышла к столу, где ее уже поджидал хозяин дома – «преступник номер один» Иван Лопатин собственной персоной.
– Доброе утро, Иван.
– Доброе. Проходи, садись. Вообще-то у нас сегодня блины с медом и со сметаной. А лично для тебя – с хорошими новостями.
– Неужели с меня сняли подозрение?
– Наоборот – за твоим домом установили наблюдение, твой домашний телефон прослушивается. Но вернулась твоя племянница, Валентина. Ей из Туапсе вчера звонила Смоленская.
– Вот это действительно прекрасная новость! Куда ей звонила Смоленская?
Ей домой?
– Нет, на квартиру ее матери, которой сейчас нет в городе…
– Их прослушивали?
– Безусловно. Смоленская, понимая, что их могут прослушивать, передала информацию по всем убийствам, которые произошли на побережье между Адлером и Сочи, с расчетом, что эти сведения помогут снять с тебя подозрение или обвинение… Валентина попросила ее приехать, а Смоленская, в свою очередь, намекнула ей на то, что племянница должна найти тебя, чтобы передать весь их разговор… Вот и получается, что стоит сейчас Валентине выйти из дома, чтобы попытаться тебя найти, как за ней сразу же будет установлена слежка.
– Это я понимаю. Но она же все равно не найдет меня, ей и в голову не придет ехать сюда… Я что-то не понимаю, к чему ты клонишь…
– У тебя же был конкретный план действий ДО ТОГО, как ты узнала от меня, что на тебя началась охота. Я предлагаю тебе помощь… Что ты собираешься делать? Искать женщину, которая убила Блюмера?
– Иван, есть у меня одно дело. Важное. И без твоей помощи мне, безусловно, не справиться. Но лучше было бы, если бы при этом присутствовала и Катя, У меня есть все ее телефоны, ты не мог бы связаться с ней и организовать нам встречу здесь? В Москву я теперь, понятное дело, не поеду… И еще, конечно, хорошо бы привезти сюда Валентину…
– Все это реально и выполнимо.
– Вот пока и все. Если бы поскорее вернулась Неля, мне было бы проще.
Кроме того, сама Валентина может многое знать, ведь она тоже была на море, встречалась с Екатериной, да и с Варнавой, который тоже мог ей рассказать что-нибудь новое о Пунш…
– Я обещал тебе помочь с этой Пунш, но пока ничего не получается, так что – извини… Но определенные ассоциации в связи с этим именем возникают…
– Ассоциации? У меня они тоже имеются: брызги шампанского!.. – усмехнулась Изольда. – Много теплого, пенящегося шампанского и красивая девушка, танцующая на столе и показывающая свои стройные обнаженные ноги… Вот кто такая Пунш!
– Да, ты, пожалуй, права, именно такие ассоциации… Пунш! Шампанское!
