На сиденье рядом я посадил Табанцева.
После того как я не обнаружил на улице «Лексус», стало понятно, что парни поспешили в отдел. Если нет на дороге сугробов, то Вьюн доедет очень быстро. А почему на дороге нет снега, задумываться не приходилось. У въезда на территорию особняка стояла техника. Четыре джипа Креста двигались следом за двумя снегоуборочными машинами. Где за пять минут вор нашел то, что не могли до семи утра найти власти, одному богу ведомо. Знаю одно. Бывают случаи, когда милиция бессильна помочь своим же людям…
Опустив стекло, я сказал Крестовскому то, чего не должен был говорить:
– Николай, через полчаса здесь будет рябить в глазах от погонов. Не бери греха на душу. Это моя территория. Мне потом тебя и искать.
– А как же трое суток на разграбление города? По закону! – хищно улыбнулся Крест.
Ух ты, он историю знает! Но, кажется, только эту главу.
– Будет тебе трое суток, – пообещал я. – Гарантирую. По закону. Статья сто двадцать вторая Уголовно-процессуального кодекса. Потом арест и СИЗО. А там и до зоны рукой подать. Думай!
Благодарить его мне было некогда и не за что. Как мы и договаривались, он помогал сейчас не менту. Он выручал человека, оказавшего ему когда-то услугу. Долги нужно возвращать.
Был ли у меня другой выход? Нашел ли я предмет своих поисков? Нет. Табанцев сидел, опустив подбородок на грудь. О чем он сейчас жалел более всего? О том, что не поменял информацию о Кореневой на свою невесомую свободу? «Нет, – ответил он мне, – я просто не знаю, где она». Потом он просил у меня пистолет, обещая застрелиться. Около КПП он стал проявлять признаки нервозности, что заставило меня воткнуть ему в бок «макаров». Он проезжал мимо «своих» сержантов с вымученной улыбкой. Мне в тот момент, с Димкой на борту, не хватало еще длительных разборок с инспекторами и погони. Табанцева в лицо знали все, а кто сидел рядом с ним, в рубашке, заляпанной кровью? Уже на въезде в город мимо меня промчались два черных «ЗИЛа» с зарешеченными окнами. Следом за грузовиками-автобусами проскользнул «Лексус». В окнах мелькнули лица Игоря, Вани и Вьюна. Им было не до черного «Мерседеса», они мчались спасать друга. То же самое делал и я. Нарушая все правила движения, которые только можно нарушить, я гнал машину к клинике Бигуна.
Затормозив у самого входа, я пристегнул Табанцева к огромной бронзовой ручке у входной двери. Когда я поднимал на себя Диму, понял, насколько устал.
– Я от Бигуна!
Это пароль. Чья это клиника, знают лишь лица, приближенные к депутату. Их немного, поэтому входящему верят на слово. Тут же появляется врач в зеленом халате, каталка, куча медсестер…
Шатаясь, я вернулся к Табанцеву, усадив пленника в машину, устало произнес:
– Табанцев, последний раз спрашиваю, где Коренева?
– Как ты меня зае…л, Горский… – обреченно произнес Виталий Алексеевич.
На том и закончился наш разговор. Но он сделал еще одну попытку:
– Отпусти меня, а? Я тебе двести штук «зеленых» дам. Они у меня дома. Пересчитаешь прямо там…
– Зачем мне пальцы мусолить? В ОРБ денежно-счетные машинки есть…
Вскоре после осады особняка меня отстранили от работы. Началось служебное расследование по факту правомерности применения мною оружия и организации оперативно-розыскных мероприятий в доме лидера организованной преступной группировки Юнь Мо Юнга. О Кресте никто не вспоминал, так как он последовал моему мудрому совету исчезнуть вместе со своими людьми еще до прибытия милиции.
ОМОН все утро вылавливал разбредшихся по дому крокодилов и собирал тела убитых, делал обыски и освобождал из камер заложников. Оружия и наркотиков было изъято столько, что можно было «раскумарить» и повести в атаку всех талибов Афганистана.
Списки Тена произвели фурор как в соответствующих организациях, так и в деловых кругах. Обиженными остались две сотни почтенных граждан области и страны. Назревали шумные судебные процессы, а под этот шум владельцы дорогостоящих авто потихоньку делали экспертизы. Чем черт не шутит…
Табанцев находился в следственном изоляторе. Сидел он в «красной хате», с подобными себе горемыками из правоохранительных органов. На седьмые сутки я не выдержал и прибыл в СИЗО. Прибыл, естественно, не на свидание. Вязьмин, кому опять отписали уголовное дело для расследования, без проблем выписал мне отдельное поручение для производства допроса.
Сидя на прикрученном к полу табурете и опершись на прикрученный к полу стол, я курил и откровенно скучал. Прибыл я немного не вовремя – «продол», где содержался бывший замначальника ГИБДД, принимал пищу. Никто выводить его ко мне в это время не собирался. Обед заканчивался через полчаса, а это было для меня много. Выбросив окурок в форточку, я решил зайти в гости. У радушных хозяев этого учреждения всегда есть крепкий, почти черный чай, нарды и анекдоты, рассказываемые в режиме «нон-стоп».
Аркаша Федорцов, когда я приоткрыл дверь, прихлебывал из стакана «конвойный» чай и обставлял, как ребенка, какого-то конвоира. Стук нардовых фишек я услышал еще в коридоре. Он махнул мне рукой и объявил сопернику, что тот «может отдыхать, тренироваться на тряпочках, а потом снова приходить». Как только расстроенный конвоир покинул кабинет, Федорцов мгновенно расплылся в улыбке:
– Заходи, Андрей! Слышал, напряги у тебя по службе? Бери стакан, я чайку налью.
О моих коллизиях было известно уже и в СИЗО. Думаю, что не только операм…
– Одним служебным расследованием больше, одним меньше. Не привыкать. – Я так и не понял, кого из нас двоих я успокаивал.
– Васильевич, поскольку здесь около трех сотен тех, кто может тебя заинтересовать, позволь полюбопытствовать… По чью душу?
– Табанцев.
– А-а-а… – как-то разочарованно протянул опер. – Сложный пассажир.
Аркаша рассказал мне, что практически сразу он «зарядил» камеру своим человеком.
– Так о чем в «хате» Виталий Алексеевич переживает? Мучает ли его совесть? Стремится ли весточку на волю передать? – спросил я.
Федорцов поморщился.
– В том-то и дело, что парень «тертый». С вами, ментами, вообще, тяжело. Умные вы чересчур. – Отодвинув ящик стола, он вынул лист бумаги. Одного моего взгляда было достаточно, чтобы понять – передо мной агентурное сообщение.
«Между мной и арестованным Табанцевым сложились доверительные отношения. В связи с тем что я, очевидно, вскоре буду осужден и мне будет назначено наказание, не связанное с лишением свободы, Табанцев стал проявлять ко мне интерес…».
Э-эх… Наивность человеческая! Я не судья, но три-четыре года на «общаке» я тебе могу гарантировать.
«… В ходе разговоров он выяснял, с кем я поддерживаю отношения, кого из сотрудников милиции знаю, когда у меня суд. Узнав, что суд через неделю и что я вскоре буду переведен в другую камеру, он попросил меня после суда съездить на адрес: ул. Железнодорожная, д. 56, кв. 18, к его матери и передать ей следующее: «Я все помню. Если не хочешь, чтобы я поссорил тебя со всем миром, найми хорошего адвоката и положи мою долю наследства на зарубежный счет»…
Это что за шифровка?!
– Адрес «пробивали»? – автоматически спросил я, совершенно позабыв, где нахожусь.
– Андрюша, это ваше дело – адреса «пробивать»! – возмутился Федорцов. – А наше – на путь истинный вас направлять! Если я еще по хатам мотаться начну…
Понятно, понятно… Извини за ляп. На сообщении – ни исходящего номера, ни резолюций. Под текстом – вчерашнее число и подпись: «Птичник».
– Спасибо за чай и за помощь, Арканя! – Я вернул ему лист. – Ты мне сейчас очень помог.
Невозможно описать чувства Табанцева, когда он увидел меня за столом. Злоба, раздражение, досада и разочарование. «Четыре в одном». Резко развернувшись в дверях, он сказал:
– Уведите меня обратно в камеру.
– Пшшел! – Женщина-конвоир, похожая на Монсерат Кабалье, толкнула Виталия Алексеевича то ли бюстом, то ли животом. – К тебе тут не на свиданку привалили, а по делам!
Табанцев сел за стол и уставился в стену.
– Как кормят?
Этот, хоть и подлый, но вполне безобидный вопрос вовсе не являлся основанием для того, чтобы пройтись матом в адрес моей матушки. Но это тем не менее прозвучало.
– Слушай, Табанцев, – мне пришлось резко наклониться над столом, – я ведь еще не делал заявления относительно своего столкновения с «Тойотой»! За организацию заказного убийства сотрудника милиции тебе на суде прокурор попу разорвет. Тут никаких «поглощений» одного срока другим не будет! Будет одно сложение лет! Хочешь попасть в Книгу рекордов Гиннесса? Как человек, получивший на суде больше, чем Бен Ладен?
– У тебя доказывать нечем. Можно сигарету?
– Кури на здоровье. Доказухи у меня больше, чем нужно. Заключение судмедэкспертизы, Домушин со своими показаниями и помятая «Тойота». Если бы ты был по-прежнему майором Табанцевым, то мое заявление выглядело бы, как записка сумасшедшего. А теперь, единожды солгавши, кто тебе поверит?
