Я на своем опыте знал, как порой бывают густы подмосковные места. Как-никак пробежал по Подмосковью десятки, если не сотни, километров во время дневных и ночных ориентирований, преследований и поиска, как в роли розыскника, так и диверсанта условного противника. Но окружающая Обнинскую АЭС лесополоса своей густотой и граничащей с таежной непроходимостью поразила даже меня, бывалого «вымпеловца». Наверное, только здесь, в отличие от санитарных зон водохранилищ и прочих заповедных мест, соблюдался запрет на вырубку леса. Думаю, причиной этому была не забота природоохраны, а близость самой атомной электростанции. Напуганные радиоактивными выбросами советских ядерных предприятий на Урале и аварией на Чернобыльской АЭС, обыватели попросту боялись вырубать лес в непосредственной близости от атомной станции. В результате предоставленные сами себе деревья разрослись так густо, что пробраться между ними порой было совершенно невозможно.
Мы продвигались друг за другом. И мне, идущему впереди нашего небольшого отряда, приходилось прокладывать путь в труднопроходимой лесной чаще. Я то и дело нагибался, ныряя под нижние ветви и кривые стволы разросшихся деревьев. Более-менее свободное пространство осталось только внизу, а выше, на уровне груди и плеч, ветви переплетались так густо, что развести их в стороны не стоило и пытаться. Когда пришлось довольно долго идти в полусогнутом положении, я невольно позавидовал низкорослому Сверчку. Тем не менее я энергично шагал вперед, прикрывая лицо от целящих в глаза сучьев. Сверчок с Вороном сзади тоже не отставали от меня. У себя за спиной я постоянно слышал их близкое дыхание.
Лесополоса закончилась неожиданно. Вот передо мной были густые заросли. Но стоило сделать шаг и развести руками преграждающие путь скрещивающиеся ветви, как моему взору открылась широкая полоса поля, за которой, защищенные глухим бетонным забором, высились корпуса АЭС и уходящие в небо трубы. Я невольно застыл на месте, и не ожидавший этого Сверчок сзади налетел на меня, ощутимо толкнув в спину.
– Простите, товарищ капитан, – забормотал он, но я, призывая к тишине, предостерегающе поднял руку, и Сверчок сейчас же умолк.
Прежде всего следовало определиться на местности. Оставив Сверчка и Ворона под прикрытием деревьев, я пересек опушку и, выйдя из леса, окинул взглядом открывшееся поле. Оказывается, пробираясь через лес, мы не так уж и отклонились от цели. Ведущая к АЭС линия электропередачи пересекала лесополосу в трехстах метрах левее. А до ближайшей опоры ЛЭП было не более четырехсот метров.
Встав под раскидистый американский клен, росший на краю опушки, я вынул из футляра бинокль и принялся изучать ближайшую опору высоковольтной линии. Это была самая ближняя к АЭС опора, если не считать той, которая располагалась во дворе станции, на охраняемой территории. Опора впечатляла своими размерами. Она была высотой с десятиэтажный дом и чем-то напоминала нацеленную в небо ракету. На трех поперечных, похожих на крылья, хотя, какие у ракет крылья, конструкциях, по два на каждую, держались электрические провода, толщиной с мою руку. Я мысленно поставил себя на место корректировщика и попытался выбрать самую удобную для наблюдения за АЭС позицию. Самыми удобными мне показались поддерживающие провода «крылья». Наверняка на них имелся какой-то настил, чтобы обслуживающие ЛЭП электрики могли добраться до проводов. Первое, ближнее к земле «крыло» я рассмотрел достаточно хорошо и никого на нем не обнаружил. Средний пролет был виден гораздо хуже: перекрещивающиеся ребра жесткости решетчатой конструкции перекрывали обзор. Тем не менее, если бы в этой решетке притаился человек, я бы его наверняка заметил. Придя к такому выводу, я навел бинокль на последнее, третье «крыло». Оно оказалось значительно короче двух предыдущих, но составляющие его решетчатые секции имели большее число распорок и перемычек. А за таким частоколом уже вполне можно было спрятаться. Но это «можно» еще вовсе не означало, что там кто-то был. С таким же успехом корректировщик террористов мог расположиться на любой из следующих опор, лишь бы с нее просматривалась крыша энергоблока.
Я повернулся к своим бойцам. Ну и видок же был у них. У Ворона до крови расцарапана щека – все-таки напоролся на какой-то сук. У Сверчка на лице царапин не было, зато на потный лоб налипли лохмотья оборванной паутины, а голубые пижонские джинсы сплошь усеяны прицепившимися колючками-семенами. В иных обстоятельствах я непременно отпустил бы какую-нибудь остроту на счет их неказистого внешнего вида. Но сейчас обстановка не располагала к шуткам, и я ограничился постановкой новой задачи:
– Перейдем ближе к ЛЭП. Отсюда верхние секции опор не просматриваются.
Мы снова вернулись в лесополосу, но теперь двигались вдоль опушки, где деревья росли все же пореже и идти было несравненно легче. Иногда я видел в просветах между ветвей интересующую меня опору. Один раз даже остановился и вновь навел на нее бинокль. Результат оказался тем же. Мы все еще находились слишком далеко от ЛЭП, чтобы за перекрестьем решетчатых перемычек можно было разглядеть затаившегося на опоре человека или убедиться в его отсутствии. Сверчок по моему примеру тоже начал изучать опору в бинокль. Но я зашагал дальше, и он, поспешно сунув свой бинокль под куртку, припустил за мной.
Когда впереди показалась просека, я подал знак своим бойцам, и мы перешли на крадущийся шаг. Не скажу, смог бы услышать взобравшийся на опору корректировщик наши шаги, но я решил не рисковать. Осторожно ступая по траве, мы подошли к краю просеки. Отсюда, даже не выходя из леса, можно было увидеть две опоры: ту, которую я наблюдал, и следующую, отстоящую от первой на добрых четыреста метров. Если при прокладке ЛЭП все опоры возводились на одинаковом расстоянии друг от друга, тогда третья из них находится на удалении тысячи двухсот метров от атомной станции. Логика и интуиция подсказывали мне, что корректировщик террористов должен располагаться на первых двух опорах. Пусть такое предположение противоречит моему прошлому утверждению, что корректировщик постарается обосноваться как можно дальше от АЭС, зато оно вполне в духе Рубеи, с легкостью рискующего жизнями своих людей, а то и вовсе посылающего их на верную смерть.
Показав Сверчку и Ворону два поднятых пальца, я указал на вторую опору. Пусть вдвоем занимаются ею, а я тем временем закончу осмотр первой. Оставив меня, парни двинулись ко второй опоре. Но уже на первом шаге под ногой Сверчка хрустнула ветка. Я повернулся к нему и сделал страшные глаза. Сверчок испуганно закивал мне в ответ – все понял, исправлюсь, – и беззвучной тенью заскользил между деревьями вслед за Вороном. Ничего, научатся. Я из них еще таких волкодавов сделаю… Поняв, что отвлекаюсь, я поспешно взял в руки бинокль и навел его на интересующую меня решетчатую мачту.
На ближней ко мне части верхнего «крыла» никого не было. Теперь я мог это сказать со всей определенностью. А вот обращенную в противоположную сторону часть поддерживающей провода конструкции рассмотреть никак не удавалось. Взглянуть бы на нее с другой стороны просеки. Но как туда попасть незаметно для корректировщика?.. Так, вот провод, естественно голый. Вот поддерживающая его гирлянда стеклянных изоляторов. Вот край верхней поперечной опоры. Его видно достаточно четко. А дальше сплошной частокол из обеспечивающих необходимую жесткость конструкции вертикальных, наклонных и горизонтальных стальных перекладин. До вершины опоры всего-то метров сто пятьдесят. В бинокль она вообще видна как на ладони, а не рассмотришь.
Опустив бинокль, я недовольно вздохнул и сразу услышал за спиной осторожные приближающиеся шаги. Оглянулся – Ворон. Позади него в десяти метрах маячил Сверчок. Бедолага так старался шагать бесшумно, тщательно выбирая место, куда поставить ногу, что отстал от своего напарника.
Ворон вплотную подошел ко мне, и я вопросительно взглянул на него.
– Чисто, – прошептал в ответ он, почти не размыкая рта. – Никого.
Быстро же они пришли к такому выводу.
– Тщательно смотрели?
– Конечно, – Ворон, по-моему, даже обиделся. – Можете проверить. Я кивнул:
– Обязательно проверю. А теперь взгляни сюда, – я указал ему на первую опору.
Ворон припал к своему биноклю и принялся осматривать поднимающуюся на двадцать метров над землей решетчатую конструкцию. Я не стал подсказывать ему, где следует смотреть, молча стоял рядом и наблюдал за ним. Через полминуты к нам присоединился Сверчок, а Ворон все продолжал изучать опору ЛЭП. Наконец он опустил бинокль и, не оборачиваясь ко мне, произнес:
– В верхней секции нет просвета между элементами жесткости. А на аналогичных элементах нижней секции налипла земля.
Земля?! Я поспешно схватился за свой бинокль. Нижнюю секцию я не осматривал вовсе. Укрыться человеку там было негде, и я ее попросту пропустил. И, как оказалось, напрасно. По крайней мере на двух накосо сваренных металлических профилях в основании опоры налипли совсем небольшие, но отлично различимые в бинокль комочки грязи. Грязь на армирующие профили основания могла попасть только с обуви взбиравшегося на опору человека! Ай да Ворон. Утер нос командиру. Я сейчас же направил бинокль на вершину опоры. Что он там говорил про отсутствие просвета? Как бы часто ни располагались армирующие балки, между ними должны оставаться просветы. А у нас… ни просветов, ни щелей. Значит, что-то или кто-то их заслоняет.
