— Ну, дражайший, — хмуро осведомился Клюев, — ты насморком не страдаешь, нет? А жаль, за несколько часов до окончательной гибели ты мог бы излечиться от него раз и навсегда. Ты знаешь, что находится в большой бутыли, которую принес с собой вон тот дядя?
Он кивком указал на Бирюкова.
— В большой бутыли находится десять литров водного раствора аммиака, или нашатырного спирта, чтобы тебе, неучу, понятней было. Этих десяти литров хватит для того, чтобы ты через несколько часов умер от отравления аммиаком. Он попадет в твой организм через органы обоняния. Вот почему я спрашивал про насморк. Если бы даже у тебя полипы в носу были, клянусь, нашатырь бы их размочил, растворил. А вся прелесть процесса для тебя будет заключаться в том, что жидкость с приятным запахом будет вытекать достаточно медленно — видишь, тут затычка такая специальная имеется, отверстие в ней не очень большое. И булькать жидкость будет, потому как воздух внутрь должен попадать. С музыкальным сопровождением процесс будет, очень сомневаюсь, что ты от этой музыки через час не свихнешься. Вот, сейчас я тебе продемонстрирую, как все это будет пахнуть.
Он отвинтил пластмассовую крышечку на горлышке бутыли, и жидкость с негромким булькающим звуком стала вытекать на пол. Уже через несколько секунд возник омерзительный аммиачный запах.
— В понедельник рано утром здесь надо будет только включить вытяжную вентиляцию, которая сейчас по причине прохладной погоды не включена. Да, убирать придется — ведь от твоего пребывания здесь останутся кое-какие следы. Блевать ты будешь обязательно, может быть, даже и кровью. Фуй, какая мерзость, меня уже выворачивает, — он завинтил крышку и поставил бутыль вертикально.
И в самом деле, у всех уже першило в горле, слезились глаза и даже начинала подступать тошнота.
— Мы не садисты, как тот мужик из анекдота, — сказал Бирюков. — То есть, мы предоставляем тебе выбор — шепнешь нам на ушко, кто тебя заставил делать нехорошие вещи, и можешь топать на все четыре стороны. А нехороший дядя, толкнувший тебя на скользкий путь, возможно, и не узнает о том, что ты кому-то о чем-то поведал. Но если ты будешь молчать… Твоего кореша мы надежно запрем, так что планов на освобождение строить не надо. Он загнется попозже тебя, а может быть, ему даже повезет — если дверь плотно пригнана. Все, парнишка, условия игры я тебе объяснил, время пошло.
С этими словами он опять положил бутыль на верстак, но теперь заботливо подложил под ее низ несколько чурбачков, так, чтобы горлышко бутыли было ниже дна и в то же время она не смогла перекатываться. Расстояние до прикованного «Прометея» составляло не больше трех метров, но дотянуться до сосуда со смертоносным содержимым он не мог.
Очевидно, пленник очень быстро прикинул свои возможности и, как следствие, свои перспективы. Лицо его посерело и не отличалось по цвету от грязного полотенца, повязанного вокруг его головы.
— Эй, — окликнул он собравшихся уходить незнакомцев. — Кончайте вы это…
— Ты можешь распоряжаться только своей рукой, — напомнил ему Клюев. — Можешь также попытаться перервать цепь. Говорят, это иногда получается в экстремальных ситуациях.
Равнодушный тон Клюева вконец добил пленника. К тому же он увидел, как Бирюков подпирает дверь клозета внушительной толщины дрыном, упирая один его конец под ручку, а другой — в глубокую выбоину в полу.
Вот Бирюков, наконец, намертво закрепил дрын под ручкой, ударив по нему ногой. Он дернул за ручку изо всей силы и убедился, что открыть дверь теперь нельзя никакими судьбами.
— Порядок, — произнес он почти удовлетворенно.
— Тогда уходим, — Клюев проверил, насколько устойчиво лежит бутыль.
Ненашев уже стоял поближе к выходу, прикрывая рот и нос ладонью.
Они стали не спеша уходить.
— Постойте! — пленник произнес это свистящим шепотом, очевидно, опасаясь, что услышит его товарищ за дверью в клозете.
Мужчина в брезентовой штормовке и болотных сапогах запер дверь гаража, машинально вытер руки о полы куртки и направился к другому входу в дачный домик, на крылечко с навесом, украшенным затейливой вязью из кованого железа.
Но едва он поставил ногу на самую нижнюю ступеньку и оторвал от земли другую ногу, чтобы поставить ее на вторую ступеньку, как в спину ему уперлось что-то твердое. Мужчина вздрогнул, осознав присутствие кого-то чужого.
— Иди вперед, открывай дверь и не вздумай дергаться — сразу сквозняк в организме получишь.
Мужчина повиновался, поднялся на крылечко, отпер дверь, толкнул ее, вошел внутрь домика. Чья-то рука сзади нащупала электрический выключатель на стене раньше хозяина, и помещение на первом этаже, состоящее из двух смежных комнат, осветилось.
Мужчина в штормовке немного повернул голову вбок, чтобы засечь незнакомца периферийным зрением, но на его голову мгновенно обрушилось что-то тяжелое и твердое, отчего в глазах его сначала вспыхнули синие молнии, а потом воцарилась кромешная тьма…
Очнулся он все в том же помещении. Свет горел. Он
полулежал на железной койке, застеленной груботканным покрывалом. Будильник в корпусе из оргстекла, стоявший на столе, показывал два часа.
«Почему два часа, темно ведь на улице? Ах, это ночь сейчас? Мне скоро вставать уже, на рыбалку идти…»
Но отчего так болит голова, раскалывается просто? Он поднял странно тяжелую руку, нащупал сзади и сверху левого уха болезненную припухлость, корку запекшейся крови и сразу все вспомнил.
Да, на него напали вчера вечером, часов в семь. Но с какой целью? Брать то у него здесь нечего — переносной черно-белый телевизор, старенький кассетный магнитофон «Весна»… А машина?! «Жигули» он вчера вечером поставил в гараж и как раз возвращался в дом, когда на него напали. Неужели?..
Он рывком оторвал почему-то ставшее ватно-непослушным тело от койки, пошатываясь, выбежал на крылечко, спустился вниз. Стальная дверь гаража была заперта на замок. Хлопнув себя по карману, он убедился, что ключи на месте. Не веря в очевидное чудо, он отомкнул тяжелый замок, раскрыл створки двери. В тусклом свете фонаря, висевшего на столбе неподалеку, блеснули отражатели фар, стекла.
Ф-фу-у! Все на месте, если «Жигули» на месте. Перенесенные только что волнение и напряжение вызвали у него приступ рвоты. Его просто выворачивало наизнанку. Но когда судорожно сокращавшийся желудок уже не мог больше извергнуть даже ни капли желчи, в голове наступило прояснение, он стал вспоминать события вчерашнего вечера и ночи.
Да, неприятность все-таки случилась. И возможно, последствия ее окажутся не менее неприятными, чем от кражи «Жигулей».
Пошатываясь, он вернулся в дом. Магнитофон почему-то стоит на столе, хотя он раньше находился наверху, на мансардном этаже. Нет, магнитофон специально оставлен здесь тем, кто нанес визит вчера. Он что-то такое вспоминает…
Дрожащей рукой он нажал клавишу воспроизведения. «…— Как давно вы с ним знакомы?» — голос, он уже слышал где-то этот голос. И тут же следом: «— Знаком я с ним уже три… Нет, больше четырех лет назад я с ним познакомился, весной или летом восемьдесят девятого года», — ведь это же его собственный голос, только звучит он, как у сильно пьяного.
А про кого же это он рассказывает? Ах, да, ведь в этом вся неприятность и заключается — он про Бруса рассказывает. Уже рассказал, вернее, на магнитофон даже записали — не только на эту допотопную «Весну», конечно…
«— И в этот, последний раз именно Брусов предложил вам разыграть спектакль с ложным задержанием?» — он, пожалуй, так никогда и не вспомнит лица человека, задававшего ему вопросы сегодняшней ночью, хотя лицо кажется ему странно знакомым — так бывает во сне: ты видишь вроде бы черное пятно на месте лица, но в то же время осознаешь, что этот человек тебе давно знаком.
Ладно, что он там еще наговорил? «— Да задержания, собственно, никакого и не было. Утром она просто пришла в отделение, как мы договаривались…
— С кем договаривались, когда?
— За день до этого. Он мне позвонил, то есть, я Брусова имею в виду, спросил, когда буду дежурить в райотделе. Я сказал. Он предупредил меня, что к нам девушка придет — это якобы девушка какого-то его влиятельного знакомого — и что девушку эту надо будет подержать до определенного момента. То есть, даже не подержать, а пристроить до тех пор, пока ее не заберут.
— И девушка пришла к вам?
— Она не пришла, ее привезли на автомобиле.
— На каком автомобиле?
— На иномарке. «Форд», кажется…
— И что эта девушка сказала вам, когда появилась?
— Она сказала: «Я от Бруса. Он велел, чтобы вы меня тут пристроили пока. Еще он сказал, что все должно делаться в точности так, как вы с ним договаривались.»
