Холодный металл без всякого усилия вошел в брюшную полость и мгновенно обжег колодезным холодом.
Антон хотел сделать шаг, чтобы схватить обидчика, но не сумел. Ноги вдруг сделались неподъемными, приросли к земле. А прапорщик, вдруг превратившись в заботливую няньку, заговорил терпеливым и сочувственным тоном:
– Вот сюда садись, мой милый, вот сюда… Эх, кровь-то как брызнула, как бы не заляпаться! Чего же я потом скажу, если кто увидит? А теперь ноги вытяни… Вот так. Нож-то возьми за рукоять, пальчики оставить нужно.
Антон сидел на полу, совершенно не чувствуя холода, потому что внутри его царила самая настоящая стужа. Пройдет всего лишь несколько минут, и холод укроет его с головой. А сам он превратится в ледяной монолит.
– Вот так, хорошо, – кивнул коридорный и закрыл дверь камеры.
* * *
Прапорщик Русанов вышел из ворот Бутырской тюрьмы и, не оглядываясь, пошел вдоль улицы. Не исключено, что в это самое время объективы видеокамер были направлены на его спину. Все должно выглядеть как обычно: ни в жестах, ни в походке не должно быть даже малейшего намека на тревогу. Его смена закончилась, и он теперь вправе отдыхать как ему заблагорассудится.
Взглянув на часы, Русанов отметил, что до назначенной встречи оставалось еще часа полтора, что, собственно, и неплохо. Есть время, чтобы посидеть в каком-нибудь баре, послушать музыку и выпить чего-нибудь крепенького, снимающего стресс. Ведь не каждый же день приходится убивать человека. Пускай тот даже зверь, маньяк! Но все же… А руки-то подрагивают, такие вещи бесследно не проходят. Не бесчувственный чурбан же, в конце концов!
Свернув в переулок, Русанов расслабленной походкой пошел вдоль тротуара. Время было вечернее, яркими витринами манили к себе дорогие рестораны, бары. Через огромные стекла были видны довольные лица посетителей. В общем, жизнь кипела!
Прапорщик Русанов в былые времена избегал подобных заведений. В них он чувствовал себя чужеродным элементом. А потому, когда приходилось проходить мимо сверкающих витрин, он старался не смотреть через толстые стекла и шел с заметным ускорением. Но этот день был особенным, в его судьбе намечались перемены (он очень надеялся, что в лучшую сторону), а потому, презрев собственную робость, он смело перешагнул порог дорогого ресторана.
Подобному визиту соответствовали и внешние атрибуты: серый английский костюм, купленный всего лишь неделю назад, итальянские черные штиблеты и белая накрахмаленная рубаха, манжеты которой кокетливо выглядывали из-под рукавов пиджака.
Костюм он надевал лишь дважды и оба раза по выдающемуся случаю: в первый раз он надел его, когда пошел в Большой театр, и второй раз, когда отправился на день рождения к начальнику оперативной части. И вот сегодня – третий случай. Со стороны могло показаться, что повода не было. Но на самом деле повод имелся, и куда более серьезный, чем в двух первых случаях, – у него начиналась новая жизнь, которую следовало отметить вот в таком дорогом ресторане.
Через две недели заканчивался его контракт. Позади двадцать лет службы, почти безупречной. Впереди – вполне радужные перспективы. А ведь всего этого могло бы и не быть, не помоги случай.
Двадцать лет назад он помог переправить на волю малявку от худощавого паренька, которого звали Владиславом. За что в тот же вечер получил немалые премиальные. А несколькими годами позже этот самый Владислав вернулся в следственный изолятор уже в качестве положенца с погонялом Варяг. С тех пор Русанов стал регулярно выполнять его отдельные поручения. Об отношениях Варяга и прапорщика Русанова никто не знал. На счет Русанова в сбербанке, в качестве платы за услуги, капала копеечка. Нельзя сказать, чтобы это было очень много, но денег вполне хватало на то, чтобы раз в год съездить с семьей на море, да каждые три года менять старенькую машину на новую.
Русанов терпеливо дожидался его Величества Случая, надеясь заполучить такую сумму, что о деньгах больше не придется думать. Кто бы мог подумать, что случай представится ему всего лишь за две недели до увольнения!
Смотрящий Ерш, который почти свободно разгуливал по Бутырке, предложил ему замочить маньяка, сымитировав это под самоубийство. За эту работу Русанову было обещано пятьдесят тысяч долларов. Деньжата приличные, и будут они весьма кстати, если учитывать, что он решил окончательно сбросить с себя хомут, называемый «государевой службой». Денег останется даже на то, чтобы прикупить еще жилплощадь. Сыновья подрастали и грозили привести жен прямо в отцовскую халупу.
– А ты не обманешь? – спросил тогда Русанов, посмотрев на Ерша.
Тот только хмыкнул:
– Вспомни, было хоть раз, чтобы мы тебя развели?
– Не было, – честно признал Русанов.
– Ну вот видишь!
Деньги и вправду были большие, но, как понимал Русанов, это была наценка за риск. Все было продумано без сучка и задоринки. Причин для такого решения тоже было больше чем достаточно: душа, раздираемая угрызениями совести, подтолкнула маньяка к самоубийству. Нечто вроде харакири, правда, с поправкой на российскую ментальность. Русанов отволок маньяка в угол, чтобы все выглядело понатуральнее. Пройдет каких-то полчаса, и кровь вытечет из него полностью. А завтра Русанов явится на службу в свою смену и постарается изобразить полнейшее изумление. Главное, не нужно переигрывать, такие вещи сразу бросаются в глаза.
Конечно, возникнет вопрос, каким образом в камеру попал нож? Впрочем, такой факт у администрации тоже не вызовет большого интереса. Нож, это что! В прошлом году при плановом шмоне удалось обнаружить пару килограммов тротила. Вот это уже сенсация! Дело мгновенно замяли. Интересно, что было бы, если бы новость сумела перешагнуть высокие стены Бутырки? Русанов непроизвольно хмыкнул.
Единственное, что ему было непонятно в этой истории, почему воры решили пойти на риск и устранить маньяка именно в Бутырке? Неужели нельзя было, к примеру, подождать пару месяцев, а уже затем удавить его по-тихому, где-нибудь в столыпинском вагоне. А то и на острове Огненном, где как раз место таким нелюдям, как он.
Однако не спросишь. А ломать голову над этим тоже не было особой необходимости.
Русанов уверенно перешагнул порог ресторана, и навстречу ему, церемонно кланяясь, вышел администратор.
– Вы поужинать? – вежливо предположил он.
Русанов старался держаться посвободнее:
– Не совсем… Мне бы выпить да закусить!
На лице администратора прежнее вежливо-казенное выражение. Было понятно, что любой каприз клиента в их заведении выполняется неукоснительно. Предложи клиент сплясать администратору гопака, так исполнят и этот странный каприз. Главное, чтобы платил!
– Разумеется… Прошу! – широким жестом администратор указал на столик недалеко от входа.
Сегодня было настроение для куража, и Русанов брезгливо поморщил нос.
– Ну, братан, – умело копировал он своих подопечных, – я бы хотел где-нибудь в глубине… Скажем, вон за тем столиком.
Администратор виновато улыбнулся:
– Но этот столик, к сожалению, уже заказан.
– Братан, ты меня разочаровываешь, – продолжал играть роль Русанов. Он не зря проработал двадцать лет в Бутырке, ему было с кого копировать. – Я в этом кабаке хотел оставить пятьсот баксов, а ты тут пальцы мне гнешь!
Администратор, как и прежде, оставался улыбчивым и невозмутимым одновременно. Но в глазах вспыхнули огоньки – явный признак усиленной умственной деятельности.
– Хорошо. Присаживайтесь!
Русанов уверенно устроился за столом. Через секунду к столику подскочил официант, с лучезарной улыбкой на губах. Парень уверенно шагал к приличным чаевым.
– Что будете заказывать? – вежливо и одновременно привычно поинтересовался он. Русанов на мгновение задумался:
– Выпивки давай какой-нибудь люксовой, да закусь приличную… с икрой.
– Сей момент! – он мгновенно испарился.
Можно было оторваться по полной. Повод для этого был неплохой, но впереди предстоял серьезный разговор, а потому голова должна была оставаться свежей.
Не прошло и двух минут, как заказ был исполнен. Официант принес бутылку виски и закуску. Ловко разлил коричневую жидкость.
– Приятного аппетита, – вежливо поклонился он и мгновенно удалился.
Господи, живут же люди! Пьют, что душе угодно, закусывают, на что глаз ляжет. Притом всегда самое лучшее! А тут после службы сворачиваешь в ближайшую рюмочную и хлещешь водку, разбавленную каким-то денатуратом. Хотя бы день пожить, как нормальный человек.
Первая рюмка прошла хорошо. Веселый жар обжег нутро, а следом явилась желанное спокойствие. Русанов наливал себе вторую рюмку, когда в дверях появился худощавый человек лет тридцати пяти. Подозвав к себе движением пальца официанта, он что-то коротко сказал ему, и тот, согласно кивнув, показал на столик, за которым расположился Русанов.
