– Войдите! – откликнулись из-за двери. Сумин толкнул тяжелую створку...
Обосновавшиеся в этом кабинете офицеры занимали должности нижестоящие и являлись подчиненными Сумина. В какой-то степени... Это если подходить формально. На самом же деле обитатели кабинета без номера представляли некое "государство в государстве", структуру, полностью автономную и засекреченную даже для своих... Этот кабинет занимала служба безопасности ОПУ. Единственные люди подразделения, которых не просто знали в лицо, но которые могли хотя бы иногда надевать форму, не боясь вызвать недоумение близких знакомых и родственников. Легалы... Своего рода буфер, связующее звено между теми, кто постоянно работает «с открытым забралом», и теми, кому и жить-то приходится «под легендой».
– Федор Михайлович... – Один из присутствующих в кабинете, тот, что сидел прямо напротив входной двери, начал приподниматься навстречу входящему начальнику. Уважал... В свое время, до того, как ему предложили перейти в ОПУ при УВД, Сергей Тагоров работал в УУР под началом Сумина. И, кстати, сыщиком был далеко не самым худшим.
– Здравствуй, Сережа. – Сумин жестом попросил опера оставаться на месте. Подошел сам, протянул руку. После рукопожатия взглядом смерил расстояние до второго обитателя кабинета и, не став к нему подходить, просто коротко кивнул в знак приветствия.
– Присаживайтесь. – Тагоров легонечко качнул открытой ладонью в сторону стоящих у стеночки стульев.
– Да уж, присяду. – Сумин грузно опустился на тот, что стоял ближе всех к столу. Оперся рукой на крышку стола, забарабанил по ней пальцами, отбивая какой-то ритм. Подчеркнуто неторопливо огляделся по сторонам, оценивая интерьер кабинета.
– А неплохо устроились, – сказал, ни к кому конкретно не обращаясь. – Комфортно.
Тагоров в ответ просто пожал плечами. Он не торопил бывшего начальника. Умел ждать.
– Дело у меня есть, – все так же безадресно, в пространство сказал Сумин.
– Всегда пожалуйста, – с готовностью согласился Тагоров.
Но только Сумин не спешил задавать какие-то вопросы. Продолжал изучение голых стен кабинета. По большому счету, он и сам не знал толком, чего хочет получить от этого разговора.
– Кто из вашихработал по делу Мацкевича? – поинтересовался начальник УУР через некоторое время, когда уже «держать паузу» стало просто неприличным.
– Это по похищению? – уточнил Тагоров.
– Ну да.
– Бригада Кутикова.
– А как бы с бригадиром поговорить? – закинул удочку Сумин.
– Лично – никак, – развел руками Тагоров. – Сейчас все наши – на Александра Матросова... Работают. Вдруг кто ушел...
– Понятно, – кивнул Сумин. Есть такая привычка в родной милиции – после драки махать кулаками с удвоенной силой и забрасывать шапками все, что имеет неосторожность появиться в поле зрения.
– Но вполне возможно связаться с ним по телефону, – продолжал Тагоров. – Если, конечно, вы сочтете возможным говорить.
– А почему бы и нет? – спросил Сумин сам у себя. – Давай.
– Одну минуту. – Сергей коротко кивнул своему напарнику. Тот быстро набрал какой-то телефонный номер, дождался ответа.
– Андрей Борисович? Это Слепнев. С вами хотел бы поговорить Федор Михайлович Сумин.
– Здорово, Андрей. – Бригадира Сумин знал давненько. Приходилось работать совместно. В одной связке.
– Привет, Михалыч! – откликнулся Кутиков. – Чего хотел?..
– Тут такое дело. – Торопливость собеседника Сумин воспринял спокойно. Работает человек. А он его сейчас отвлекает. – По делу Мацкевича. Кто из твоихв ночь перед передачей денег работал адрес?..
– Кто? Да я сам и работал! – быстро отозвался Кутиков. – А что?
– Вы там кого-нибудь видели? Ну... – Сумин еще пытался более конкретно сформулировать вопрос, но Кутиков уже отвечал. Все понял без лишнего словоблудия.
– Короче, Михалыч, мы там никого не видели. При мне в подъезд никто не входил. Потом зазвенело стекло, охранники расхватали автоматы и ворвались в подъезд. Потом подъехала группа из РОВД.
– Значит, никто так и не вышел? – уточнил Сумин.
– Из тех, кто представлялбы интерес, – никто. Отвечаю, – отозвался Кутиков. – Да и не прошли бы они мимо ребят. Там же ОМОН, охрана. Целая куча.
– Ясненько, – пробормотал Сумин, хотя никакой ясности еще не было. Так, намеки... – Ну, спасибо, Андрей! Удачи тебе!
– И тебе того же, Михалыч! – В трубке зазвучали короткие гудки.
– Спасибо. – Начальник УУР передал телефонную трубку напарнику Тагорова.
– Да не за что, – ответил тот.
– Есть за что, – поправил его Федор Михайлович. – Ладно, пойду я, ребята.
– Всего доброго! – И сам Тагоров, а глядя на него, и его молодой напарник в знак уважения встали с мест, когда Сумин покидал кабинет.
На площадке второго, "своего" этажа Сумин лицом к лицу столкнулся с Аркашей Борисовым. Молодой "важняк" направлялся в сторону выхода из здания УВД.
– И куда же это ты намылился? – поинтересовался начальник УУР, загородив проход следователю.
– Домой, – сообщил Борисов. – Устал сегодня как собака... Спать хочу.
– Подожди-ка! – Сумина неприятно задело такое отношение следователя к своим обязанностям. – У нас же задержанные чечены! Надо же с ними работать!
– Этим делом будут заниматься другие. – Борисов чуть качнул головой куда-то в сторону. – Это ихкомпетенция.
– Стоп, стоп, стоп! – возмутился Сумин. – Аркаша, эти чечены проходят не только по их, но и по нашемуделу! По твоему!
– Федор Михайлович, – следователь смотрел с какой-то непонятной жалостью, – по заключению лингвистической экспертизы, звонивший не является лицом кавказской национальности. Больше того – его акцент не принадлежит и кому-нибудь из уроженцев среднеазиатских регионов.
– Как это?!
– А вот так, – развел руками Борисов. – Имитация. Причем не самая лучшая. Так что чеченцы к этому делу никакого отношения не имеют.
– А освобожденный заложник?! Мацкевич?! Откуда он у них взялся?!
– Федор Михайлович, – следователь сокрушенно покачал головой, – с чего же это вы взяли, что освобожденный заложник Мацкевич? Кто вам эту глупость сказал?..
– Не понял. – Сумин запнулся. – А кто же он?
– А вы в свой кабинет пройдите, – посоветовал Борисов. – Там все и узнаете. А мне, извините, пора. Спать хочу.
"Важняк" развернулся и направился к выходу. Сумин смотрел ему вслед до тех пор, пока он не вышел из здания УВД. А потом направился в свой кабинет.
– Я хочу знать, что значит вся эта провокация! – Голос Ани дрожал на предельно высокой ноте, лицо пошло некрасивыми красными пятнами, руки были сжаты в кулачки так, что даже костяшки пальцев побелели!
Женщина с ненавистью смотрела на сидящего в уголке парня, зябко кутавшегося в плед. Казалось, еще вот-вот – и в глаза вцепится. Правда, вопрос был адресован не этому индивидууму, в котором Скопцов хоть и с трудом, но все-таки опознал своего, так сказать, знакомого. Того самого, которого он утром столь неловко повалял по асфальту. Конечно, с тех пор в смазливую физиономию этого парня кто-то очень старательно внес некоторые изменения, но все равно этот тип при некоторой доле желания оставался вполне узнаваем.
– Я еще раз спрашиваю – что значит эта провокация?! – Если бы можно было испепелить человека взглядом, то избитый кем-то молодец уже сгорел бы раз как минимум шесть. Но Аня какими-то паранормальными способностями не обладала, поэтому он только вжимал голову в плечи да блудливо прятал глаза. Зато все остальные, присутствующие в этом кабинете, пребывали в растерянности. Кстати, никого из тех, кто был бы хоть немного знаком Скопцову, здесь не было.
– А вы внимательно посмотрите, – несмело посоветовал один из присутствующих, молодой крепкий парень в короткой кожаной куртке. – Получше.
Истину говорят, что молчание – золото. И этому парню тоже было бы намного лучше, если бы он промолчал.
За несколько секунд Аня, как дерзкий и талантливый живописец, используя яркие, сочные мазки, в предельно простой и доступной форме сообщила этому молодому человеку все, что она думает о российской милиции в целом и лично о нем, о его деловых и умственных качествах, а также сексуальных пристрастиях – в частности...
Парень, выслушивая эту отповедь, только краснел и бледнел. Скопцов, наблюдая за происходящим, едва удерживался от того, чтобы не расхохотаться громко, вслух. Складывающаяся ситуация его только забавляла, не более того.
Впрочем, остальные опера, находящиеся в этом кабинете, веселье не поддерживали. Они прекрасно понимали, что где-то допустили какой-то промах. Но пока еще не разобрались, в чем же именно этот промах заключался. И потому вмешиваться в происходящее не спешили.
– Я закурю? – Василий довольно нахально, не спрашивая разрешения присесть, придвинул стоящий у стены стул к одному из столов, на крышке которого стояла полная окурков пепельница.
