Не в сейф, не под половицу, не на чердак, в конце концов, а в шкаф, как мелкий жулик какой-то. И все уже запротоколировано. Все учтено и записано. И он не сможет никому объяснить, откуда у него такие деньги. А это значит, что весь этот бред, сплетенный с подачи Гринчука, вся эта ложь… Он ничего не сможет опровергнуть.
Каждый из этих фактов, сам по себе, может быть опровергнут. Каждый в отдельности. Но вместе… Они поддерживали друг друга, вытекали друг из друга, цеплялись один за другой, и генерал не видел возможности разорвать эту цепь.
Ни какой возможности. На дно. Соучастие в убийстве? Да, получается, что он принял участие если не на прямую, то был в курсе и прикрывал. Иначе зачем ему дал деньги Мастер. Они ведь скажут, что деньги ему дал Мастер.
И ведь на самом деле, Мастер ему платил. Не эти деньги, но какая разница? Никакой.
Жарко.
Генерал встал с кресла и подошел к окну. Прижался горящим лбом к стеклу. За окном, внизу, ходили люди. Ехали машины. И всем им было совершенно безразлично, что сейчас закончилась карьера… Генерал выругался. Даже сейчас он думает о карьере. Жизнь закончилась, понимаешь? Жизнь… И они сделают из него козла отпущения. И Министр запишет на свой счет чистку рядов от продажного генерала. И все будут довольны. Все. И особенно этот старик, Владимир Родионыч…
* * *
– Вы полагаете, я должен быть счастлив? – Владимир Родионыч наконец дождался Аллу и получил свой чай. – Мне только что позвонил министр. Лично. И сообщил, что благодаря действиям моего – вы слышите – моего Гринчука, он разоблачил… Оказывается, до сих пор некоторые министры используют такое слово. Он разоблачил контакты нашего уважаемого начальника милиции с криминалитетом и даже пресек эту преступную деятельность. Какая прелесть! Правда, как я полагаю, задержать Мастера не удастся, в связи с его скоропостижным отъездом из города. Об этом нам с вами сообщил наш добрый и преданный друг Али. А ему об этом сказал Абрек, а ему сказал – угадайте кто? Правильно, Юрий Иванович Гринчук. Который, кстати, сейчас в отпуске, на курорте, и все равно умудряется руководить деятельностью местных уголовников да еще и министра внутренних дел. Я кого-то упустил?
– И еще генеральной прокуратурой, – сказал Полковник.
– Да, и, конечно же, генпрокуратурой. – Владимир Родионыч пожал плечами и посмотрел на Полковника. – Вы не в курсе, наш президент не уходил в отставку со словами, что устал и хочет передать все дела молодому и активному Гринчуку?
– По моим сведениям – не уходил. И не передавал, – Полковник потер переносицу. – Я хочу спать.
– Серьезно? – очень удивился Владимир Родионыч. – Боже мой, Полковник хочет спать. Полковнику никто не пишет.
– А это здесь при чем? – поинтересовался сквозь зевоту Полковник.
– Прости пришло в голову по аналогии. А-на-ло-ги-и, – протянул Владимир Родионыч. – Вам хочется спать, а кто будет разгребать все это дерьмо?
– Это вы о чем? – Полковник отпил чай из своей чашки и поморщился. – Инга заваривала лучше.
– Инга теперь заваривает чай исключительно мужу.
– Ничего, мы еще сходим к ним в гости, – сказал Полковник, – чайку попьем.
– Лично я, когда встречу нашего уважаемого и даже в чем-то милого Юрия Ивановича, буду бить его, пока не получу полного удовлетворения.
– Тогда недолго. Я как-то видел, как он ломает руки и ноги своим противникам. Это впечатляет, а вы, простите, не в лучшей форме.
– Я вызову своих парней, и они его подержат…
– Вашим парням он тоже бил морды, – напомнил Полковник. – И Михаил ему помогал. И еще Браток. Помните?
– Вас послушать… – Владимир Родионыч допил свой чай и отодвинул чашку. – Действительно, не чай, а помои… Да, так вот, вас послушать, мы единственные, кого он не бил.
– Вот именно, – подтвердил Полковник. – Но нам на него грех жаловаться. Особенно сегодня. Он разом привел в порядок все наши дела. Сошедший с ума, или завербованный, или заколдованный Мастер ушел с арены. Его удалось убрать без разборок и военных действий, а еще вчера мы с вами думали, что это невозможно. Наши любимые бандиты будут вынуждены прийти к соглашению и разобраться внутри себя без применения силы, иначе не вернется из изгнания некто Левчик. Наш генерал, по поводу которого у нас с вами возникали опасения, из игры, если я не ошибаюсь, исключен. И тоже без нашего с вами участия. Все грехи Гринчук взял на себя, оставив нам только дивиденды. Разве нет? Даже если действительно в Приморске что-то такое есть, то мы вроде как не при чем.
Полковнику в голову пришла мысль. Достаточно неприятная. И он замолчал. Вспомнились слова Гринчука по поводу живца. И снова перед глазами появилось видение – река, банка с червями, гигантская рука откуда то сверху. И защемило в груди.
Но Владимир Родионыч этого не заметил. Он обдумывал все сказанное Полковником. И пока не находил прорех. Плохо было одно. Теперь трудно будет снова найти выход на Приморск. Или это к лучшему?
– Вы, кстати, еще ничего конкретного не предприняли по поводу Приморска? – спросил Владимир Родионыч.
* * *
Гринчук уговорил всего за десять долларов пустить его за руль, и теперь с удовольствием колесил по Узловой. Движение было не слишком оживленным, Гринчук комментировал встречных девушек и местных водителей. Девушки у него все получались недоделанные, а водители – безрукими и безголовыми.
– Ну, посмотри, – Гринчук указал на искусственную блондинку с богатыми формами. – Напялила мини, футболку, и совершенно забыла, что главным украшением таких девушек является паранджа. Или вот… Твою мать!
Гринчук так увлекся комментариями, что еле успел увернуться от встречного автобуса. Взвизгнули тормоза, водитель вытер с лица пот и выдохнул.
– Нет, ты видел, что он творит? – возмутился Гринчук.
– Дай, я сяду за руль, – попросил водитель.
– Не-а, – мотнул головой Гринчук. – Мне понравилось. Продай аппарат.
Водитель ошарашено уставился на Гринчука.
– Чего смотришь? – Гринчук провел пару раз рукой перед глазами водителя. – Продай машину.
– Я…
– Смотри, – сказал Гринчук. – Твоему аппарату, чтобы ты там ни говорил, лет десять. И не нужно спорить, иначе я попрошу показать техпаспорт. Да. Коробка скоростей барахлит, движок стучит, и я бы на твоем месте, внимательнее относился к тормозам. Таким образом, красная цена твоему танку – тысячи четыре, в лучшем случае. Баксов, естественно. И это я еще считаю с запасом. Дальше, рано или поздно, я думаю, что, скорее, рано, ты отгонишь машину в сервис, и тебе сообщат, что ремонт обойдется тысячи в полторы. Ты поторгуешься, поплачешься, и тебе снизят цену до тысячи, предупредив, что запчасти будут ставить не самые новые. Тоже понятно… А мне очень хочется покататься недельки две. От силы – три. Ты же мне не дашь машину на прокат? Не дашь, побоишься. Отсюда: у меня один выход – купить машину.
– Ты ненормальный? – не выдержал водитель.
– Заметно? – спросил Гринчук и раскрыл барсетку. – Вот смотри – я тебе даю пять тысяч долларов США. Это только потому, что ты мне понравился. У тебя доброе и честное лицо. Держи.
Гринчук ловко отсчитал деньги:
– сорок пять, сорок шесть… пятьдесят. Считай.
Водитель пересчитал, роняя купюры.
– Ты аккуратнее, – попросил Гринчук. – Все точно?
– Т-точно, – кивнул водитель.
– Теперь ты можешь взять любую из бумажек и сбегать в обменку… Вот, кстати, она напротив, как удачно я затормозил. Сбегай, недоверчиво снова забрав у меня документ, и проверь, не парю ли я тебя фальшивыми американскими президентами. Давай-давай…
Водитель ушел.
Гринчук закрыл глаза. Что-то ему совсем хреново. Очень хочется все бросить и уехать к Инге. Все бросить.
До скорого, сказал мертвый Атаман.
Очень не хотелось умирать. Я на пенсию выхожу, только жить начинаю, сказал Гринчук и улыбнулся. Он почти уже решил все вопросы, остались только личные. И сугубо личные. К сугубо личным стоит отнести и этот смешной выбор – умирать или нет.
Как, все-таки, он устал от того, что люди настолько предсказуемы. Мастер, который дарит ему подарок. Прекратите, я сейчас заплАчу.
Гринчук повертел головой. Хорошо ведут. И незаметно почти. И он до сих пор не уверен в том, что видел уже всех, всю группу. Обидно будет, если все-таки они успеют первыми. Шанс, конечно, есть, если он правильно просчитал Мастера.
Или не стоило снимать Мастера с крючка? Стоило, не стоило. Стоило.
Если сейчас не убьют пожилого мента по кличке Зеленый, то, выходить, что стоило. А если таки замочат – будет очень обидно. И по поводу того, что Мастер останется живым – тоже.
Пришел водитель. Сел на переднее сидение:
– Настоящая…
– Знаешь, друзан, – Гринчук пощелкал пальцами, – ты какой-то странный. Ты что, действительно хочешь, чтобы тебя кинули? Ты ушел к обменке, а я свободно мог заменить эти деньги. А?
Водитель потерянно молчал.
