— Все обскажу, милая, — перебил ее мужчина. — Ты не волнуйся особо. Все хорошо будет.
Не прощаясь, он повесил трубку. Она несколько секунд растерянно смотрела в окно на куривших парней, затем, опомнившись, осторожно положила трубку.
— Кто это, мам? — испуганно спросил сын.
— Папа живой, — тихо, словно боясь, что кто-то может услышать, ответила она. — Привет нам передавал.
— А здесь кто живет? — Шустрый кивнул на одиноко стоявший дом.
— Дед какой-то придурочный, — усмехнулся сидевший за рулем «Явы» Родион. — Он лет сорок назад от ментов на островках скрывался. Тут на реке…
— Менты, — не дал договорить ему сидевший за ним крепкий парень.
— И что? — усмехнулся Шустрый. — У нас тоже мусора есть. Кэп, — он взглянул на рослого мужчину, — перетри с ними на понятном ментам языке.
— Понял, — кивнул тот и неторопливо пошел навстречу троим автоматчикам.
Остановившись, что-то сказал и, сунув руку в боковой карман, вытащил удостоверение.
— Нашел место для отпуска, — усмехнулся милиционер в бронежилете. — Нарвется на Атамана, он ему устроит бессрочный отгул.
— Да он знает, — кивнул на Кэпа второй. — Остальные, наверное, тоже из милиции. Он старший лейтенант отдела по борьбе с наркотой. Другие тоже ребята не балуй, и оружие наверняка имеется. Так что Атаман сам нарваться может. Подумает, туристы, а они его и цапнут.
— Скорей бы его или взяли, — сказал третий, — или убили. Надоело сутками по полям да деревням шарить. Все сады пролезли. — Он сплюнул. — А жара какая! — Он расстегнул бронежилет. — Скорей бы дед вернулся, у него молоко стоящее. Холодное, — вздохнул он, — и жажду утоляет, и есть особо после него не хочется.
— Дедок еще тот, — усмехнулся первый. — Если Атаман на него выйдет, он точняком его картечью нашпигует. А может, и договорятся, птицы одного полета. Я слышал, как в управе говорили об этом Робинзоне. Тот еще бандюга. Он с бандеровцами в начале пятидесятых загуливал. Потом они где-то возле Харькова, кажется, поезд какой-то взяли. Там в почтовом вагоне золото было. Робинзон вроде пострелял всех и с золотом один ушел. У него здесь в области какой-то родственник жил. Вот он…
— Да нет, — возразил второй. — Солдаты других положили, а он уйти сумел. С золотом. Здесь попытались его взять, родственник сообщил в КГБ. Он отстрелялся и ушел. Где-то на островках на слиянии Клязьмы и Судогды три года жил. Считали, что полоумный какой-то. Облавы устраивали, но он уходил всегда. А потом взяли. Он, гад, — засмеялся милиционер, — из лука в солдат стрелял. Говорят, ранил одного, но золота так и не нашли. Он сказал, что где-то по дороге его бросил. Его провозили по всем местам, где был, но ничего не нашли. Он и в лагере, говорят, конвоира убил. И ранил одного. В общем, как раз Атаману подельник.
— Атаман его сразу пристрелит, — усмехнулся старший поста. — Ему на хрен такой подельник не нужен. Я вот командиров не пойму, работаем по освобождению заложника. Кто заложник? Брат Атамана? Да он убит уже давно. Или и брат заодно с Атаманом.
— Нас запросто и без собак найдут, — буркнул Атаман. — Ты воняешь, как хорек. Чего нахавался? — усмехнулся он.
— Перестань, — недовольно попросил Виктор. — Я и сам чувствую, что запах, как в туалете. А в тюрьме вас в туалет водили?
— Все в камере, — усмехнулся Степан. — И спальня, и столовая, и сортир.
Скорей бы дедок вернулся, а то хрен его знает что там, наверху. Может, мусора нас измором берут. Или орелики Кардинала сидят и дожидаются, пока мы не вылезем, д чего? Робинзона инфаркт стебанул и…
— А ты не подумал о том, — перебил его брат, — что дед мог сказать о нас этим парням?..
— Дед не из тех, кто стучит налево-направо. Робинзон все время один, он плюет на все и всех. Деньги его не интересуют. Да и жить осталось недолго. В общем, я не умею много базарить, — Степан усмехнулся, — но Робинзону верю. Даже если из него выбивать будут о нас, хренушки чего узнают.
— А я не уверен. Ведь с золотом, помнишь, он рассказывал, он ушел один. Почему?
— Молодой был. Тогда время другое было. Но сколько леи прошло. Да, короче. Хватит. Даже если ты прав и дед нас подставит, выхода все равно нет. Мы с тобой даже вылезти не можем.
— Почему? Я могу поднять…
— Потому, — рявкнул Степан, — что не знаем, что или нас там ждет!
— Мне плевать, кто там. У меня сын с женой…
— Об этом мы уже базарили. И хорош, давай на этом остановимся. Уже семь часов прошло. Где же Робинзон?
— Здоров, дед, — весело приветствовал милиционер выходившего из «Волги» Робинзона.
— Здоровеньки булы, — кивнул тот. — Заждалися, наверное. — Хитро прищурившись, он взглянул на стоявших чуть дальше двух других. — О-о-о, — протянул он. — Да вас поболе стало. Или бандюка нашли? По дорогам столько вашего брата стоит, с автоматами. Проверяют всех. Меня и то трижды тормознули. Багажник смотрели. А я того… — Робинзон щелкнул себя под кадык. — Выпимши. Другана старого навестил, вот и думал: зараз под старость отнимут права. Но ниче, им, видать, этот бандюка нужен. Проверили — и давай, дед, катись. Пошли, — направляясь к дому, позвал он, — молочка вынесу.
— Не надо, — недовольно оглянувшись, буркнул милиционер. — Здесь омоновцы. Так что спасибо, дед, но не надо.
— Видать, суровый народ эти омоновцы, — усмехнулся Робинзон.
— Суки, — отводя бинокль от глаз, буркнул Бугор. — Их здесь полно, а Ниндзя визжит: почему Атамана до сих пор не нашли? Были бы у нас права, как у мусоров, давно бы взяли. Каждую хатенку на уши поставили бы. Он точняком у кого-то куркуется.
— Тут парни прикатили, — проговорил один из пятерых. — Сынка Ореховых Ниндзя, говорят, вернул бабе. Этой, женушке…
— Значит, так надо, — перебил его Михаил. — Ниндзя знает что делает.
— Менты, — тревожно буркнул смотревший в сторону поля парень.
— Валим, — садясь на мотоцикл, бросил Бугор.
— Стоять! — раздался громкий крик.
— Замерли! — вторил ему крик второго. Мотоциклы, взревев моторами, рванулись с места. Бегущий первым омоновец вскинул автомат.
— Не стрелять, — приказал старший. — Это не Атаман. А этих приказано пугать, но не стрелять. Конечно, если они сами не начнут.
— Наконец-то. — Атаман опустил руку с пистолетом и облегченно вздохнул.
— А то мы уже…
— Звонил твоей, — сказал Робинзон. — Все в порядке у них. Сынуля твой дома. Правда, с небольшим, значится, условием. — Сев, достал пачку сигарет.
— Условие ясное, — криво улыбнулся Атаман. — Но странно, что они его отпустили.
— А тугочки ничего странного и нету, — возразил Робинзон. — Они сейчас правильную стратегию выбрали. Показали, что могут делать что захотят. Счас возвернули мальчонку, и опять-таки не за просто так. Ежели Степка не отдастся, мы его сызнова заберем. Мол, и в милицию могете идтить, но мы сила. Но, видать, твоя баба что-то отчубучила, — сказал он, взглянув на Виктора. — Они поняли, что она ради сынка на все пойдет. А зараз он с нею, и им легче. Силушку свою показали. А вы думайте.
— Чего тут думать-то, — буркнул Степан. — Как только без атаса смогу к ним попасть, пусть хапнут. Я бы и сейчас вылез, но ведь и выстрелить ни разу не дадут. Ментов полно, да и он, — он кивнул на брата, — как подельник пойдет. Вот бы проскочить в город. Там все проще было бы. Отоварил бы я тебя, братишка, так, слегка. Связал и оставил бы где-нибудь. А сам к этим псам пошел. Парочку завалить все равно успел бы. А так — не могу. Да еще знать, что племяша из-за меня вот-вот сцапают снова… Но сейчас рано, да и нельзя. — Поморщившись, он слегка погладил раненое плечо.
— Дай-ка гляну, — вспомнил Робинзон.
— Давай, доктор Айболит, — усмехнулся Атаман.
Робинзон, подвинув ближе фонарь, взглянул на Виктора.
— Ты тамочки у входа посиди. А то мало ли какой враг нагрянет. — Разрезав рукав рубашки, посмотрел на твердый от запекшейся крови бинт. Покачал головой. — Когда менял повязку?
— Дней пять назад. Потом все как-то некогда было.
— Пуля тамочки? — обрызгивая бинт перекисью водорода, спросил Робинзон.
— Вытащили. — Атаман начал относиться к медицинским способностям старика с уважением после того, как увидел перекись. — Сразу, как только…
— Ясно, — кивнул Робинзон. Подождав немного, хмыкнул и неожиданно с силой рванул чуть приотставший от кожи кусок бинта. Взвыв, Атаман потерял сознание. И тут же очнулся.
— Я тебе, старый козлище, — прорычал он, — бороденку по волоску вырву.
— Если так легче, крой меня на всю катушку, — спокойно ответил Робинзон.
— А ты только и сможешь, что матом.
— Да ты какого хрена рвешь? Ведь…
— Ты глянь, сколько гноя. — Старик показал ему оторванный тампон. — В таких случаях нужно отрывать, а не отклеивать. Чтоб гной убрать. Хотя бы верхний. Да, дела у тебя, значится, неважнецкие.
— Чего там? — Степан напрягся.
— Но мы по-старинному делать станем, — решил старик.
