— Руку, что ли, оттяпаешь? — Нашел в себе силы пошутить Степан. — Чтоб не мучился.
— Зачем же руку-то, — пожал плечами Робинзон. — Она тебе понадобится. Счас проще будет. — Сунув руку в карман, вытащил патрон двенадцатого калибра.
Атаман сглотнул слюну. Старик надорвал пыж и ссыпал картечь. Потом поковырялся гвоздем в патроне и достал второй, войлочный, пыж.
— Ложись, — велел он Атаману, — на левый бок. Чтоб, значится, рана была сверху.
— И что дальше? — Выполняя его требование, Атаман с опаской покосился на патрон.
Старик молча высыпал порох на рану.
— Ты чего? — заволновался Степан. — Ox! — Старик чиркнул спичкой. — Эуааа! — взревел Степан, вскакивая. — Убью!
— Будешь так орать, — усмехнулся Робинзон, — сюда все сбегутся. Но, видать, подвезло, — прислушиваясь, отметил он, — не слышал никто.
— Что тут у вас? — Виктор заглянул в лаз.
— Лечит, — простонал Атаман, — лепило хренов. Он мне рану всю на хрен сжег. Я тебя, кочережка старая, — зло пообещал он невозмутимому Робинзону, — на островки направлю в наручниках, и будешь там с лягушками квакать.
— Коли грубишь, — поднимаясь, кивнул старик, — все нормально. Зараз давай жирком гусиным смажем, и маленько пусть, значится, на воздухе рана побудет. Не перевязывай покедова. Потом осторожненько завяжем.
— Да уж давай, — кивнул Атаман. — Спалил руку на хрен, а теперь на воздухе пущай будет, — передразнил он старика.
— Я так больше не могу, — заплакала Зоя.
— Перестань. — Андрей погладил ее по волосам. — Я понимаю тебя. Но что я могу сделать? — с болью спросил он. — Что? Этот хмурик, который был, я бы его раньше щелчком уложил, делал все, что хотел. Да и вообще, и за тебя, и за Ольгу страшно. Ты бы согласилась работать на них…
— Они преступники, Андрей. — Зоя подняла голову. — Из-за них погиб отец. И я боюсь. Понимаешь? Боюсь. Боюсь, что меня посадят в тюрьму. Ведь они убивают и грабят. А сказать кому-то… — Она заплакала громче.
— Перестань, — тяжело вздохнул Андрей. — Я позвонил Веткину, попросил, чтоб пришел сегодня. Поговорю с ним. Может, поможет.
— Не надо, Андрей, ведь ты сам говорил, что они Ольгу…
— Но нужно что-то делать! — вспылил он. — Если молчать постоянно, то…
— Зоя, — вошла в комнату Ксения, — тут какой-то мужчина. Говорит, что ему Андрей звонил и просил прийти.
— Пусть заходит, — кивнул Андрей. — Это наверняка Леха.
— Привет, — перешагнув порог, в спальню вошел приятель Андрея.
Увидев плачущую Зою, остановился.
— Я, наверное, не вовремя, — смущенно проговорил он. — Так…
— Проходи, — позвал Андрей. — Я тебя и позвал из-за этого.
— Понятно, — кивнул Веткин. — Я слышал об этом. Но знаешь, что скажу — здесь вам никто не поможет. Потому что криминала нет. А все, что бы вы ни сказали, слова. Это раньше было: если есть свидетель того, что кто-то угрожал убийством, пиши заявление — и на полгода его посадят за угрозу убийством. А сейчас, — он махнул рукой, — законы вроде бы строже стали, но это только слова.
— Значит, помочь ты нам ничем не сможешь, — сделал вывод Андрей.
— Если что-то серьезное будет, — Веткин опустил голову, — тогда обращайтесь. Все-таки законы еще существуют. И порой не только на бумаге. Время, Андрюха, такое настало, что мы никто. Вот я беру одного гада — в ресторане, сволочь, пристал к женщине. За нее муж заступился. Он ему из пистолета ногу прострелил. И что? Через два дня встречает меня и хохочет, гнида. Сейчас у власти деньги стоят. Если их у тебя нет то и милиция помогать не станет. Конечно, что-то делать будут, но особо не поторопятся. А если против вас кто-то из серьезных преступников, ну, заявите, но только хуже может быть. Мелочь, конечно, берут и сажают. Бывает, и крупную птицу хапаем. Но надолго ли?
— Выходит, сейчас вообще закона и порядка нет, — горестно вздохнул Андрей.
— А что ты хочешь от нас?! — взорвался Веткин. — Если по телевизору показывают, как генеральный прокурор в постели с проститутками кувыркается! Если это не провокация, то сажайте его, сволочь. Если нет — берите тех, кто придумал это кино, и наказывайте. Или вон Властилина. Посадили ее. А почему? Да потому, что денег у нее тех, которые нужны, уже нет. Бросили ее друзья-приятели. Кто она есть-то, Властилина? Да никто. Подставили бабу. Но здесь хоть кого-то посадили. Пусть крайнюю, но нашли. А сколько других деятелей-банкиров людей обманули и живут припеваючи?
— Что ты нам рассказываешь? — недовольно спросил Андрей. — У нас другое дело. Нам угрожают дочь убить или изнасиловать. Ты это понимаешь?! — заорал он.
— Да будь я хоть наполовину здоров, на кой тебя вызвал бы? А ты…
— Если я сейчас вот так поверю вам и начну что-то делать, — вздохнул Алексей, — меня завтра же уберут с работы, а потом подловят где-нибудь и отделают как следует.
— …Все обскажу, милая, — раздался из магнитофона хрипловатый мужской голос. — Ты не волнуйся особо. Все хорошо будет.
Невысокий мужчина, поправив очки-хамелеоны, выключил магнитофон.
— Звонок был в пятнадцать двадцать четыре. Звонили из городского телефона-автомата. Откуда именно, выяснить не удалось. Судя по голосу, мужчина.
— Ясно, что не баба, — хмыкнул Валерий.
— Лет пятидесяти, — продолжил очкастый. — По разговору понятно, что украинец, но уже давно живет в России. Это все.
— С одной стороны, и это хорошо, — кивнул Валерий. — Значит, Орехов и Атаман знают, что сын дома и его в любое время могут забрать снова. Теперь понятно, почему Атаман неуязвим. Он где-то сидит на мягкой перине, зализывает рану и посмеивается над милицией и над нами. Знать бы где. Но с другой стороны, это тоже неплохо. Теперь он знает и племяннике. Ну что же, будем ждать. Кто-то должен снова позвонить и передать какие-то инструкции. А значит, назовет место встречи. Так что мы сделали очень правильно.
— Ну? — Гога выглянул в открытое окно. — Готово?
— Сей момент, — поливая шашлыки белым вином, отозвался Семен, — почти.
— А где барышни?
— Затеяли борьбу в грязи, — засмеялся Семен. — Подыскивают место. Завелись девки. Потолкали друг дружку. Лизка разве уступит? В общем, сошлись на борьбе в грязи. Разделись и пошли искать эту самую грязь.
— Такое зрелище я пропустить не могу! — вылезая в открытое окно, засмеялся Гога. — Тогда торопись. Вон они, в пруду. Сейчас начнут.
Гога рванулся вперед. Подскочив к кустам, за которыми притаился Семен, выглянул. В высохшем пруду, где осталась только влажная, смешанная с водорослями грязь, Зоя и Елизавета, обе в купальниках, обхватившись руками, пытались повалить одна другую. Ноги, провалившись в грязь по колено, мешали двигаться, и они уповали только на силу рук.
— Какое зрелище! — восхитился Гога.
Женщины упали. И мужчины увидели, как они, попеременно оказываясь наверху, продолжили борьбу. Скоро нельзя было различить, кто из них кто. Гога, подмигнув Семену, схватил шланг. Подбежав к пруду, открыл кран и начал поливать визжащих женщин сильной струей воды.
— Да, — облегченно вздохнув, кивнула Антонина Андреевна, — помогают. Видите? — Она показала рукой в окно. — Поливают все. Что бы я делала без них, ума не приложу. А в этом году лето неурожайное будет — засуха. Без помощи Зои и Гоги, честное слово, просто пропала бы.
— Так-то оно так, — согласилась одна из двух сидевших за чаем пожилых женщин. — Но с чего это они вдруг к тебе такое уважение проявляют? — Она подозрительно прищурилась. — Может, какую выгоду от тебя ищут?
— Да перестань ты, Пелагея, — замахала руками другая — горбатенькая старушка в белом платке. — Какую им выгоду надо? Ведь они кино снимают, а значит, и деньгу немереную имеют. Просто интеллигентные люди, вот и помогают бывшей учителке.
— Просто они хорошие люди, — улыбнулась Антонина Андреевна. — Да вы пейте чай, мне Зоя видите какой торт привезла. — Она улыбнулась.. — Я всегда, грешница, любила сладкое. Ну а сейчас, сами знаете, не до лакомств. Пенсию, правда, почти регулярно давать стали. И то за март и апрель задержали. Но, говорят, к сентябрю и этот долг вернут.
— На вас стоило посмотреть, — весело говорил сидящий с фужером в руке Гога. — Как вы смотрелись… — Он восхищенно покрутил головой. — Такое в России не часто увидишь.
— Это ты зря, — не согласился Семен. — Скоро во Владимире будет турнир по борьбе без правил. Так там перед началом и в грязи, и просто борьба баб. В общем, все, что хочешь. А еще есть штука такая — мне особенно нравится: если кто из зрительниц желает, могут попробовать себя в борьбе друг с другом в йогурте. Такое, говорят, в Польше есть. А сейчас и у нас появилось. Выйдут две крали, разденутся и начнут в йогурте возиться. Так бы и съел обеих, — захохотал он. — Так что вы, девоньки, идите на турнир и выразите желание. Чем в грязи возиться, лучше уж в йогурте.
— А что? — Елизавета вызывающе посмотрела на Зою. — Я лично не против.
