– Знакомое место,– проворчал Зубкин.
– Не нравится мне это,– буркнул его напарник.– Неаккуратно. Не в стиле Николаича так вот, на самом виду.
– Тебе какую команду дали? – осведомился старший лейтенант.– Сопровождать. Вот и сопровождай.
Сам он, впрочем, припарковал машину на занесенном снегом газоне, под прикрытием кустиков. С этой точки он мог видеть и подъезд, и «лексус», а заодно контролировать пути ухода, поскольку знал: нормальный выезд – только здесь. С другой стороны все перекопано.
– Время,– сказал Петренко.– Давай цветы.
Васильев протянул ему букет. Петренко взял, прихватил еще початую бутылку пива и вылез из машины. Усевшись на скамеечке, он положил букет на колени, бутылку взял в левую руку…
Михаил Геннадиевич Харитонов вышел из подъезда минута в минуту. Бросил взгляд на перегородившую выход машину, на мужика, усевшегося на скамейке… Может, и заподозрил что-то, но кобель шумно оросил ближайшее дерево и теперь рвался на волю, в пампасы. Харитонов наклонился, чтобы отстегнуть поводок. Когда Михаил Геннадиевич выпрямлялся (кобель уже сорвался с места и зигзагами унесся вперед), Петренко отложил букет, встал и ребром ладони ударил Харитонова повыше уха. Ударил, подхватил (Васильев тут же распахнул дверцу) и ловко усадил на заднее сиденье «лексуса». Затем вернулся и подобрал букет и бутылку.
– Ну и бугай! – восхищенно произнес старший лейтенант Зубкин.– Этакую тушу – как цыпленка!
– Да,– одобрил его напарник.– Чистенько. Зуб даю: никто и не заметил, как он его глушанул!
«Лексус» плавно тронулся с места, Зубкин приготовился пристроиться ему в хвост, но…
Когда «лексус» поравнялся с «восьмеркой», старший лейтенант издал невнятный вопль и нырнул вниз, под рулевую колонку. Его напарник, более проворный, толкнул дверцу, кубарем выкатился из машины, одновременно выхватив пистолет, распластался на снегу, ловя на мушку распахнутое нутро «лексуса»… но не выстрелил, побоялся попасть в своего непосредственного начальника…
А вот Васильеву бояться было нечего, и он совершенно спокойно полоснул из автомата по передним колесам «восьмерки».
– Вот сука! – Выскочивший из машины Зубкин успел увидеть черную корму «лексуса», скрывшуюся за углом дома.– Николаич нам яйца оторвет.
– Ты оптимист,– буркнул его напарник.– Похоже, Николаич дофинтился.
– Чего ж ты не стрелял? – с досадой произнес старший лейтенант.
– Потому что! – сердито рявкнул напарник.– Давай, вызывай подмогу. Пусть вертолет поднимут в темпе, гаишников озаботят. Не ссы, машина приметная, враз обозначат. Десять минут, спорим?
– Отлично! – одобрил Петренко результаты стрельбы напарника.– Теперь у нас в запасе минут пять.
– А почему так мало? – удивился Валерий.
– Потому что те хлопцы уже всех на уши поставили. Обидно. Засветилась моя «японочка»! Бля! Они ее бомбили, что ли?
Последнее восклицание относилось к дороге. «Лексус» свернул с магистрали в «карман», въехал в щель между двумя двенадцатиэтажками и затормозил у металлического ангара.
– Прибыли,– изрек Петренко.– Иди, открывай ворота.
Ангар они присмотрели вчера вечером. А сегодня отыскали хозяина и за пятьдесят долларов арендовали помещение на два дня. Ангар принадлежал оптово-закупочной фирме и в данное время пустовал, поскольку фирма намеревалась обанкротиться. Внутри ангар был разделен на четыре секции: две внизу, две наверху. Одна из нижних выполняла функции гаража и содержала помятый скелет «хонды», вторая была пуста, если не считать кучи не разошедшегося секондхендовского барахла. В верхних секциях не было вообще ничего. Все перегородки и лестницы сварены из железа, равно как и сам ангар, поэтому температура внутри равнялась температуре снаружи.
В общем, это было помещение, идеально подходящее для задумки Васильева.
«Добычу» разложили на тряпье. Обоих Петренко со всей тщательностью обыскал, особенно Николая Николаевича. Учитывая его профессию.
Затем достойных пленников аккуратно связали и привели в чувство: одного – уколом стимулятора, другого – энергичным растиранием и похлопыванием.
– Доброе утро,– вежливо произнес Васильев.– Вы знакомы?
Николай Николаевич уселся, опираясь на стенку, поглядел на Харитонова и кивнул. Выглядел он спокойным, но Валерий нисколько не сомневался, что аналитическая машина в этой лысеющей голове работает с лихорадочной скоростью.
Совсем по-иному повел себя другой пленник.
– Ах ты …! – заорал он. И понес всех по кочкам с поистине боцманской изобретательностью и разнообразием.
Васильев дал ему минуту, чтобы высказаться, затем кивнул Петренко, и тот с удовольствием отвесил товарищу подполковнику сочную оплеуху. Подполковник заткнулся, но взирал на своих врагов с такой ненавистью, что, будь у нее, ненависти, температура, Петренко с Васильевым мгновенно превратились бы в пар.
– Вы оба – убийцы,– сказал Васильев.– Но для таких, как вы, закона не существует, потому что вы и есть закон, верно, Михаил Геннадиевич?
– Что за чушь ты несешь! Да кто ты такой?
– Моя фамилия – Васильев. Васильев Валерий Витальевич. И если я еще жив, то исключительно из-за вашей оплошности, Михаил Геннадиевич.
– Вот это точно! – буркнул Харитонов.– По крайней мере теперь я понимаю, что происходит. Что вам нужно? Чтобы я попросил Горшкова оставить вас в покое? Хорошо, я это сделаю. Давайте телефон.
Васильев достал сотовик, набрал продиктованный номер и приложил трубку к подполковничьему уху.
– Это я,– сказал Харитонов.– Да, кто же еще! Значит, слушай: все, что по «Наследству», сверни и просьбу мою забудь. Почему? Так надо. Все, конец связи!
Васильев спрятал трубку.
– Ну, ты доволен? – начальственно произнес Харитонов.– А теперь развяжите меня!
– Минутку,– возразил Валерий.
Он достал из кармана капсулу из толстостенного стекла. В капсуле плескалась зеленоватая жидкость. Около пятидесяти миллилитров.
– Вы оба знаете, что я по специальности химик,– сказал он.– Вот здесь – бензольный раствор отравляющего вещества общего действия. Его химическая формула вам вряд ли интересна, зато, вероятно, интересно, что именно подразумевается под «общим действием»? Верно? – Он сделал паузу. Слушали его очень внимательно.– Если я сейчас брошу эту штуку на пол,– продолжал он,– растворенный в бензоле препарат начнет понемногу улетучиваться. Понемногу, поскольку здесь довольно холодно. Вряд ли вы почувствуете его воздействие раньше, чем через десять—пятнадцать минут, но почувствуете обязательно. Сначала это будет жжение слизистых оболочек: глаз, носоглотки, горла, легких, потом, по мере проникновения препарата, жжение превратится в острую боль, которая будет продолжаться до тех пор, пока поверхность легких не будет, как пишут в учебниках, «существенно разрушена». Тогда вы оба умрете от удушья. Но произойдет это не скоро. Думаю, не раньше, чем через три-четыре часа с того момента, как я разобью капсулу. А может быть, и через сутки – это зависит от очень многих факторов, в частности, от сопротивляемости вашего организма. В любом случае вы умрете. Даже если вам повезет и вас найдут раньше, чем вы испустите последний вздох. Последствия действия препарата необратимы. Я понятно излагаю?
– Вполне,– кивнул Николай Николаевич.– Очень поэтично.
Его самообладание уже начало импонировать Васильеву.
– Вы же мне обещали! – возмущенно заявил Харитонов.
– Разве? – Васильев поднял бровь.– Сашок, разве я что-то обещал?
– Не припомню,– Петренко ухмыльнулся.
– Еще минутку внимания, пожалуйста,– попросил Валерий.– Спасибо. Капсула – это одна из двух альтернатив. Есть и вторая.– Он выдержал паузу, но слушатели от вопросов воздержались.– Итак,– продолжал он,– вторая альтернатива. Она тоже не очень приятна. Но зато, если вы выберете ее, то один из вас выйдет отсюда живым, а второй, хоть и умрет, но зато куда менее болезненно.
– А третья? – хладнокровно спросил Николай Николаевич.
– Третьей, к сожалению, нет,– Васильев развел руками.– Лично мне вы, Николай Николаевич, значительно более симпатичны, чем ваш партнер,– он кивнул на Харитонова.– Но человек, убивающий во имя идеи, так же виновен, как и убивающий из-за денег.
– Я никого не убивал! – воскликнул Харитонов, и в его голосе отчетливо слышались панические нотки.
– Собственноручно, возможно, нет,– согласился Васильев.– Но это не так важно.
– То есть как это не важно?!
– А так,– Валерий улыбнулся.– Вы готовы выслушать вторую альтернативу или предпочитаете эту? – Он взболтнул жидкость в капсуле.
– Говорите, Валерий,– мягко произнес Николай Николаевич,– мы слушаем.
– Очень хорошо. Вторая альтернатива проста. Сейчас мы вас развяжем и оставим наедине. Времени у вас будет примерно полчаса. За это время один из вас должен убить другого. Помогут вам эти предметы,– он тронул ногой два обрезка водопроводной трубы примерно по метру каждый.– Если через полчаса один из вас не будет мертв, мы вернемся к первому варианту,– он встряхнул капсулу.– То же произойдет, если вы попытаетесь поднять шум или выбраться наружу. Стены здесь – из пятимиллиметрового стального листа, место достаточно удаленное, так что если вас даже услышат и освободят, будет уже слишком поздно. Все понятно?
